— Дружина, только у ярла, — презрительно обронил Калле, — и дружинники, то есть хирдманы — это только воины ярла. Но тебе эти знания ни к чему! Ох, дождешься ты у меня! Хотел ответить, что-нибудь ядовитое, но мое внимание привлекло лицо Фритьефа. — Хвастун, — с усмешкой бросил тот, но сколько в голосе было уважения! Я повернул голову туда же, куда смотрел он. На подплывающем драккаре что-то происходило. Судно шло по инерции, направив нос на пристань, но весла не убирали — они остались выставлены параллельно воде. И вот на эти весла, как на консольно-закрепленные бревна в тайпарке с борта соскочил тот же, что трубил в рог. В этот момент солнце, что случалось нечасто, пробило сплошной облачный покров, и туловище «эквилибриста» заблестело, как рыбья чешуя. — Кольчуга! — воскликнул Калле. А трубач побежал по веслам, перепрыгивая с одного на другое, достиг последнего в ряду, перебежал сквозь корабль на другой борт и очутился на противоположном ряду весел. Только теперь он бежал не ближе к борту, а почти посредине. — Он что, больной? — невольно вырвалось у меня, — нога соскользнет и привет! В кольчуге не выплывет! Говорил я почти под нос, но меня похоже услышали, ибо все повернулись и посмотрели, кто с изумлением, кто с жалостью, кто с явным превосходством. — Кто боится умереть, тот в походы не ходит, — донесся спокойный голос Сигмунда. Смельчак меж тем снова очутился на первом ряду весел, и побежал уже почти по самым лопастям. Жуть! Я все ждал, что придурок сейчас сверзиться в воду, и поскольку в доспехах — больше мы его не увидим. Не дождался. Завершив второй круг, он заскочил на корабль. Весла пошевелились, как будто их освобождали от креплений, они вновь опустились в воду и погребли, подгоняя судно все ближе и ближе к берегу. — Пошли, — объявил окончание представления Йорген, и мы шагнули на мостовые городка под названием Борг. *** Остановились на постоялом дворе. По количеству звезд наш отель проигрывал второму, имеющемуся в Борге, и все из-за наличия у конкурентов спа-центра, под кодовым названием «баня». Но Йорген заявил, что мы здесь ненадолго, опять же приехали не работать, а делами заниматься, пачкаться недолжны. Ну а если кому не в терпеж — у берега есть мелководье, можно совершенно бесплатно смыть пот и грязь там. Заняли одну большую комнату с печкой, которую, впрочем, не топили — за топливо (торф или дрова) надо было платить отдельно. Лошадей поставили в конюшню. Еще у постоялого двора был большой сарай, типа склада, где приезжающие в Борг бонды могли складировать вещи на продажу или покупки. Но мы свои свалили в комнате. Время до темноты оставалось, поэтому Йорген, Сигмунд и Фритьеф отправились, как они выразились «по делам», отрядив оставшихся по хозяйственной части. Старшим над нами с Калле был назван Хрут, чему, впрочем, ни я не мелкий гаденыш возражать не стали. В Борге, в отличие от опытного Хрута мы оба были впервые. Нагрузившись кое чем из принесенного, ступили на мощеную деревянными плахами мостовую городка. Улиц здесь, в моем понимании не было, просто когда-то, кто-то поставил одну лавку здесь, другую там, потом пристроил сараюшку или сортир, обнес забором, а все что осталось — назвали тротуаром и замостили. На удивление было довольно чисто, никто против ожидания не выплескивал ночные горшки на мостовую нам под ноги. На мой вопрос работник дяди пояснил, что в городе следят за санитарией, и даже есть специальные штрафы для нарушителей. Выгребные ямы вынесены за пределы стены и каждый житель города обязан выносить помои и опустошать содержимое сортиров только туда. Впрочем ароматы городка все равно были далеки от современных мне, московских: пахло сырым деревом, плесенью, дымом, различной едой, все равно примешивался гнилостный запах. Население Борга составляли почти исключительно торговцы и ремесленники. Соответственно основным типом здания была торговая лавка, с пристроенным жильем самого торговца с домочадцами, работниками и рабами, хлевом для скотины (наконец-то я увидел, что скотина живет отдельно!), какими-то хозяйственными постройками, неизменным сортиром. Каждое такое владение выходило фасадом лавки на мостовую, где верхний этаж отводился под жилье, а остальные пристройки образовывали нечто вроде дворика, с которого был выход на совсем узенький задний тротуарчик. Иногда между такими владениями был проход, совсем узкий — встретишься, не разойдешься, иногда нет. Хрут уверенно вел нас вперед, хотя после третьего нелогичного поворота я окончательно заблудился в этом лабиринте. Успокаивало только то, что сам городишко небольшой, всегда можно дойти до стены, по ней — до ворот, обойти снаружи до тракта, а оттуда я дорогу запомнил — первый поворот направо — наша гостиница. На мостовых было