— А с тобой что? — А я с ящика упал. — Гальяно задрал футболку, полюбовался наливающимся фиолетовым кровоподтеком. — Какой ящик? — Суворов отодвинул Гальяно от двери, спустился в погреб. Матвей одарил друга мрачным взглядом. Ну зачем было трепаться про ящики?! — Черт бы вас побрал! — донесся до них приглушенный голос Суворова. — Что вы тут творили, архаровцы?! Когда он выбрался из погреба, выражение его лица не предвещало ничего хорошего. — Тучников и Гальянов, в медпункт! А вы, — он ткнул пальцем в грудь Матвею, — займетесь общественно полезным трудом! Прямо сейчас! Следующие полчаса Матвей с Дэном пахали, как проклятые, перетаскивая ящики из погреба в сарай, поминая недобрым словом болтливого Гальяно. Суворов наблюдал за ними, развалившись на завалинке, рассеянно поигрывая свистком. День удался… Дэн Когда они, мокрые от пота и уставшие, как черти, добрались, наконец, до своей комнаты, Гальяно с Тучей были уже там. Туча приветствовал их мрачным кивком. Рука его была аккуратно перебинтована, а из-под кровати выглядывала порванная, уже ни на что не годная футболка. — Что так долго? — Лицо Гальяно светилось от счастья. Наверное, поход в медпункт увенчался успехом и закончился тотальным медицинским осмотром. — Да так. — Дэн сдернул с себя насквозь промокшую майку, рухнул на кровать. — Развлекались с Матвеем перетаскиванием ящиков из погреба в сарай. — Чтобы с них, не дай бог, не свалился еще какой-нибудь болтливый идиот, — буркнул Матвей, падая на соседнюю кровать. — Ну что, Гальянушка, жизнь удалась? — поинтересовался он сварливо. — А то ж! — На «идиота» Гальяно не обиделся, а на страдания друзей и вовсе не обратил внимания. Вместо этого он задрал футболку, демонстрируя перемазанный йодом бок. — Какие у нее ручки! Вся боль прошла, как только она до меня дотронулась! Конечно, Туче повезло больше: ему на перевязки каждый день ходить, — добавил он с завистью. — Да уж, повезло! — Туча махнул рукой. — Болит, зараза! — Так, а что там с ящиками? — Гальяно умел с поразительной легкостью менять тему разговора. — А ничего там с ящиками, — усмехнулся Дэн. — Нет больше в наших апартаментах мебели. — А часы? — вдруг спросил Туча. — Те старые, поломанные. — Он говорил с такой запальчивостью, что Дэн сразу понял: часы для Тучи тоже особенная вещь. — На месте твои часы, — успокоил его Матвей. — Не хватало нам еще эту двухметровую бандуру двигать. Это ж не часы, а настоящий шкаф! — Хорошо. — Туча, казалось, вздохнул с облегчением и бросил на Дэна быстрый взгляд. — Они клевые. — Клевые. — Дэн согласно кивнул. Во время обеда обошлось практически без эксцессов, если не считать короткой перепалки с волками да излишнего внимания начальника лагеря к руке Тучи. — Тучников, что с твоей рукой? — Шаповалов хмурился, круглые очки сползли на кончик носа. — Ничего особенного, просто поцарапался немного. Об кусты. — В отличие от Гальяно, Туча оказался осмотрительнее. — Лазят где попало, архаровцы! — Суворов соврал — даже глазом не моргнул. — Что с них взять, с пацанов? — А я садовнику сколько раз говорил, что кусты нужно вовремя обрезать! — Шаповалов мрачнел на глазах. — Так я об обрезанные и поцарапался. — Не привыкший врать Туча густо покраснел. — Думал, пролезу, а не пролез, — добавил он почти шепотом. — Тучников! — Шаповалов воздел очи к лепному потолку. — Зачем же тебе лазить по кустам?! Тебе разве заняться больше нечем? — Есть. Мне есть чем заняться. — Туча энергично закивал. — Это я так… нечаянно. — За нечаянно бьют отчаянно. — Шаповалов улыбался им отеческой улыбкой, но взгляд его оставался по-змеиному немигающим и беспристрастным. — И знаете что? Коль уж вы сами не в состоянии распорядиться с умом своим временем и энергией, придется вам в этом помочь. Они, все четверо, переглянулись в ожидании какой-нибудь очередной пакости. — Максим Дмитриевич, а давно ли в библиотеке делалась генеральная уборка? — Шаповалов перевел взгляд на Суворова. — С прошлого года не делалась, кажется. — Ай-ай-ай! Какое досадное упущение! Ну ничего. — Тонких губ директора коснулась недобрая улыбка. — Силами этих юношей мы непременно все исправим. Вы ведь согласны, молодые люди? Гальяно порывался что-то возразить, но Дэн пнул его под столом ногой. Раз уж решили все делать вместе, так и в библиотеку пойдут вместе. — Конечно, мы согласны! — На лету все схватывающий Матвей широко улыбнулся. — Будем рады помочь. — Похвально! — Шаповалов глянул на часы, сказал задумчиво: — Сроку вам от обеда до полдника, этого должно хватить. — Да что ж это за непруха такая! — Гальяно рухнул в обитое вытертым плюшем кресло, и в воздух тут же взметнулось облачко пыли. Дэн принюхался. Ему нравилось, как пахнет в библиотеке. Старая бумага, клей, пыль — история, превратившаяся в запах. И страданий Гальяно он не разделял. Отбывать повинность в библиотеке было куда интереснее, чем в карцере. Особенно в такой библиотеке! Здесь вперемешку с относительно новыми книгами стояли тома, обтянутые кожей, с золотым тиснением и вензелями. Дэн взял в руку одну такую книгу, осторожно перелистнул хрупкие страницы, улыбнулся, увидев экслибрис. Крупный вепрь, внушающий страх и уважение