– Не трогай меня! – Синьорина… – долетел сверху шепот, и Нина вскинула голову: – Что? – Нет лестница. Здесь нет лестница! Она огляделась и лишь сейчас осознала, что в убежище поднялся только молодой человек, а остальные беженцы сбились в кучку под люком и смотрят на нее во все глаза, боясь пошевелиться. Лестница была под кроватью – Нико перенес ее туда после визита Цвергера. Нина поспешно пересекла комнату и достала лестницу, вздрогнув, когда деревянная ножка громко проскребла по полу. – Вот, возьмите, – подала она лестницу мужчине. – Пусть все поднимутся как можно скорее, а вы после них заберите лестницу наверх. Ей нужно было помочь Розе, нужно было остановить избивавших ее солдат. Нина бросилась в коридор с лампой в руке и захлопнула за собой дверь, жалея о том, что с внутренней стороны там нет засова. Повернулась к лестничному пролету и замерла, услышав звук тяжелых шагов на ступеньках – кто-то неуклюже, спотыкаясь, поднимался к ней, на второй этаж. – Куда он пошел? – донесся голос Розы. – Он тоже ошень одинокий, а мы знаем, что у тебя там сестры. Такие же хорошенькие, как ты. Роза охнула: – Извращенец! Они же дети! – Та, что с кудряфыми фолосами, совсем не дитя. Она то что надо. – Моя невестка? Вы в своем уме?! Брат сейчас будет здесь! – Да ну? И что он сделает? А я скажу тебе – ничего! Тронет меня или Майера хоть пальцем – и всё, он мертфец. Сама понимаешь. Так что заткнись и хфатит брыкаться. Нина стояла в темноте и ждала, стараясь унять дрожь в руках. Живот скрутило от страха так, что невозможно было соображать. «Думай, – призывала она себя, – думай!» Нужно было найти способ защитить от фашистов себя и Розу. Солдат уже добрался до последних ступенек, его шаги сделались тяжелее, и Нина не удивилась бы, если бы из темноты на нее сейчас выпрыгнул великан. Она ждала, биение ее собственного сердца оглушительно отдавалось в ушах, но в облике человеке, который наконец показался из-за угла, не было ничего ужасающего. Это оказался тот самый парнишка, которому она зашивала порез на руке всего пару недель назад. – Что происходит? Зачем вы сюда пришли? Мы не сделали ничего незаконного. – Ти есть отшень кгасивая, – тщательно выговорил Майер итальянские слова с таким сильным немецким акцентом, что она с трудом поняла смысл. – Я хотеть только поговогить. Мошет, поцеловать. Или больше. – Мой муж во дворе… – Молчать, – предупредил солдат. – Сейчас – молчать. – Здесь дети. Вы разбудите детей. – Тогда ты молчать. Во мраке за спиной парня шевельнулась какая-то тень, и Нина интуитивно поняла, что надо продолжать говорить, чтобы его отвлечь. – Хорошо, – сказала она. – Но мне нужна минутка. Всего минутка, и я буду готова. Можно? Майер покраснел, и у Нины затеплилась надежда на то, что парень чувствует стыд. Надо было заставить его полностью осознать, какую гнусность он собирается сделать. – Прошу вас… – прошептала Нина. – Пожалуйста, уходите. Оставьте нас в покое. Он открыл рот, чтобы ответить. И, наверное, ответил бы, если бы в этот самый момент из темноты не вынырнула бы чья-то рука. Рука схватила Майера сзади за волосы и резко рванула его голову назад. Сверкнул металл. Раздались чудовищный хрип и звуки борьбы умирающего зверя. Нине в лицо брызнула горячая жидкость. Еще не до конца понимая, что происходит, она вытерла глаза, взглянула на руку и удивилась, увидев, что пальцы черны от крови. Чья это кровь? Ее собственная? Солдат ранил ее?.. Нет, все было не так, потому что Майер рухнул на пол, его ноги подергивались, а над ним стоял Нико с лучшим кухонным ножом Розы в руке. Нина не могла закричать – ее услышал бы второй немец. Она зажала рот обеими ладонями, с изумлением ощутив медный привкус во рту. И крик остался глубоко внутри. Нико уже исчез, снова растворился во мраке, но второй солдат по-прежнему был на кухне, их разделяли всего несколько метров, и если он поднимется на второй этаж, сразу увидит кровь на полу и все поймет. Фашист поймет, что они сделали. – Майер! – крикнул он снизу и добавил что-то по-немецки, но Нину охватила такая паника, что она даже не смогла перевести для себя его слова. – Майер! – снова позвал солдат, повысив голос. Ответа он не получил. – Ах ты сука! Где Майер? Ты что с ним сделала?! Снизу послышались грохот мебели и жалобные стоны Розы. Хлопнула распахнувшаяся дверь. Раздались шаги по ступеням. Хрип. Свистящее дыхание. И снова настала тишина. Нина ринулась на лестничную площадку и заглянула вниз. Нико склонился возле нижних ступенек и доставал нож из шеи второго