– Очень! Конечно, быстро его не съешь, иначе зубы сведет от холода, и много тоже нельзя – живот разболится. Но в жаркий день нет ничего лучше мороженого. Нина много лет не была на Лидо – с тех пор как вступили в действие расовые законы и евреям был запрещен вход на общественные пляжи. Синьор Фаваро наконец собрал все, что было в списке Розы. Если он и слышал разговор между своей женой и двумя посетительницами, то не подал и виду. – Вот, синьора, прошу вас. И позвольте ваши карточки на сахар и рис. – Благодарю, синьор Фаваро, – сказала Нина, достаточно громко, для того чтобы ее услышали в отделе тканей. – Хорошего вам дня. Когда они вышли из магазина, немецкой черной машины на пьяцце уже не было. Шагая с девочками к ферме, Нина убеждала себя выкинуть услышанный разговор из головы. Ведь эти женщины ничего не знают об Антонине Мацин, они видели только Нину, «венецианскую девицу», безнадежную горожанку, пустышку, которая вскружила голову Никколо и села на шею всему семейству Джерарди. Именно такой образ запомнят местные жители, и образ этот будет всем казаться вполне правдоподобным и убедительным. Корзинка тяжело оттягивала руку, но Нина отказалась делить ношу с Агнесой и Анджелой, чтобы они могли порезвиться и насладиться прогулкой хотя бы на этом коротком участке дороги – каких-то пара сотен метров отделяла их от дома и от хлопот по хозяйству. Обе девочки были шустрыми и смышлеными, им бы еще в школе учиться вместо всего этого… И надо же – они ведь никогда не видели моря. Если бы только можно было подхватить их и вместе слетать на побережье, купить им мороженое, поплескаться в море… Если бы только, да… Во-первых, сейчас декабрь и море ледяное, напомнила себе Нина, а во-вторых, у нее в кармане ни одной лиры. Да и крыльев в наличии не имеется. – Нина! Нина! Иди посмотри! Девочки примчались назад по дороге, раскрасневшиеся от волнения, но на лицах не было и намека на страх. – Что там? Что случилось? Агнеса и Анджела потащили ее за собой к дому, корзинка с покупками тяжело заплясала на сгибе руки. А свернув за угол, они втроем остановились как вкопанные при виде той самой машины, что недавно стояла на пьяцце. Теперь автомобиль немецкого офицера был припаркован прямо посреди двора фермы Джерарди. В кабине никого не было, но в следующую секунду Нина заметила Розу – та стояла у кухонной двери, крепко держа Сельву за поводок. Все инстинкты требовали немедленно убежать и спрятаться – бросить корзину и помчаться в поля, лететь сломя голову, пока ослабевшие ноги будут ее нести. Но поступить так означало бы оставить Розу и девочек на произвол судьбы. – Что происходит? – спросила она охрипшим голосом, подойдя к золовке. – Сейчас объясню. Девочки, быстро в дом. Из темноты под навесом хлева вынырнул германский офицер и направился к ним. Встретив его при других обстоятельствах, Нина подумала бы, что перед ней самый обычный парень, ничем не примечательный шатен с симпатичным мальчишеским лицом и серо-голубыми глазами – безобидный тип, из тех, у кого вечно не хватает духу заговорить с самой красивой девчонкой на вечеринке. Однако воспринимать этого человека отдельно от фашистской униформы было невозможно; кроме того, Нина не могла не думать о пистолете в кобуре у него на поясе и о двух немецких солдатах, которые тоже подошли и остановились в нескольких шагах позади офицера. В их облике ничего безобидного не было. – Добрый день, оберштурмфюрер Цвергер, – спокойно проговорила Роза. – Простите, я была в кухне и не слышала, как вы приехали. Чем могу помочь? – Вы прекрасно знаете, что я приехал повидаться с вашим братом, синьорина. Мы же с ним давние друзья. Нина огромным усилием воли заставила себя не шевелиться, иначе немедленно повернула бы голову и вытаращилась на Розу во все глаза. Нико дружит – или дружил когда-то – с этим человеком?! – Мой брат в отъезде. – В отъезде? По какому делу? – Помогает нашим кузенам забивать свиней, – солгала Роза. – Должен вернуться через день или два. На лице офицера мелькнуло отвращение: – Ясно. Однако я полагал, что он покинул семинарию ради того, чтобы помогать отцу здесь. – Именно так. – Для человека, чье присутствие столь необходимо для существования этой фермы, он слишком часто бывает в отъезде. – Выражение лица Цвергера снова изменилось всего на мгновение – теперь он как будто слегка нахмурился. – Весьма