Комментировать это смелое заявление Матвей не стал, лишь едва заметно улыбнулся. Время разминки закончилось неожиданно быстро. Испытать на себе опыт и проворство Суворова довелось каждому. В лагерь возвращались в отличном настроении, ежедневные утренние пробежки уже не казались им повинностью. Завтракали с аппетитом, энергично орудуя ложками. Только Туча жевал медленно, то и дело бросая взгляды в окно. Может быть, высматривал Ксанку. Дэн тоже выглядел сосредоточенным, на болтовню Гальяно не реагировал, думал о чем-то своем. За «вражеским» столиком царила непривычная тишина. Не к добру это… — Предлагаю продолжить наши литературные чтения! — сказал Гальяно, когда с завтраком было покончено. — Очень, понимаешь ли, интересно, как у них там, у графьев! Приступить к литературным чтениям у них тем утром так и не получилось. Суворовым было предложено другое, не менее увлекательное занятие. — Ну что, архаровцы, искупаемся?! — Командир был непривычно добр и весел, и радостный его настрой изрядно нервировал Гальяно. — Искупаемся! — сразу за всех ответил Матвей. На речку шли другой дорогой. Оно и неудивительно, принимая во внимание тот факт, что выходили они не через запасную калитку, а через центральные ворота. С ними увязался Василий. Вот кому хорошо: может разгуливать где хочет! Василия тут же подозвал к себе Гальяно. Несколько минут они о чем-то разговаривали вполголоса, а потом мальчишка рванул в начало колонны. — Нет у его батяни ключей от карцера, — сказал Гальяно шепотом. — Все ключи у Шаповалова. Так что увы-увы! А фонарик я заказал. Скинемся на фонарик? — Скинемся, — снова за всех ответил Матвей. Дэн с Тучей по-прежнему были погружены в какие-то свои думы. Река появилась неожиданно; сосновый лес оборвался у самого пляжа. — Значит, слушаем инструктаж, архаровцы, — сказал Суворов. — По пляжу не разбредаться, в воду без моего разрешения не заходить, раненым и поцарапанным, — он многозначительно посмотрел на Тучу с Гальяно, — водные процедуры заменяю на прием солнечных ванн. — Я уже не раненый! — возмутился Гальяно. — Да? А вот Елена Викторовна не далее как вчера убеждала меня, что ты, Гальянов, едва ли не смертельно ранен и что раны твои боевые ни в коем случае нельзя мочить во избежание их инфицирования. Или ты ставишь под сомнение компетентность Елены Викторовны? — Суворов хитро сощурился. — Ничего я никуда не ставлю! — проворчал Гальяно и отвернулся, но уже через мгновение лицо его просияло. На дорожке, ведущей к пляжу, появилась та самая Елена Викторовна. На ней был цветастый сарафан и соломенная шляпка, а на плече висела пляжная сумка. Медсестра помахала им рукой. Ну, может быть, не им все, а конкретно Суворову, но Гальяно расценил, что этот жест адресован именно ему, радостно помахал в ответ. Наблюдавший за ним Суворов снисходительно усмехнулся, сказал: — В воду не лезьте, пока не разрешу. Не вслушиваясь в недовольный ропот, он шагнул навстречу Елене Викторовне. Пляж оказался небольшим. Отряд, состоящий из двадцати человек, разместился на нем едва-едва. Медсестра расположилась чуть поодаль, расстелила на траве полосатое полотенце, сбросила сарафан и, оставшись в розовом купальнике, запрокинула лицо к солнцу. Гальяно восхищенно вздохнул. Да что там Гальяно! На медсестру глазели все. Поболтав с ней пару минут, Суворов направился обратно, на ходу стаскивая с себя тенниску. — Купаться, архаровцы! — разрешил он и, сбросив на песок спортивные штаны, первым шагнул в реку. Пацаны с радостными воплями ринулись следом. На берегу остались лишь «раненые и поцарапанные» Туча с Гальяно. Но даже из этой не слишком выигрышной ситуации хитроумный Гальяно сумел извлечь пользу. Матвей с улыбкой наблюдал за тем, как он оказался рядом с медсестрой, присел на край полосатого полотенца, сказал что-то такое, от чего та звонко рассмеялась. — Наш пострел везде поспел, — прокомментировал Дэн, с головой уходя под воду. — И не говори! — Матвей нырнул следом. Купались совсем недолго, только-только вошли во вкус, как Суворов велел выходить на берег. Сам он выбрался последним, по головам, как цыплят, пересчитал подопечных, а потом неспешной походкой, поигрывая загорелыми тренированными бицепсами, направился к увлеченно болтающим Гальяно и Елене Викторовне. Выглядел вожатый хорошо, не в пример лучше и мужественнее тощего Гальяно. Наверное, эту очевидную разницу заметила и медсестра, потому что, коротко кивнув Гальяно, она протянула руку Суворову. Так, взявшись за руки, они и дошли до кромки воды. Медсестра ежилась, не желала заходить в реку, и тогда Суворов подхватил ее на руки. Наблюдавший за ними Гальяно посерел лицом и отвернулся. По всему выходило, что этот раунд он проиграл. Он вернулся к ним мрачный и злой, пошарил в карманах джинсов, спросил: — Прогуляемся, Матюха? Курить охота, спасу нет! Матвей бросил взгляд на резвящуюся в воде