Взгляд был чертовски бесстыдный — никаких приличий, что за любовник мне достался! Нет, чтобы дать женщине немножко поплакать после такого волшебного секса. — Хватит, я смущаюсь! — Чего тебе смущаться? — удивился он, закидывая руку за голову и довольно щурясь. — Это я должен смущаться того, как набрасываюсь на тебя. Умная интеллигентная девушка в моей постели, а я вместо разговоров об архитектурных стилях Петербурга, трахаю тебя, как безумный. Башку сносит, не поверишь, никаких умных мыслей в голове. Не поверю. Я-то тоже его разглядываю — и не менее бесстыдно. Про свет в этот раз сама забыла, даже занавески не задвинула. Зато не забываю любоваться на его скульптурное тело — словно статуя из античного зала Эрмитажа сбежала, отрастила голову, руки и прочие случайно отколотые части и теперь валяется в моей постели. Которую я раньше делила только с книгами и фантиками от конфет. — Надеюсь, я не подставил тебя перед каким-нибудь ревнивым любовником, — хмыкнул Егор, проводя пальцем по следу своих зубов у меня на бедре. Ох! Острый горячий укол — то ли стыда, то ли желания. Он меня пометил. Как… животное какое-то. Я теперь в любой момент могу посмотреть на это красноватое полукружье, отпечатанное на коже и осознать, что все было реально. — Откуда у меня ревнивые любовники? — хмыкнула я. — Ты такая горячая, у тебя небось каждый день свидания. Но не все твои мужчины такие… — он снова обвел большим пальцем укус, а потом шершаво пощекотал мой все еще твердый сосок. — Нетерпеливые и безответственные, как я. Не оставляют улик. Я засмеялась и хотела было привычно отмахнуться, но потом поняла, что последнее свидание у меня было… вчера. Как раз перед тем, как мы с Элкой решили отправиться на охоту. То самое, на котором мне сказали, что надо бы похудеть, чтобы нормальный мужчина мной заинтересовался. Вот это я разогналась! Но если серьезно… — Нет у меня никаких свиданий, — пробормотала я, натягивая на себя одеяло. Скажите спасибо, что не спряталась под него с головой. — И никаких мужчин. И уликами палиться не перед кем. И когда у меня был последний раз секс я ему тоже говорить не буду. — Почему, Дарина? — Егор деловито отодвинул край одеяла, чтобы добраться до моей груди и снова потеребить сосок, который было обмяк, но он не дал ему этого шанса. — Почему ты не ходишь на свидания? Я вздохнула. Вот зачем он прямо в больное место? — Потому что я не из тех девушек, которые ножкой топнут — и мужики сразу штабелями укладываются, — призналась я. Не то, чтобы в первый раз, я часто говорила об этом с Элкой, но… — Егор, ну я не верю, что ты ничего не понимаешь! Не слишком-то приятно познакомиться с кем-нибудь в интернете, прийти на свидание и увидеть, как он разворачивается и уходит, едва меня увидев! Или даже рассказав сначала, почему именно уходит. — Ну и дураки, — убежденно сказал Егор, отодвигая одеяло еще дальше, чтобы добраться до моей задницы. — Значит и я дура! Потому что я их понимаю! — очень тяжело возмущаться и рассуждать о том, как меня никто не хочет, когда меня прямо в этот момент активно щипают за задницу, но я старательная, у меня получалось. — Я ведь тоже росла на фильмах со стройными красотками. Мне самой на себя тяжело в зеркало смотреть, потому что отражение си-и-и-ильно отличается от того идеала красоты, который я вижу по телевизору, в журналах и рекламе. — Уверен, Анжелина Джоли когда-то тоже смотрела на себя в зеркало и думала: «Ох, губы эти торчат, челюсть квадратная, как я отличаюсь от красоток в рекламе! Ну — что выдали, то выдали, придется донашивать», — засмеялся Егор. — Ты ведь не в зеркале настоящая, а тут, со мной. Какая разница, кто там в рекламе, если ты тут? — Элка тоже не понимает. Начинает жаловаться, что ее бабушка пытается откормить и называет «костями». Есть разница между просто не модной внешностью и… — я запнулась, потому что произнести это было очень страшно. Я не смогла. — И тем, что я… такая. Но она не чувствует себя каждую минуту, каждую секунду, что она женщина третьего сорта! Егор посмотрел на меня так изумленно, что я устыдилась своего эмоционального взрыва. — Ты чего? — спросил он. — Что случилось? Только что ведь все было хорошо. Ты ведь мне ужасно нравишься… — он придвинулся поближе и провел горячей ладонью по моей спине. — Я без ума от твоей задницы! — Опять задницы… — пробормотала я. — Согласен, перебор! Тогда без ума от твоих сисек, — он сжал рукой мою грудь и лизнул многострадальный сосок, ареола вокруг которого тут же с готовностью сморщилась. — Как их можно не любить? Такие мягкие и податливые… Уррр… На этот раз внимания удостоился и второй сосок. Потрудиться ему пришлось немного дольше, его-то он не теребил все это время. Но Егор схитрил и сжал его губами, мгновенно превратив