Через прицел из окна кабинета рассмотрел строительную площадку на другой стороне улицы. Наверняка там должен быть сварочный аппарат. Осмотрев подступы, никого из развитых заражённых я не разглядел, медяков насчитал около двенадцати. Не так чтобы и много. Заодно опробую карабин в действии. Отнёс всё, что набрал в квартире Ильиничны на девятый этаж, там выгрузился, глотнул живуна и решил не откладывать претворение возникшей идеи в жизнь. Тихо и осторожно выбрался на угол дома, поймал в прорезь прицела голову ближайшего бегуна, задержал дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. Лязгнула автоматика, но звука выстрела почти не было. Хорошо. Всё как я ожидал. Привыкая к карабину, отстрелял десять патронов. Набивая магазин снова, понял — я счастлив. Это именно то, чего мне так не хватало всё это время — серьёзное оружие с достаточным боезапасом. Два оставшихся мертвяка меня всё же срисовали, позицию я не менял, да и не прятался особо. Среагировали, ожидаемо, тут не было никаких сюрпризов. Заурчали, двинулись на меня, как только поняли, откуда раздаются странные звуки. Этих подпустил поближе и разобрался с ними при помощи шашки. Сразу через дорогу не двинулся, достал из кармана оптический прицел и осмотрелся. На меня не бежит орда заражённых, и вообще никого не видно. Через четырёхполосную широкую дорогу перебрался, пригибаясь и прячась за вставшими машинами. Может, я зря остерегаюсь, но тут лучше перебдеть, чем нарваться на лотерейщика или кого покруче, не к ночи будь они помянуты. На строительной площадке оживление наблюдалось только в районе бытовок. Несколько медляков сосредоточенно и жадно кого-то жрали. Как ни чесались руки их успокоить, решил просто с ними не связываться. Моей целью было выживание, а не истребление всех заражённых. Интересующий меня сарайчик из листовой стали, был определён мной как склад. Ожидаемо, он оказался закрыт, но на самопальных петлях висел совсем уж несерьёзный навесной замок, который я сковырнул при помощи обрезка арматуры. Просто использовал её как рычаг, чуть надавил, и всё. Внутри нашёлся газовый сварочный аппарат. Надписи на пяти баллонах сообщили, что это ацетилен. Какое-то время я стоял посреди, нагревшегося под лучами солнца сарайчика, соображая, а где кислород? Разве не нужен он для газовой сварки? Однако. Всё решил осмотр самого аппарата, который был явно предназначен для использования только одного баллона. Нагрузил всё необходимое на специальную тележку и, также пригибаясь, вернулся во двор. После нескольких неудачных попыток, я разобрался, как включить аппарат и сразу намертво заварил калитку и закрыл ворота в трёхметровом заборе за собой. Территория была закрытой, но после того как электричество пропало, магнитные замки перестали выполнять свою функцию. Двор образовывали два дома. Обычная типовая двенадцатиэтажная высотка и восьмиэтажный п-образный дом. По центру его «П» была устроена арка. Таким образом, кроме этого, было ещё два входа. Если их перекрыть, жить сразу станет легче. Я подозревал, что низкая плотность заражённых здесь обусловлена тем, что в районе вокзалов всё это время не затихала стрельба и полыхали пожары, которые никто не тушил. Вероятно, это и привлекало их внимание. Те, кто ещё не успел превратиться в мертвяков, после того как поняли, что их ждёт судьба фирменного блюда в ресторане, убрались подальше или попрятались как мы. Но ведь заражённые не будут вечно находиться в районе площади? Верно? Когда-то они доберутся до этих домов. Хорошо бы до этого обезопасить себя от самых простых, чаще всего встречающихся медляков и бегунов. От более развитых тварей эта вся моя фортификация не поможет, но вдруг, если мелочь не будет устраивать суету вокруг этих двух домов, может, и пронесёт. На первых двух этажах установлены серьёзные металлические решётки. Не ахти какая защита, но тем не менее. Вторые