Ни к чему ему лукавить. Даст ему любая власть И порезать, и пограбить, И попить-покушать всласть. Он не мучается мыслями, А когда кого прибьет, Так всегда за правду-истину, За Россию, за народ. Философствует философ, Пашет пахарь, шьет швея. От классических вопросов Нет писателям житья. Если родина в тумане И не видно ничего, Верный путь укажет Ваня. Вы спросите у него. 1985 * * * «Он завтракал в шесть простоквашею…» Он завтракал в шесть простоквашею, Шел с книгой на дымчатый пруд, И ребра заборов некрашеных Дорогой похлестывал прут. Башмак энергичный утаптывал Шелково-прохладную пыль, Бежала собака лохматая, Поблескивал влажный ковыль. Он ел земляничины пресные, Он с книгой сидел на траве, И мысли гремели железные В железной его голове. Он думал: «Я знаю, я сделаю, Я сделаю именно так». Присела капустница белая На стиснутый красный кулак. Рассчитано все и разложено, Понятны ему и ясны И лето, и век новорожденный, И жители этой страны. Все скоро начнется и кончится, Все сгинет в крови и в дыму, Но этого вовсе не хочется, Не хочется лично ему. Он лишь единица из множества, Однако за ним легион. Какое-то вывелось тождество, Какой-то сомкнулся закон. Взлетела капустница шалая, Разжалась рука толстопалая. Он знал, что рябому Иосифу По крови идти, аки по суху. 1986 * * * «Сумасшедшие наряды…» Сумасшедшие наряды,