Я закричал, в горло хлынула вода, выдавливая из легких остатки жизни. Как же я хотел жить в тот миг! Я сражался с невидимым противником со звериной яростью. Я даже сумел на секунду вырваться из его мертвой хватки и вместе с речной водой хлебнуть упоительно сладкого воздуха. А потом ведьма накинулась на меня сзади, вцепилась в плечи, снова поволокла в свое мертвое царство. Теперь уже навсегда, потому что сил на борьбу у меня уже не осталось. И сам не спасся, и брата не уберег… Смерть моя была холодной. Холодная темнота вокруг, холодные ведьмины объятья. И только в груди — разрывающий легкие огонь. …Я был почти мертв, когда в волосы мои вцепился кто-то крепкий и злой, потащил вверх, туда, где воздух и жизнь. Да только поздно, смерть уже не выпустит меня из своих когтистых лап. Холодно… И темно… И обидно до слез… — …Барин, да пусти ж ты меня к нему! Дай я сам, ба-а-а-рин! В этом испуганном визгливом крике я сразу узнал голос Степана. — Говорил же, не лезьте в затон! А вы что?! Хозяин с меня шкуру за вас спустит! А ну как не очнется Андрей Владимирович-то? — Очнется! — В голосе Игната — дрожь, то ли от холода, то ли от страха. Нет, от холода, страх моему брату неведом. Да не о том я! Живой Игнат! Живой, Пресвятая Богородица! И я живой, наверное… Хотел заговорить, успокоить их, но вместо слов из горла вырвался кашель пополам с речной водой. Я кашлял долго, до слез, до боли в груди, а кто-то сердобольный лупил меня по спине, помогая избавиться от остатков воды и ужаса. — Ты как, брат? — Игнат сидел на корточках, с его мокрых волос стекала вода, а кожу серебрила снова выглянувшая из-за туч луна. Глаза его были почти черными от расширившихся зрачков, а зубы вывивали барабанную дробь. — Очнулся барин! Ой, святые угодники! Что делаете со мной, огольцы?! — Рядом с Игнатом появился Степан в мокрой одежде, тоже дрожащий. — Какой бес вас в воду погнал? Ответить мы не успели, Степана было не остановить. — Уберег Господь неразумных! Я ж крепко сплю, а тут точно в бок кто толкнул: вставай, Степка, беда пришла! — Он клацнул зубами, перекрестился, принялся стаскивать с себя одежду. — Вскочил, не понимаю, что я, где я, а только слышу, в затоне кто-то барахтается. И не видать ничего. Хоть глаз выколи, тьма такая. И жуть… аж до костей. — Степан снова перекрестился. — Я сразу понял, что это она вас приманила. Ведьма! Ей такие мальцы в радость. Скучно ей одной-то. — Это ты меня вытащил, Степан? — Я благодарно кивнул Игнату, набросившему мне на плечи одеяло. — Тебя благодарить? — Благодарить? — Степан замер, посмотрел на меня как-то странно, а потом зачастил: — А не надо меня благодарить, Андрей Владимирович! Самая лучшая благодарность мне будет, если вы папеньке своему ничего не расскажете. Он же шкуру… шкуру с меня… — Конюх не договорил, отчаянно махнул рукой. — Мы не скажем, — ответил за меня Игнат. — Не переживай, Степка, теперь это наша тайна. Согласен, Андрей? Я кивнул. Хватит отцу горя, не станем рассказывать. — Спасибо! Спасибо, сиятельство! — Степка кинулся было целовать Игнату руки, да тот отмахнулся. — Костер разведи, — велел устало. — Согреться бы. — Это мы мигом! Это запросто! — Степан засуетился возле уже почти погасшего костра. — Ты ее видел? — спросил я у присевшего рядом Игната. — Нет, — тот покачал головой. — А ты? — Только чувствовал. — Страшно было? — Страшно. А тебе? — И мне… С той ночи мы про ведьму больше не разговаривали, но думали о ней каждый день. Игнат тоже думал, я точно знаю. Я