А еще… подземный ход. Я невольно присвистнул. Вот вам и швейное ателье. Тут явно кто-то неплохо устроился. А «Сахарным черепом» просто прикрылся. Хочешь или нет, надо идти и исследовать. В одиночку ломиться не хотелось. Мало ли кто там меня поджидает. Но и взять с собой Розу, рискуя ее здоровьем, тоже не хотелось. Внезапно раздался женский крик. Я резко вскинул голову. Вверху все заволокло черным, громыхнуло. Оглохший и ослепший я отлетел в сторону, больно ударившись о стену. Взвыв и прокляв все, что было рядом, пошатнулся и рухнул на колени. – Тиош! Тиош! – Меня тут же затрясли, словно тряпичную куклу. – Не смей загнуться! – Не дождешься, – проворчал я, с трудом поднимаясь, опершись на Максимона. – Что случилось? – Роза упала сюда, – мрачно ответил он. Я заозирался. Все бы ничего, но ее тут не было. Внутри все похолодело. Нельзя было ее брать с собой! С чувством я долбанул кулаком по ближайшей твердой поверхности. Поверхность пошатнулась, вниз упали серые ошметки. Взору предстал бледно-зеленый кристалл. Максимон чуть прищурился: – Надо было попробовать разломать дом чуть раньше. Глядишь, было бы меньше проблем. Проблем стало больше. Теперь еще вытащить Розу. То есть для начала узнать, куда она делась. Поэтому обследовать все, что тут есть в темпе, потом будем думать. Не зная, правильно ли поступаю, я взял кристалл. Ладонь тут же обожгло. Но держать можно. И тут же словно по щелчку пальцев загорелись другие кристаллы, которые раньше было не разглядеть. Все были вмурованы в стены и хорошо освещали путь. – Идем, – глухо сказал я. Максимон еще раз глянул вверх. – Что могло ее утащить? Вопрос риторический, но дельный. Правда, пока не потрясешь тех, кто тут есть, вряд ли будет ответ. – Это ольтеки, – все же ответил я, направляясь по освещенному проходу. – Меня утащило простое зеркало. Здесь кого-то хоронили. Значит и поставили какую-то гадость, которая способна перекинуть человека боги знают куда. Максимон последовал за мной. – Ты изменился, – произнес он спустя какое-то молчание. Я остановился. Через плечо посмотрел на друга. – Поясни. – Пропала Роза. Она с тобой возилась все это время. А реакция… – Потом, – резко оборвал я. – Слезы, объятия и речи – все потом. Сейчас – дело. Одобрительное хмыканье. Проклятый Максимон. Вечно пытается задеть там, где не надо. На самом деле мне самому не нравились собственные ощущения. Я переживал за Розу, но эти переживания словно были под толстым стеклом. А так – спокойствие и отстраненность. «Вероятно, виной всему сила ольтеков», – подумал я. А как же это было на самом деле… Тоннель оказался длинным. Он тянулся, свивался кольцами неведомой змеи и все опускался и опускался. Я даже не мог предположить, сколько до поверхности теперь. В какой-то момент на стенах стала появляться роспись. Божества, люди, знаки, не поддающиеся расшифровке. А еще: запах крови. Он проникал в каждую клеточку, наполнял собой воздух, заставлял сердце сжиматься. Хотя тут не было ничего такого, что могло бы… Максимон присвистнул: – Смотри. Слова были лишними. Перед нами находился каменный саркофаг. Весь покрытый теми же знаками, что и стены. – Это еще что такое? – пробормотал Максимон, становясь рядом. – Могила, – коротко сказал я. И в могиле однозначно кто-то был. Потому что раздались странные скрипы, словно царапали ногтями крышку изнутри. А потом стон, от которого стало холодно и мерзко. «Яяухкуи, засранец, ты не мог придумать какой-то другой способ нагнуть Собирателя Крови?» – пронеслась мысль. Интуиция настоятельно рекомендовала не трогать саркофаг. Что бы там ни было, оно явно не слишком положительное. Взгляд упал на кристалл в руке. Хм. Тут явно энергия сродни той, что накачали меня. Возможно, это подсказка. Я быстро обошел саркофаг, осматривая со всех сторон. Есть! Отверстие в изголовье! Максимон понял направление моих мыслей. Закусил губу, но потом кивнул. Чочмо с ним! – Ну, Яяухкуи, все боги Оутля и те, кто не против повеселиться, помогите мне! – криво усмехнулся я и одним движением вставил кристалл в отверстие. Крышка саркофага задрожала. Со всех сторон донесся ужасающий грохот. Земля под ногами пошла ходуном, будто вся Шибальба разом решила выпрыгнуть сюда. Максимона отшвырнуло в сторону. Мне на голову посыпалась земля. Перед глазами все застлало ослепительно-белым светом. Я зажмурился, но свет проникал сквозь веки. Голову от виска к виску пронзило болью. Захотелось заорать. Медленно, преодолевая собственную слабость и боль, я поднял руку и шарахнул пламенем вперед. Без разбора. Лишь бы хоть как-то противостоять всему этому. Жар окатил с ног до головы. В какой-то момент подогнулись колени. Я пошатнулся и чуть не рухнул. Нет, лысая сакуйя вам, ребята! Не возьмете! Послышался странный звук, белый свет исчез. Я проморгался, пытаясь вернуть зрению четкость. Где-то послышалась ругань Максимона. Крышка саркофага медленно сдвигалась. Очень медленно. Я замер, чувствуя, как по спине стекает ледяной пот. Что-то намекало: ничего хорошего оттуда не выберется. Максимон медленно подошел ко мне, мрачно посмотрел на происходящее. – Напомни еще раз, какой чочмо мы сюда пришли? – Спасти Оутль? – хрипло предположил я. – Если я еще раз решу поучаствовать в чем-то подобном, дай мне по голове, хорошо? – Непременно, мой друг. Воздух стал каким-то тяжелым и вязким. Появился странный сладковатый запах, от которого к горлу подобралась дурнота. Отчаянно хотелось все бросить и рвануть наверх. Но я прекрасно понимал, что если сейчас уйдем, то ничего хорошего не будет. Нужно стоять до конца. Сначала разобраться с подарочком ольтеков, а потом уже решать, как поступить дальше. Не говоря уже о том, что надо вытащить Розу. Несносная женщина. И нужна ей была та яма? Крышка все двигалась. Через какое-то время она рухнула на пол, заставив нас подпрыгнуть. Из саркофага медленно кто-то поднялся. Его голову когда-то венчал убор с перьями и металлом, но теперь остались лишь жалкие крохи. Глаза чернее обсидиана посмотрели на нас. Тускло. Мертво. Его лицо частично лишилось кожи и мышц, оставив обнаженные кости. Шея и плечи выглядели не лучшим образом. Часть плоти догнивала, ее почти уже не осталось. Из рук и груди были словно вырваны куски чудовищными когтями. Там, где кожа осталась цела, ее изрезала тьма бороздок, будто ритуальная татуировка. Только это была сумасшедшая татуировка. И каждая линия ее была наполнена кровью, которая медленно стекала вниз. В черных глазах сверкнула ненависть, а лицо свирепо исказилось. – Кажется, нам не рады, – пробормотал Максимон.