многолюдно… нет, правильнее сказать — многоорочно. Большинство встречных-поперечных мужиков были одеты так же, как мы: подпоясанные узкими ремешками рубахи с разной длинной рукава, разнообразные штаны, от почти обтягивающего трико до широченных шароваров, голени в обмотках, на ногах такие же кожаные башмаки на завязках, на пуговицах и даже с клапаном. Некоторые орки попадались в головных уборах, большинство — с непокрытыми головами. Все сплошь — длинноволосые, с завитыми в косы, или собранными в хвосты. Женщины — в длинных платьях красочных цветов: синих, зеленых, желтых. Не попадалось только черных, белых и не крашенных. У всех встречных женщин волосы были убраны под платки или меховые шапочки, отличались и разным набором украшений. Не увидел только серег. И все орки поголовно — вооруженные большими ножами, наподобие моего сакса, сейчас завернутого в тряпицу и пребывающего в моем заплечном мешке. Впрочем, попадались и коротковолосые, и безоружные. И хоть одежда на них была не отлична от большинства, я уже понимал, что это — рабы. Наконец наш вожатый нырнул в одно из строений. Я бы проморгал этот момент, поскольку пришлось буквально продираться сквозь встречную толпу, и неминуемо потерялся, но был схвачен Калле за рукав и впихнул в невысокий дверной проем. Внутри оказалось светло. В достаточно большой комнате на столах и стенах развешаны шкуры. В основном — диких животных. Я легко узнал лисьи и медвежие, а вот остальные — мог только догадываться. Помимо нас там находилась еще парочка покупателей — орк среднего возраста, одетый не шибко богато, и маленькая женщина в ярко желтом платье, с большим серебряным ожерелье. Женщина ласкала в руках маленькую серебристую шкурку и что-то негромко втолковывала мужу, посверкивая глазами. Мужик мялся, жевал губами, периодически хватался за висящую на поясе сумочку-кошелек, время от времени пытался вставить слово. Слышно не было, но и без того суть их разговора я мог бы воспроизвести, не боясь сильно ошибиться: «Дорогой, смотри какие соболя! Как раз отлично подойдут к моему праздничному платью!» «Ну что ты, дорогая, мы сейчас не можем себе такое позволить, нам нужно купить того и этого, а еще нашему сынишке я обещал маленький ножичек. Ему уже пора привыкать к железу на поясе». «Дорогой, ты не понимаешь, когда я выгоняю скотину на выпас, на мне скоро третий год одни и те же шмотки, а эта курва Асса с соседнего одаля, только за прошлый год сменила два платья! А если увидит меня в платье с оторочкой из соболей, она точно лопнет от зависти!» «Ну что ты, родная, мы приехали в город чтоб купить мне новую соху, и лопат надо бы прикупить, старые уже почти все стесались» «Нет, правильно мне мама говорила, нечего выходить за этого нищеброда, только плакать с ним будешь, выходи за Юси, он хирдман ярла, будет тебе с каждого похода золотые мониста привозить и шелковые платья. А я дура ее не слушала!» Ну, в общем, во всех мирах одно и тоже. Тем временем Хрут уже завязал разговор с хозяином лавки, а может и просто наемным продаваном. Они чуть ли не обнимались, хлопали друг друга по плечам, расспрашивали о здоровье жен и детей, просили обязательно передать привет второй половинке. Наконец тон общения снизился, головы склонились вперед, жестикуляция свелась к распальцовкам. Понятно, заговорили о деле. Пару раз продавец-консультант всплескивал руками, после чего резко «подводил черту», демонстративно обращался к семейной паре. Хрут не отставал: раза три он отрывисто разворачивался, махал нам, дескать «уходим», но каждый раз был пойман оппонентом за рукав и торг продолжался. Наконец консенсус, по-видимому, был достигнут, торгующиеся ткнули друг друга кулак в кулак, Хрут забрал у меня здоровенный мешок, что я тащил от самой гостиницы, и оба ушли в подсобку. Вскоре оттуда донеслись голоса нового спора, наверно шла приемка товара, но все когда-нибудь заканчивается, и через несколько минут из подсобки показался довольный Хрук, с пустым мешком, характерным жестом поправляющий висящий на поясе кошелек. Мы вышли. Для меня одним из больших разочарований от местной одежды было отсутствие карманов. Орки всю мелочь носили в небольших кожаных сумочках, вешавшихся на пояс на одном-двух кожаных ремешках. Впрочем, некоторые из встреченных за сегодня были таковы, что стильно смотрелись бы и на современном мне хипстере. У меня, понятное дело, таковой не было. — Хрут, слушай, а где можно прикупить такой кошель? — я кивнул на его поясную сумку. — Надо смотреть в скорняжных лавках, — пожал плечами тот, — а тебе зачем? У тебя деньги-то есть? — Что ты туда класть собрался? — издевательски подначил Калле. Я невольно покосился ему на пояс. У него такая сумочка была. Засранец. Мне оставалось только хмыкнуть. — Ну