парочку, кивнул. — Давай прогуляемся! Гулять решили в сторону затона. По прикидкам Матвея, он должен был находиться где-то недалеко. — Вот урод! — процедил сквозь зубы Гальяно, имея в виду явно не затон и доставая из кармана сигареты. — Будешь? — Нет. — Матвей мотнул головой, добавил осторожно: — Мне кажется, у них роман. — Когда он мог случиться, этот роман? За два дня? — Гальяно щелкнул зажигалкой, присел на торчащую из воды корягу. — Может, и раньше, в прошлом сезоне. — Матвей пристроился рядом. — Ерунда! Даже если что-то и было, то уже кончается! Ты посмотри на него и на меня! — Да. — Матвей сочувственно кивнул. Он уже посмотрел и сделал выводы. — Я молодой, полный сил! Со мной интересно! — Гальяно взмахнул рукой. — А он? Какой-то неотесанный качок! Дай бог, если окончил физкультурный факультет в каком-нибудь занюханном педе! У них нет ничего общего, понимаешь? Матвей осторожно кивнул, рассуждая над тем: благо или наказание завышенная самооценка. Хорошо, отвечать ему ничего не пришлось, потому что в этот самый момент из прибрежных кустов к воде вышел незнакомец. Было ему хорошо за сорок. Наголо бритый, несмотря на начало лета дочерна загорелый, высокий, коренастый, с военной выправкой. На принадлежность незнакомца к когорте военных намекали и камуфляжные штаны, хотя с таким же успехом он мог быть и охотником, и рыбаком. В руке мужчина держал авоську, в которой что-то позвякивало. — Из зверинца, что ли? — спросил мужик вместо приветствия. — Из какого еще зверинца? — Гальяно глубоко затянулся. — Из лагеря. — Мужик улыбнулся, блеснув крепкими белыми зубами. — А почему из зверинца? — спросил Матвей. — Так в деревне ваш лагерь все зверинцем зовут. Волки и вепри — чем не зверинец?! — А вас как зовут? — Объяснение Матвею понравилось. «Волки и вепри» и в самом деле не лучшее название для лагеря. — Можете звать дядей Сашей. — Мужик протянул широкую ладонь. Рукопожатие у него было таким крепким, что Матвей невольно поморщился от боли, а Гальяно так даже ойкнул. — Турист, что ли? — спросил он с неприветливой мрачностью. — Васятка рассказал? — Дядя Саша присел на корточки у самой кромки воды, авоську поставил рядом. — Он самый. Сказал, вы живете у реки, — улыбнулся Матвей. — Поправочка: не у реки, а на реке. Хотите, покажу? — А чего не посмотреть! — Гальяно загасил сигарету. — Мы — мужчины свободные. Дядя Саша бросил на него цепкий взгляд, едва заметно усмехнулся. — Ну, пойдемте тогда, свободные мужчины! — Он легко, по-мальчишески вскочил на ноги, пошагал вдоль берега. — Здесь недалеко совсем. Идти и в самом деле пришлось всего несколько минут, до тех пор, пока из-за прибрежных зарослей не показалась корма лениво покачивающегося на волнах дебаркадера. Дебаркадер был небольшой, метров восемь в длину и метра три в ширину, с облезлой, со следами ржавчины надстройкой и такими же облезлыми боками. На натянутых над палубой веревках болталась камуфляжная куртка и вязанка мелкой рыбешки. «К пиву, наверное», подумал Матвей, вспоминая, как многозначительно позвякивало в авоське у их нового знакомого. — Вот тут я и живу! — Дядя Саша шагнул на сходни, соединяющие дебаркадер с берегом, поманил ребят за собой. — Да не бойтесь вы, свободные мужчины, я не кусаюсь. — А кто боится?! — возмутился Гальяно и решительно ступил на сходни. Вблизи временное пристанище Туриста выглядело презентабельнее, чем с берега. Кругом царил идеальный порядок, на палубе не было ни соринки. — А как тут можно жить? — оглядев дебаркадер, поинтересовался Гальяно. — Нормально можно жить. — Дядя Саша пристроил авоську на сколоченный из досок стол, кивнул на тянущуюся вдоль левого борта лавку. — Присаживайтесь, ребята. Вас, кстати, как зовут? А то вы не представились. — Он улыбнулся, в уголках его голубых глаз появились лучики морщин. Они отрекомендовались, уселись на лавку. — А спать где же? — спросил пытливый Гальяно. — А вон! — Дядя Саша кивнул на открытый люк. — У меня там вполне комфортабельная каюта. Не шикарная, конечно, но минимальные удобства имеются. — А там что? — Матвей махнул рукой в сторону рубки. — А там все: и кухня, и кают-компания. — Без электричества, наверное, тоскливо здесь, — предположил Гальяно. — Почему же без электричества?! — удивился дядя Саша. — Я же человек цивилизованный, у меня электрогенератор имеется. — Здорово! — восхитился Матвей. Вот бы где он с удовольствием провел лето — на этом старом, переоборудованном в плавучий дом дебаркадере. — Чем же мне вас угостить, гости дорогие? — Турист обвел свое хозяйство задумчивым взглядом. — Пиво не предлагаю, малы вы еще для пива. При этих словах Гальяно скептически хмыкнул. — А вот рыбки вяленой отсыплю! — Дядя Саша снял с веревки вязанку таранки, скрутил кулек из лежащей на столе газеты, положил в него рыбешек пятнадцать, не меньше, протянул Гальяно, спросил многозначительно: — В самоволку ушли?