удивительно. Как вы могли заметить, я приехал сюда уже в третий раз и снова его не застал. – Наш дядя умер в прошлом году, и кузенам нужна помощь. Передать Никколо, что вы его искали? – Конечно, – кивнул Цвергер и его внимание вдруг переключилось на Нину. – А это кто с вами? – лениво осведомился он. – Еще одна кузина? – Нет. Это моя невестка, – ответила Роза. – Жена Никколо. – Вы его жена? – Цвергер смерил девушку оценивающим взглядом, и в его глазах отразилось нескрываемое презрение. – Жена, стало быть, – повторил он, продолжая пристально смотреть на нее. – Да, – выдавила Нина, хотя горло сдавило так, будто начался приступ удушья. – Мои поздравления, синьора Джерарди. Свадьба, полагаю, состоялась совсем недавно? – Да. – Можно полюбопытствовать, как вы познакомились? – Случайно. В Венеции. – Значит, вы венецианка? Нине ничего не оставалось, как повторять заученные пункты их с Никколо вымышленной истории и аккуратно отвечать на вопросы фашиста, не добавляя ничего лишнего. – Нет, я выросла в Падуе. В Венецию приехала учиться. – Где вы учились? – На курсах медсестер. – А как же ваша семья? Вероятно, трудно было уехать от родных так далеко? – Мои родители умерли. – Нину при этих словах охватил ужас, но ей пришлось их произнести ради собственной безопасности. – У меня больше никого не осталось. – А с Никколо вы давно знакомы? Давно?.. Нина не помнила, что они с Нико придумали, и даже усомнилась теперь, что они обсуждали этот вопрос. Что же ей ответить?.. – У них случился молниеносный роман, – вмешалась Роза. – В наши дни такое не редкость. – О да, – покивал офицер. – Однако всех вас столь стремительные события, должно быть, повергли в шок. – Не скрою, для нас это был сюрприз, но приятный, – заверила Роза. – Мы счастливы, что у нас появилась Нина. Она мне очень помогает. – Что ж, прекрасно. Передайте мужу мои поздравления, синьора. – Цвергер развернулся, взметнув надраенными сапогами облачко пыли, и зашагал к автомобилю. Уже открыв дверцу, он вдруг театрально замер и обернулся: – Помимо вашего брата Никколо и отца, синьорина Джерарди, сколько на ферме мужчин? – Нисколько. Только мои младшие братья. – Напомните их возраст. – Почему вы… – Их возраст, синьорина. – Старшему из них семнадцать, – выговорила Роза. – Еще двоим пятнадцать и десять. Они дети. – Вы прячете их здесь, хотя у нас повсюду нехватка рабочей силы? Вы ведь должны знать об этом. – Мальчики нужны нам на ферме. Ведь наш долг – снабжать армию продовольствием, верно? – Едва ли на такой небольшой территории требуется труд четверых мужчин. – Как вы можете об этом судить? Вы когда-нибудь работали на ферме? – Разумеется, нет, но я вполне способен вычислить тунеядцев и уклонистов среди местных жителей. Берегитесь, синьорина Джерарди, острый язык не доведет вас до добра. Ладно, так или иначе, я здесь потратил достаточно времени. Цвергер сел в машину, и она тронулась с места. Но даже после того, как шум двигателя стих вдали, а сердце у Нины перестало бешено колотиться, страх ее не отпустил. Этот офицер не был похож на человека, который легко сдается. Он трижды приезжал к Нико и без сомнения вернется снова. Но главное – теперь он знает о ней, о Нине. Он видел ее лицо. Он выяснил, что раньше она жила в Венеции. И что же ей теперь делать?.. * * * Нико вернулся через несколько дней – усталый и покрытый с ног до головы дорожной грязью, поскольку добрую часть пути ему пришлось прошагать пешком под жарким послеполуденным солнцем. Нине ужасно хотелось отвести его в сторонку и все рассказать, но Нико совсем вымотался, к тому же на нем тотчас повисли дети, так что было бы нечестно сразу обрушить на него историю о Цвергере и о том, как этот фашист ее напугал. Лучше было немного подождать. Вечером, когда дети наконец улеглись спать, Альдо откупорил бутылку вина и Роза с Ниной поведали Нико о недавнем визите Цвергера. Он слушал, массируя пальцем переносицу, и молчал, пока они не закончили. – Можете описать униформу Цвергера? Вы не заметили какие-нибудь необычные значки или нашивки? Постарайтесь вспомнить воротник кителя – там не было эмблемы СС с правой стороны? Такой, как на флажках, которые они крепят на машины? Нина закрыла глаза, припоминая: – Нет… Кажется, нет. Воротничок был черный, а из значков на нем только ромбы. – Была нашивка у него на рукаве, – сказала Роза. – На левом. Буквы «СД».