ворота закрыл без проблем, сварив створки в нескольких местах между собой, также прихватил калитку. В арке на меня бросились сразу три бегуна, привлечённые светом и звуком работы сварочного аппарата. Благо карабин самозарядный, успокоил их в шесть патронов. С одного поднял споран, двое других оказались пустыми. Если бы не это обстоятельство, жаба меня бы загрызла без вариантов. С таким бодрым расходом боеприпасов очень быстро останусь пустым. Ворота в арке также прихватил сваркой в нескольких местах, отдавая себе отчет, что даже для не очень развитых тварей, это не преграда, потому калитку здесь заваривать не стал, а изобрёл что-то вроде двух задвижек из гнутого куска арматуры. Если мозгов у заражённых хватит справиться с одной, то, может, вторая окажется им не по зубам. Не знаю, возможно ли привыкнуть к Концу Света, но увидев на лестничной площадке как один зомби захлёбываясь от жадности пожирает другого, я почти не удивился, не испугался и совсем не испытал отвращения к происходящему. Рутина Апокалипсиса. Очень плавно и тихо прижал карабин прикладом к плечу и выстрелил почти в упор. Лязгнула автоматика, мертвяк дёрнулся и заскрёб руками в агонии. Подождал минут пять в тишине, вслушиваясь. На выстрел больше никто не пришёл, да и звуков никаких подозрительных не было слышно. Глава 13 Детей было жалко, но не более. Произошедшая в соседнем корпусе трагедия не тронула меня. Что это? Черствею? Вроде рано, всего второй день в Улье. А может, всегда таким был? А что я смог бы сделать для этих несчастных детей и этой семьи? Обойти каждую квартиру? Настойчиво стучать в каждую дверь и рассказывать, что произошла катастрофа? Какими словами донести до обывателя, что его привычный мир рухнул. Что-то я глубоко сомневаюсь, что смог бы радикально изменить хоть что-то. Даже в случае, если эта женщина во всё бы поверила. Ну, поверила, ну, приняла к сведению, а детей своих она, что? Мне отдаст под опеку? А где гарантия, что я сам не стану мертвяком через четыре часа? Но, скорей всего, всё было бы иначе. Представьте, что к вам в первой половине дня постучался в двери похмельный, небритый мужик и давай рассказывать про другие миры, зомби и агрессивных мутантов. Ваша реакция⁉ Вероятно, я потерял бдительность, погрузившись в размышления, потому что уже через несколько шагов меня поджидал весьма неприятный сюрприз. Прямо на выходе из подъезда стояла крупная, лобастая собака. До моего слуха донеслось низкое утробное урчание. Всё-таки мой последний выстрел привлек внимение метрвяков! Собака размером с мастиффа, а может, и покрупней. Но мастиффы красивые, а эта тварь была отвратительна. Мутации деформировали челюсти бобика, а отросший споровый мешок изменил череп. Шерсть со шкуры торчала клочками, обнажая большие проплешины, оголявшую серую кожу. Лапы мощные, мускулистые, вооружённые значительно увеличившимися когтями. Но самым страшными были подёрнутые поволокой глаза, вперившие в меня кровожадный взгляд. Классифицировать тварь было затруднительно. Бегун? Лотерейщик? Пёс шумно втянул воздух, наслаждаясь запахом еды. Долгую секунду мы смотрели друг другу в глаза. Когда я сообразил что к чему, то вскинул к плечу СКС, лежавший у меня на сгибе локтя, одновременно с этим, заражённая собака распласталась в прыжке. Выстрелить я успел, но безбожно промазал, а в следующее мгновение тварь опрокинула меня на спину. Громадные челюсти сомкнулись на шлеме. Сам не понял, как получилось подставить под укус жёсткую каску. Искал нож, но рука нащупала кобуру. Задыхаясь от вони, выхватил пистолет и приставил его к изменившемуся собачьему боку. Загрохотали выстрелы из автоматического пистолета. Я прекратил жать на спусковой крючок, только когда послышались сухие щелчки. Взвизгов, каких можно было бы ожидать от раненой собаки, не было. С трудом сбросил её с себя. Тварь дёргалась в мучительной