своим грозным видом, рвался вперед, словно пытался вырваться за границы экслибриса, а над ним лаконично, без всяких завитушек и вензелей было выведено: «Книга из личной библиотеки графа Андрея Шаповалова». Из увиденного можно было сделать сразу два вывода. Во-первых, вепрь — для этого старого поместья зверь не случайный, что сошел он прямиком с фамильного герба графа Шаповалова, который, по всему видать, был некогда хозяином здешних земель. А во-вторых, что начальник лагеря, похоже, имеет богатую родословную. Если, конечно, он не однофамилец прежних хозяев поместья. Дэн провел пальцами по экслибрису, подумал рассеянно, какую ценность, историческую и материальную, могут представлять все эти старинные фолианты. Разве ж можно хранить их вот так небрежно, отдавать в неловкие руки первого встречного?! Однако, справедливости ради, далеко не все книги хранились так беспечно, на открытых пыльных стеллажах. В библиотеке, помимо всего прочего, имелся современный шкаф-витрина с до блеска начищенной стеклянной дверью и встроенной подсветкой. Просто, увлекшись открывшимся богатством, Дэн не сразу его заметил. Дверца шкафа была заперта на ключ, а книги стояли аккуратными стройными рядами. В самом центре, обложкой к зрителю, располагался явно современный, нагло поблескивающий глянцем и позолотой альбом. Чувствовалось, что денег на его создание не пожалели. Дэн прижался лбом к стеклу, чтобы лучше разглядеть название, а разглядев, удивленно присвистнул. «История благородного рода Шаповаловых» — вот такое было название у этой, похожей на альбом, книги. На обложке красовался старинный, возможно, еще дореволюционный снимок поместья, а автором значился не кто иной, как Антон Венедиктович Шаповалов. И название, и авторство, и то, с какой бережностью хранилась эта книга, подтверждали догадку номер два. Вполне вероятно, что начальник лагеря и в самом деле отпрыск старинного рода, аристократ и самый настоящий граф, которому не терпится поведать миру о своем благородном происхождении. Но в таком случае отчего он отдает предпочтение не фамильному гербу с вепрем, а волчьей атрибутике? Додумать эту мысль до конца Дэну не дали. — А ну, отойди оттудова! — послышался за его спиной женский голос. — И не лапай шкаф! А то одни лапают, а другим оттирать! Разглядывая книги, он не заметил, как в библиотеку вошла Лидия, Васькина мама. Вид у нее был недовольный и усталый одновременно, в руке — наполненное мыльной водой ведро. Она была похожа на сына и бледной веснушчатой кожей, и рыжими волосами, но взгляд ее голубых глаз казался тусклым, равнодушным ко всему вокруг. — Мадам, позвольте вам помочь! — Гальяно выбрался из кресла, выхватил у изумленной женщины ведро. — Мадам, вы пришли вызволить нас из этой пыльной темницы? Желаете прибраться здесь вместо нас? — Скажешь тоже — вместо вас! — Лидия улыбнулась, и лицо ее помолодело сразу лет на десять. — Антон Венедиктович мне велел убраться в его шкафу, а все остальное, — она обвела взглядом библиотеку, — ваше. — Ах, какая досада! — Гальяно картинно вздохнул, прижал свободную руку к груди. — Мадам, вы разбили мне сердце! — Балабол! — Лидия легонько перетянула его полотенцем. — Это ты, что ли, к моему Ваське вчера заходил? — Я. — Смотри мне, — она погрозила ему пальцем, — не учи мальчишку дурному. Васька у меня хороший, только бестолковый немного. — Мадам, да разве ж я могу?! — Гальяно поставил ведро перед книжным шкафом, отвесил Лидии поклон. — Как есть балабол, — хмыкнула она, а потом сказала: — Какая же я вам мадам? Зовите меня по-простому — тетей Лидой. — Тетя Лида, — Дэн оттер Гальяно в сторону, кивнул на шкаф. — А что это за книги? — Эти-то? — Она близоруко сощурилась, пошарила в кармане передника, достала связку ключей. Дверца распахнулась, и стеллаж залил яркий электрический свет. — Вот эту, — она взяла в руки хищно поблескивающий позолотой альбом, — написал сам хозяин. — Хозяин? — удивился Дэн. — Антон Венедиктович. Он же тут всему хозяин! — Тетя Лида осторожно погладила глянцевую обложку. — Он же самый настоящий граф, последний из рода Шаповаловых. — И здесь все принадлежит ему? — к разговору подключился Матвей. Туча не вмешивался, с отсутствующим видом стоял перед самым дальним стеллажом. — Пока еще нет. — Тетя Лида понизила голос до шепота. — Пока он только арендатор, или как его там… Но он собирает документы, в архивах иногда целыми днями просиживает. Вот книгу даже написал. — А можно взглянуть? — попросил Дэн. — Только осторожно, видите, как он ее бережет. Дэн взял книгу, перевернул титульный лист, удивленно приподнял брови. Здесь тоже имелся экслибрис, только вместо вепря с него скалился волк, а надпись, идущая сверху, гласила: «Из личной библиотеки графа Антона Венедиктовича Шаповалова». — Вот и волк нашелся, — пробормотал он себе под нос. — И этот тоже он написал? — Гальяно, не дожидаясь разрешения, цапнул с полки один из талмудов. — Осторожно! — всплеснула руками тетя Лида, но Гальяно уже было не остановить; он, высунув от усердия язык, принялся листать книгу. — Не, эта старая, — заключил парень наконец и ткнул пальцем в первую страницу. — Здесь, кстати, тоже картинка.