научился читать в сердце своего брата. Дэн Он едва успел прочесть последнюю строчку, когда дверь в их комнату распахнулась. На пороге стоял садовник Ильич. — Не спите, ребятки? — Он сдернул с головы кепку, рукавом рубашки стер испарину с загорелого лица. — Уф, жарища-то! — Не спим, Ильич. — Дэн сунул дневник под подушку. — Это хорошо, что не спите! Начальник велел мне дров для вечернего костра нарубить, а меня радикулит скрутил, будь он неладен. Помощники нужны. Не откажете старому человеку? — Он хитро сощурился. — Да какой же ты, Ильич, старый человек! — усмехнулся Гальяно. — Ты мужчина в расцвете сил. Вот еще б не дымил, как паровоз, — добавил многозначительно. — Намек понял! — Садовник кивнул, сунул руку в один из многочисленных карманов комбинезона, вытащил запечатанную пачку сигарет, протянул Гальяно. — Спасибо, парень, выручил! — Не за что. — Гальяно заграбастал сигареты. — Так где дрова собирать? В парке? — В парке нечего собирать. Те ветки, что я срезал, еще сырые, а нам сухостой нужен. — В лес пойдем? — догадался Матвей. — В лес. — А отпустят? — спросил Туча осторожно. — А кого мы спрашивать будем? — Садовник взвесил на ладони связку ключей. — Через запасной выход выйдем. Так удобнее, крюк делать не придется. У Максима Дмитриевича я вас отпросил, а Шаповалову и знать не нужно. — Не любите вы его, как я погляжу, — усмехнулся Дэн. — А за что его любить? Это ж не человек! Диктатор! Думает, раз фамилия у него графская, так он тут всему хозяин. А еще посмотреть нужно, что за фамилия и кто хозяин. — Напутано что-то с графьями, — поддакнул Гальяно. — Там вепри, тут волки. — А откуда знаете? — удивился Ильич. — В библиотеке прибирались, видели. — Вот что я вам скажу. — Ильич выбил из пачки сигарету и незажженной сунул в рот. — Один только из братьев настоящий граф, а другой так… пришей кобыле хвост. — И кто же из них настоящий? — спросил Дэн. — А вот не скажу! Догадайтесь сами! Вы, как я погляжу, парни пытливые, разумные. Так вы поможете мне? Или другого кого искать? — Поможем! — Дэн встал с кровати. — Ну так вперед! Времени у нас немного. Калитка запасная знаете где? Они молча закивали. — Тогда там и встречаемся через пять минут. Пойду за топором схожу. В лесу жара ощущалась не так сильно. Если бы не комары, было бы вообще хорошо. Ильич шел, прихрамывая, иногда хватаясь за поясницу и чертыхаясь. Небольшой топорик он засунул за ремень комбинезона. — Ты бы в медпункт сходил к медсестре, — сказал Гальяно с жалостью. — Она б тебе укол какой обезболивающий поставила. — Боюсь я уколов! — отмахнулся Ильич. — Само как-нибудь… не впервой. Так, в разговорах, они миновали развилку, и уже там Дэн понял, куда они держат путь. Не один он заметил. Туча побледнел, принялся с тревогой вертеть головой и, кажется, даже принюхиваться. — А куда это ты нас ведешь, Ильич? — мучивший их всех вопрос задал Гальяно. — Тут недалеко сухостой. — Садовник замедлил шаг. — Нарубим в одном месте, чтобы по всему лесу не бегать. Что-то не так, парни? — Он посмотрел на них с удивлением. — Мы к Чудовой гари идем? — спросил Туча дрогнувшим голосом. — К ней. — Ильич усмехнулся. — Что, уже наслушались баек про проклятое место? — спросил весело. — Наслушались. — Туча бледнел на глазах. Дэну его состояние совсем не нравилось. — Не бойтесь, парни, мы на саму гарь не пойдем. Да вот мы уже почти и пришли! Вон там сухостой. — А кто это боится? — возмутился Гальяно. — Мы блуждающий огонь вон как тебя видели. Что нам какая-то гарь?!