что, обратно? — спросил Хрут, — скоро темнеть начнет, да и наши уже должны были вернуться. — Хру-у-ут, зайдем к оружейнику? — я даже не узнал гаденыша, обычно он не канючит, а тут… Работник только усмехнулся — Ладно. Пара поворотов, крылечко в две ступеньки, низкая дверь и мы оказались в почти точном аналоге предыдущей лавки только… Только здесь по стенам и столам было разложено и развешано оружие! Круглые щиты — плоские, и линзовидной формы. Стояли связки копий. На столах разложены топоры, ножи-саксы всех размеров. Но Калле, поводив носом, потыкавшись в стороны уверенно рванул в дальний угол. — Ух ты! Кольчуги! «Ух ты! Космический бластер!» мысленно передразнил его я. Ну кольчуги. Подошел. Парочка, на мой взгляд очень примитивных — короткорукавные, даже до локтя не достающие, и хорошо если жопу прикрывающие. Эдакие кольчужные футболки. Я осмотрелся, помимо кольчуг — никакой другой защиты: ни тебе ламелляров, в которых тех же викингов изображают через раз, ни каких кирас, хоть точно знаю — даже в бронзовом веке они были. Блин, да даже в Римскую эпоху были сегментные доспехи. А эти что, не додумались? — Сколько стоят? — выпалил пацан — Двадцать четыре марки, — из темного угла выступил продавец, — это хорошие кольчуги, господин, клепанные четыре в один, каждое второе кольцо сварное. Обратите внимание на размер колец, видите какие мелкие? Стилетом не пробить. А на груди и плечах стоят усиленные, из более толстой проволоки… Калле трясущимися ручонками перебирал колечки, гладил металл… Ты его еще на зуб попробуй! А я загляделся на продавца. Настолько привык к оркам, что вид их уже не вызывал никакого удивления. Чего удивляться, сам такой же! Но этот… Зеленая как трава кожа, клыки хоть и присутствовали, но по сравнению с орочьими — какие-то мелкие. Здоровенные, почти треугольные уши, поросшие редкими волосками, нос большой сливой, сам продавец абсолютно лысый, и глаза — с круглыми зрачками. А еще, какой-то уродливый, сморщенный-скрюченный, с тонкими ручками и длинными пальцами. Одет он был, против обыкновения, в меховую безрукавку шерстью внутрь, поверх красной длиннорукавной рубашки из очень плотного материала, точно не сукна или льна, к виду которых я уже привык. Заметив интерес к своей персоне продавец не мало ни смутившись спросил меня: — Молодой господин впервые видит гоблина? — Признаться да, — выдохнул я. — Впервые в крупном поселении? — В таком — точно! — Мы, гоблины, торговцы. Как нет на земле воинов лучше орков, так никто не может состязаться с нами в торговле. Мы возим товары по всему свету, торгуем и с орками, и с людьми, — он усмехнулся, — и от нас разумные в ужасе не разбегаются, как при виде подплывающего драккара. Я торгую лучшим в этих местах оружием и защитой. — Понятно, — нейтрально произнес я, чтоб хоть что-то сказать. — Судя по вам, вы только вступаете в возраст новиков-дренгиров. Приехали наниматься в лид? Подбираете себе хорошую экипировку? Скажите, на какую сумму рассчитываете, и Азог даст вам лучшее. — Рано нам еще наниматься, — буркнул Калле, — у нас еще детей нет. — Да, у вас странный обычай, — заметил гоблин, — вот у нас, ребенок волен делать что ему заблагорассудиться, если он в состоянии осуществить начинание. — Нельзя уплывать рисковать жизнью, не оставив родичам жизнь в замен себя, — проговорил Хрут, — ребята просто пришли посмотреть на красивые железяки. И чего он тут нашел красивого? К примеру, ты видел здесь бастард? Отполированный, с несколькими долами, с развитой гардой в виде голов животных, с навершием изукрашенным драгоценными камнями? — Хрут, смотри какие мечи! У меня когда-нибудь обязательно будет такой!… Можно? Продавец кивнул, и Калле схватил понравившуюся железку. Мд-а… Это был хотя бы меч, но вид… Широкий клинок тусклого железа длинной менее метра, с закругленным острием и долом на всю длину. Небольшая гарда, скорее даже не гарда, а упор для руки и очень маленькая рукоять, ограниченная развитым навершием. Помню в играх такой давали на первых уровнях. Чему радуется этот щенок? Как бы не описался от радости. — Великолепный меч из Упсалы, сделанный мастером-мечников Ульриком Сивобородым. Отдаю за какие-то четырнадцать марок! — Четырнадцать марок, — охнул Калле. Аккуратно вернул меч на место. — Все равно! Однажды я стану великим воином, и у меня такой будет! Как же мало надо для счастья! Мы вышли на улицу. Смеркалось, над входами в лавки позажигали масляные фонари, мостовые прочертили длинные, хаотично мечущиеся тени. На небе показались первые звезды, хотя было не так уж и темно. Я давно привык, что на улице никогда не было так темно, чтоб подходила поговорка «глаз выколи». Максимум — поздние сумерки. Молча, погруженные каждый в свои мысли мы шагали обратно, к постоялому двору.