агонии, но делала это молча, отчего было жутко вдвойне. За ремень подтянул к себе карабин и в упор выстрелил кошмарной твари в голову, прекращая её мучения. Поднялся с кряхтением и встал на колено оглядываясь. Нашумел я у себя во дворе знатно. Остаётся только надеяться, что больше развитых тварей в гости не последует. Но вокруг никого не видно, по крайней мере, пока. Отыскал пистолет, убрал его в кобуру. Осмотрелся ещё раз и перевёл дух. Сердце выпрыгивало из груди, руки тряслись. Как тут при постоянном стрессе выживают местные старожилы? Ещё время находят, чтобы книжечки печатать. Кстати, про то, что животные могут быть инфицированы спорами там ни словечка нет. Как по мне, так из животных получаются заражённые ещё поопасней, чем из людей. Как этот мутировавший пёс прыгнул! Вот это реакция! Мысли не помешали достать нож и разрезать споровый мешок. В карман отправились четыре спорана и горошина. Если судить по содержимому спорового мешка эта собачка успела отожраться до лотерейщика. Или выше? Нет, не похоже. Изменения ещё не зашли далеко. Совсем нет брони, местами ещё не выпала шерсть, но челюсти уже деформированы. В который раз уже, поднимаясь по лестнице, на девятый этаж, размышлял, что я был всё-таки прав. Тут становится всё опасней. Если от мелочи этот двор временно защищён, то ловким середнякам мира заражённых этот забор нипочём. Они либо сумеют его перелезть, либо сломать. Кто-то вроде элитников совсем не заметит этой смешной преграды, пройдёт сквозь неё так, словно её нету. Что делать? Можно попробовать укрыться на подземной парковке. По идее, если спуститься на самый нижний этаж, это может обмануть большинство заражённых, они совсем не всемогущи и вполне убиваемы, но если хоть кто-то из них пронюхает, что мы там, прекрасное убежище превратится в мышеловку. Оттуда также придётся выходить на поверхность, но там нечем отапливаться и освещаться. Если же начать жечь костры, это проще самим застрелиться. Унюхают и заявятся. Со всех сторон, выходит, что нужно убираться с этого кластера как можно быстрей и дальше. До сих пор руки тряслись после встречи с изменившейся собакой. Ведь почти мне голову откусила. В который уже раз меня спасает простой жандармский шлем. Снаряга не ахти какая, но свою задачу выполняет исправно. В прихожей меня никто не встречал, прошёл на кухню. Бродить в поисках всех по чужой квартире для меня всё ещё было неприемлемым. Тут уже сидела беспризорница. В руках девочки был револьвер «Носорог». В первую секунду я обомлел из-за наставленного на меня ствола девятимиллиметрового револьвера, а потом увидел, что каморы в барабане пустые и немного расслабился. — Кто тебе дал пистолет? — спросил у девочки. — Папа, — сообщила она мне, положив оружие на стол перед собой, — Он говорит, что я должна привыкать к оружию. — Папа дело говорит, — кивнул я, усаживаясь за стол и наливая себе живуна в кружку, — В этом месте без оружия никак, но направлять на людей пистолет нельзя. — Почему? — спросила беспризорница, — Я сегодня в окошко видела, как ты направлял своё ружьё на женщину, которая была на балконе, а потом она упала. Выпил живун жадно, залпом. — Потому что твой пистолет может быть заряжен, — терпеливо пояснил девочке, — Очень часто бывает так, что оружие может выстрелить, даже тогда, когда ты уверена, что не выстрелит. Людмила уже перестала быть женщиной, а превратилась в заражённую и съела своего домашнего питомца. В то, что она сожрала своих двоих детей, я решил девчушку не посвящать. Незачем ей знать, что у нее еще были и дети. — Как дела? — решил перевести тему. — Нормально, — серьёзно сообщила она и тут же нажаловалась, — Я хочу гулять, а Дара Ильинична не выпускает. Говорит, читать книги. — Дарина Ильинична правильно делает. Я тоже не хотел бы, чтобы ты выходила. Снаружи сейчас очень опасно. — Она глупая и старая, у меня же револьвер