в твердую горошину. — Обожаю сжимать их, когда трахаю тебя. — А я их ненавижу, — сообщила я мрачно. — Ненавижу, как они трясутся, когда ты меня трахаешь. — Да ты что говоришь-то? — опешил Егор. — Ты знаешь, я в юности в порнухе спецом искал сцены, где девок ставят раком, потому что у них в этот момент болтались сиськи — это же самый смак! Охрененно возбуждает! — А когда живот свисает и болтается — тоже возбуждает? — огрызнулась я. — А когда ты шлепаешь меня по попе, и она трясется? А когда хватаешь меня за толстый бок — тоже нравится? — Ты серьезно думаешь об этом в постели? Вот когда я тебя… ты прямо это все думаешь? Кажется, я наконец донесла до него, что я серьезно. Егор нахмурился и даже перестал меня тискать во всех местах, глядя как-то печально и тревожно. А чего он первый начал? — Нет… — я прерывисто вдохнула, надеясь, что застарелая истерическая обида уйдет обратно в глубину и можно будет опять смеяться и обниматься. — В процессе я вообще ни о чем не думаю. Но потом, то есть, сейчас, — да. — Вот именно, Дарина! — обрадовался Егор. — Ты вся в моменте — чувствуешь что чувствуешь, не любуешься собой, не представляешь, как ты выглядишь со стороны, не думаешь о чем-то постороннем. Ты вся целиком со мной. Это же выносит начисто! Я сам с утра подумать ничего не успел, кроме того, что хочу тебя обратно! — Но… Ты же сам такой… Я благоговейно провела по его животу, твердому как доска, совершенно нереально упругому на ощупь, словно он с другими мужчинами вроде моего бывшего — вообще из разных видов. Он вырезан из мрамора — мягкого, теплого, конечно, но у Бернини или Микеланджело мрамор тоже кажется теплым — но мрамора. А те — собраны из шариков моцареллы. И плечи… Какие у него плечи — широкие, но выглядят пропорционально, только так и должно быть. После его фигуры обычные, среднестатистические мужчины кажутся какими-то странноватыми. А руки — жилы — пальцы… — Какой? — Ну… — я замялась, стесняясь озвучивать все то, что только что подумала. И так уже наговорила на «странную девочку». — Красивый. — Но при чем тут секс? Это же не главное для него. — А что тогда главное? — Ну-у-у-у… Егор на мгновение задумался, а потом… Его ладонь легла мне на спину и резко придвинула к себе. Я уткнулась лицом в его грудь и невольно вдохнула его аромат. Остро-мужской, состоящий из запаха горячего пота, пряной спермы, чего-то свежего, вроде средства для бритья и чего-то неуловимого, его собственного. Ужасно захотелось его облизать. Всего. Целиком. Он ведь не уйдет сейчас, испугавшись моей истерики? Не уйдет. Потому что он приник губами к моему плечу, и я почувствовала, как кончик его языка танцует по моей коже. — В сексе главное, — проговорил он и провел влажную дорожку языком до ямочки у горла. — Трахаться как животное. Не париться! Это же не показательное выступление в балете. — Его язык продолжил путешествие от горла вниз, до точки между грудей. Егор сжал их ладонями, соединяя, и по очереди поцеловал оба соска. — В сексе нет безупречно выученных партий и выверенных до секунды и миллиметра движений. Это хаос. Он приподнялся, чтобы посмотреть мне в глаза и усмехнулся: — Неловкий хаос. Стремные звуки, знаешь? Эти пукающие смазки, хлюпающие влагалища, кряхтение… — он снова склонился, скользя языком вниз по моему животу. Я замерла, как обычно остро ощущая чужое внимание на этой, самой ненавидимой части тела. Но кожа там была невероятно чувствительной, и когда ее коснулся язык, я прерывисто вдохнула, ощущая нечто непривычное. Такое… нежно-эротичное, дразнящее… — Капающий со лба кому-то на нос пот, судороги в ногах, презервативы, которые никак не открываются, а потом улетают под кровать… Егор обвел языком мой пупок и спустился еще ниже, к еще одной области, которой я боялась. Но и там он просто оставил несколько поцелуев на моей коже и сделал совсем невероятную вещь — провел языком по тем местам, где ноги соединяются с туловищем. На них никто никогда не обращает внимание — и вдруг оказалось, что там у меня тоже эрогенная зона! Впрочем, наверное, не только у меня — Егор делал все уверенно, без малейших сомнений. Да и говорил тоже. — А минет? Рвотный рефлекс, сперма в глаз, укусы! Анальный секс? Все может случиться! Он развел пальцами мои нижние губы и поставил точку в своем путешествии, обведя языком узелок клитора. — Секс — это очень животное, очень грязное занятие. В этом его прелесть, Дарина. И главное — не париться. Как ты. Ты была такой естественной, не рассматривала, где у тебя какой волосок лишний или складка. Егор выпрямился и… свел мои разведенные колени. — Поэтому я тащусь от секса с тобой. Ты умеешь трахаться как животное. Как я, — он протянул мне обе руки, поднимаясь с кровати. — Иди сюда. Хочу тебе кое-что показать.