немецкого солдата. Там было очень много крови. Больше, чем она когда-либо видела. Нина выронила лампу. Стеклянная колба разбилась со звоном. Нико взглянул вверх, на нее. Его лицо застыло, превратившись в маску ужаса. – Прости меня. Нина кивнула. – Что будем делать? – прошептала она. Ей почему-то казалось важным говорить очень тихо, даже сейчас. Даже при том, что оба немца мертвы. – Сходи в спальню, проверь, все ли спрятались. Повтори им, чтобы сидели тихо. Я приведу отца и братьев. Через пару часов рассветет. – Может быть, я… – Слушай меня. Нам нужно действовать очень быстро, иначе мы все погибли. Ты понимаешь? Нина, потрясенная его резкими интонациями, молча кивнула и побрела в спальню. Незнакомцы уже забрались в убежище, но дверца люка была открыта. В проеме показалось лицо молодого мужчины: – Что случилось? – спросил он испуганно. – Не волнуйтесь. Я скоро принесу вам еду. А пока постарайтесь поспать. И проследите, чтобы ребенок не плакал. В коридоре Нико, подхватив Майера под мышки, тащил его к лестнице. Нина, не сказав ни слова, взяла мертвеца за ноги в тяжелых сапогах, стараясь изо всех сил не смотреть на его лицо. Ее ладони были мокры от пота и крови, и сапоги из них все время выскальзывали, но Нико не жаловался. Они уже добрались до площадки нижнего этажа, когда примчался Маттео и занял место Нины. Она молча пошла за мужчинами, не зная, чем еще можно им помочь. Ясно было одно – слова тут точно никому не помогут. Альдо привел Красавчика и вместе с сыновьями пристроил мертвецов у него на спине. Без единого слова прощания мужчины все вместе двинулись в поля, по направлению к холмам. Альдо крепко сжимал в кулаке уздечку мула. – Нина… – осторожно и как-то несмело окликнула девушку Роза. – Кровь. Тебе надо ее смыть. Времени наполнять бадью для купания не было, поэтому Нина подошла к раковине, повернула вентиль и подставила руки под воду. Вода становилась все холоднее, от нее уже стыли кости. Руки дрожали, но Нине как-то удалось ухватить негнущимися пальцами кусок мыла и намылить предплечья, лицо, волосы. Она нащупала тряпку и начала тереть кожу, снова и снова, изо всех сил, скрести ногтями голову, поливать ее водой, пока кудрявые волосы не распрямились, облепив череп, а из носоглотки не исчез этот ужасный металлический привкус. – Ну все, хватит, – ласково сказала Роза. – Теперь иди переоденься. – Что ты сказала детям? – Что ты уронила лампу и порезалась осколками колбы. Не думаю, что они заметили лужи крови на ступеньках, а лучшего объяснения все равно придумать не смогла. – Как мы все это вычистим? – Большую лужу засыплем песком, чтобы кровь впиталась. У папы целое ведро в сарае с инструментами. Потом соберем песок обратно в ведро и выбросим его в ручей. Оставшиеся пятна можно будет легко отмыть горячей водой с мылом. Я займусь нижними ступеньками, а ты приберись на втором этаже. Нина переоделась в чистое платье, повязала фартук, скрутила испачканную кровью одежду в узел и сунула его под кровать, а потом взялась за работу. Cпустя, как ей показалось, долгое время приоткрылась одна из дверей, выходивших в коридор второго этажа. Даже не поднимая головы, Нина знала, что в щелку выглянул Карло. – На полу столько крови… У тебя все нормально? Роза сказала, ты порезала палец. Нина села на корточки и попыталась ему улыбнуться: – Все нормально. Порез неглубокий, выглядит хуже, чем есть на самом деле. – А что за шум был? Такой грохот, как будто кто-то скатился с лестницы. – Это Нико бежал по ступенькам. – Ложь давалась ей легко, слова находились сами собой. – Он услышал, как я уронила лампу, и примчался наверх. – А сам он не поранился? – Нет, что ты. А теперь иди-ка спать, а то заснешь завтра в школе прямо на уроке. Нина терла и терла половицы, в итоге через некоторое время у нее наконец появилась надежда, что с самыми ужасными пятнами все-таки удалось справиться. Но еще оставались брызги крови на стенах, и, похоже, избавиться от них можно было лишь одним способом – зачистить наждачкой, а потом заново оштукатурить стены. К тому часу, как она выливала грязную воду в последний раз, небо на горизонте посветлело, но еще нужно было отнести ведро с песком, который обрел тошнотворный бурый цвет, к ручью на склоне холма. Добравшись до берега, Нина присела у кромки воды и песок с омерзительным шлепком плюхнулся в ручей. Вода на несколько секунд окрасилась в красноватый цвет, а потом потекла дальше, чистая и прозрачная, как прежде. Если бы можно было так же просто избавиться от воспоминаний…