А реальные? Ну что они — живые люди всегда немного компромисс со своим романтическим сердечком. Среди одноклассников не было ни одного Темного Властелина, среди друзей не затесалось мало-мальски приличного дракона, а начальники на моих многочисленных и плохо оплачиваемых работах совершенно не походили на властных и дерзких героев вроде мистера Рочестера или Ретта Батлера. В обычного человека всем сердцем не влюбишься — крайне редко он стоит на пороге смерти, чтобы за него отчаянно бояться, практически никогда не завоевывает страны и континенты, чтобы им восхищаться, и совсем никогда не владеет древней темной магией, чтобы сладко дрожать в его присутствии. Тогда откуда у меня именно сейчас возникло вот это пронзительное ощущение, словно я сейчас протяну руку — и герой сойдет со страниц книги? Именно ко мне. Зная мои самые потаенные мысли и мечты и готовый их исполнить? Я узнала это чувство, я слишком часто его переживала! Порой даже завидовала подругам, которые не так глубоко погружались в выдуманные миры, потому что это ощущение сродни боли — яркое, острое, проникающее в самую глубину сердца и застревающее там огненной занозой. Когда кажется, что сейчас прорвется ткань реальности, и воображаемое станет вещественным. Сбудется. Так всегда выглядела моя любовь к выдуманным мужчинам. Егор же — настоящий. Живой мужчина, как все. Он наверняка не опускает стульчак унитаза, нюхает носки, перед тем как их надеть, воняет перегаром наутро после пьянки — и не факт, что в курсе, где находится клитор. Интересно, Ретт Батлер знал, где клитор? Жоффрей де Пейрак точно знал, мы это как-то на лекции по зарубежке обсуждали. Во французском тексте, рассказала нам преподавательница, многие вещи названы куда более откровенно, чем в переводе. Я опустила глаза в свой коктейль, пытаясь справиться с дыханием. Ну я молодец, конечно. Влюбиться за каких-то полчаса в настоящего мужчину так же сильно, как в книжного. Но выбрать того, кто гораздо менее доступен, чем любой книжный. Глава шестая, в которой героиня ничего не понимает, а герой понимает слишком много Я ошеломленно переваривала свои ощущения, стараясь не поднимать глаза на Егора и отчаянно путаясь — почему не поднимать? Чтобы не узнал? А если я хочу, чтобы узнал? А вдруг он узнает и скажет что-нибудь… такое? Такое — какое? Гадкое. Может быть, лучше пусть скажет, меня тогда отпустит? К счастью, пока никто из присутствующих не догадывался, как я попала. — Как ты этот бар вообще нашел? — поинтересовалась у Егора Элка. — У него даже вывески нет! — Смотрю, никому это не мешает, — кивнул он на забившую помещение толпу. В былые времена в барах еще и курили. Я уже не застала в Питере те времена, но страшно представить, как это выглядело в подобных местах. — Ты от всех вопросов будешь так же ловко увиливать? — Элка поставила локоть на столик и изящно оперлась подбородком на тыльную сторону руки, беззастенчиво строя глазки Егору. — Я прощу тебе это, только если ты признаешься, что секретный агент на задании. — Если я признаюсь, я уже не буду секретным, — засмеялся он. — На самом деле я просто пошел прогуляться в одиночестве, как говорится «чтобы раскрыть душу и глаза» и увидеть настоящий Питер. Я уставилась на него с изумлением, и — что скрывать! — уважением. Наличие мозгов в этой привлекательной оболочке можно считать доказанным. Срочно требуется спасение моего бедного сердечка, алярм! — Что? — напрягся Егор. — Почему ты на меня так смотришь? Надо же, а я думала, он только томные взгляды Элки замечает… — Эта цитата, про пешком и душу с глазами, ты откуда ее взял? — Мммм… — он почему-то бросил взгляд на Элку. — Еще можно признаться, что я секретный агент? — Нет. Момент упущен, — жестоко отказала она. — Тогда вынужден сказать, что эту фразу нам сегодня на экскурсии сказали. Мол, так и стоит познавать Питер. Своими ногами и в одиночестве. — Это сказал художник Добужинский, — просветила я. — А цитируется эта фраза в лучшей книге об истории Мойки и окрестностей. И я теперь даже знаю, на какой экскурсии ты сегодня был. — Ты ужасно разочаровал Дарину, — прокомментировала Элка. — Она думала, что нашла такого же влюбленного в Питер психа. А ты просто заплатил штукарь и тебе все разжевали. — Два штукаря, — поправил Егор рассеянно. — Дарина! — Он развернулся ко мне и спросил как-то очень мягко и доверительно: — Я тебя разочаровал? И не то, чтобы пошутил изящно. Нет, на полном серьезе ждал моего ответа, не отрывая взгляда от моего лица. А я замерла с трубочкой во рту на половине глотка коктейля и выглядела, вероятно, очень глупо. Особенно когда секунд пять просто хлопала глазами и не понимала, что ответить. И что делать с огненными мурашками, разбегающимися от этого его взгляда. Ой-ой-ой. Что-то уже нифига не смешно! — Расскажите о себе, что ли? Чем вы тут занимаетесь, в культурной столице? — Егор наконец сжалился и, щедро отхлебнув пива, решил обратиться к той части нашей компании, что еще владела человеческой речью. — В смысле? — не поняла Элка. — Мы должны чем-то особенным заниматься? — Дарина умные книги читает, — Егор кивнул на меня. — А ты, наверное, в театр-оперу ходишь? А он в Эрмитаж? Вот так и навешиваются на людей комплексы. Андрюшу аж перекосило. Элка тоже нахмурилась. Я поняла, что пора их спасать! — На самом деле, я не очень умные книги читаю, — покаялась я, старательно не глядя на Егора. — У меня даже диплом по любовным романам. — Ого! Значит я все-таки тебя разочаровал, потому что не страстный герцог с огромным болтом, — вздохнул Егор. — Нет, потому что ты не мистер Дарси в мокрой рубашке, — буркнула я. — Это несложно исправить, — заявил он и медленно, глядя мне в глаза, вылил на себя весь бокал с пивом. Футболка намокла, прилипла к коже, и под ней обозначились четкие пластины грудных мышц и затвердевшие от холода маленькие соски. — Так лучше? Элка ахнула вполголоса, я попыталась сглотнуть, но во рту пересохло. Плюс тысяча пунктов по шкале привлекательности — и Егор только что пробил ее верхнюю границу и улетел в открытый космос. — А я вот так умею! — нарушил звенящее охренение забытый за ненадобностью Андрюша. Он высунул язык и принялся демонстрировать двумя его кончиками что-то интересное. Наверное. Бедняжка — внимания на него обращали не больше, чем на пятилетнего ребенка, который пытается рассказывать стишок бухим родителям на вечеринке. — Да-да, — отмахнулась Элка. — Очень клево. Она даже не посмотрела. — Так ты надолго еще в городе?.. — спросила она Егора, пожирая его глазами, как никогда не пожирала свой любимый десерт из кондитерской «Север». — А что? — подозрительно спросил он. — Хотела показать тебе тайную жизнь Питера… — мурлыкнула она, кладя ладонь на пледплечье Егора и подаваясь к нему всем телом. — Что-то вроде экскурсии про тайны Петроградской стороны? — нахмурился Егор.