есть, — сказала мне Аня, — Если ты дашь мне патроны, то я смогу ходить с тобой и помогать. Я ведь боец твоего отряда. — Если боец, тогда отставить обсуждать приказы старших! — Есть! — расширила глаза от усердия девочка. Вполуха слушал щебетание Ани, размышляя, отправиться ещё за водой или хватит с меня на сегодня приключений. Бывают такие дни, когда лучшим решением будет просто никуда не ходить. Устал ли я? Да, это, несомненно, но эта усталость скорей психологическая, чем физическая. На удивление я был почти свеж и бодр, кажется, даже зрение улучшилось. Девочка рассказывала мне обо всём, но из всех тем в основном напрашивался только один вывод — она сидит тут и мается от безделья. Девчонка молодая, энергии много. Две зрелых женщины не в состоянии нагрузить Аню работой, чтобы той не было скучно. — Вот, — показала девочка мне указательный палец, словно это было нечто важное, — Смотри… — Палец, — сыграл роль супергероя Капитана Очевидность я, — Зачем ты мне его показываешь? — Я этот палец обрезала в обед, Илья! —пояснила мне девочка, — Не сильно обрезала, но он уже зажил. Представляешь? Была строчка в книге по выживанию в Улье, скупая строчка про чудесные свойства живуна, якобы действует он как зелье регенерации из какой-нибудь компьютерной игры. Чуть ли не все повреждения можно вылечить при помощи потребления этого раствора, покоя и обильного питания. По утверждению составителей книжки, проблемой являются только самые критичные ранения и радиация. Верилось в это с трудом, рациональный разум отказывался такое принимать. — Погоди секунду, — попросил Аню я, — Сейчас кое-что проверю. В прихожей Аксиньи висело огромное зеркало, к нему я и направился. Из отражения на меня глянул небритый мужик с ввалившимися глазами и диким взглядом. И мне прекрасно знаком этот взгляд. Такой у меня был на войне. Потом я читал по этой теме, интересовался, но ничего полезного не вычитал. Вроде как яйцеголовые додумались до того, что остановившийся взгляд — это проявление защитной реакции человеческой психики при стрессе. Но не взгляд меня сейчас интересовал. Утром на меня набросился матёрый бегун, успевший насовать в бубен. В том числе он оставил у меня на скуле глубокую ссадину. Ничего серьёзного, но она некоторое время щипала. Я попытался найти хотя бы след от неё, но на лице ничего не было. Может при лучшем освещении с лупой обнаружить какие-то последствия от царапины и возможно, но невооружённым глазом не видно. Разглядывающим себя в зеркало, и застала меня Ильинична. — Сергей умер… Сообщила она просто и без всяких предисловий. — Заурчал? — с замиранием сердца уточнил я. — Нет, — отрицательно покачала головой свирепая пенсионерка, — После обеда потерял сознание, потом бредил, а несколько минут назад сердце перестало работать. Я посмотрел на пожилую женщину. В уголках её рта залегли скорбные складки, взгляд был усталым. — Печально, — ответил я, потрепав пенсионерку по плечу, — Вы сами-то как? — Нормально, — кивнула она в ответ, — Нормально. Устала только прилягу, пойду. В комнате где лежало тело жандарма, пахло лекарствами. В кресле, стоявшем в углу, сидела ссутулившаяся Аксинья, спрятавшая лицо в ладони. Жандарм выглядел спокойным и умиротворённым. Подошёл и закрыл остекленевшие глаза. Изнутри предательски кольнула мысль о том, найдётся ли хоть кто-нибудь, кто сделает то же самое для меня, когда мой взгляд остановится навсегда. Застегнул шлем на подбородке и взял тело за руку, примеряясь, как бы половчей взвалить его себе на спину, чтобы вынести. — Что вы делаете, Казанский? —надтреснутый глухой голос Аксиньи мне не понравился. — Я собираюсь вынести тело, — осторожно объяснил я, — Нехорошо его просто так бросить, но ещё хуже, если он останется здесь с нами. — Вы рады? — с упрёком спросила меня женщина, — Он мёртв! Теперь вы удовлетворены? — С чего вы решили? — обалдел я от необоснованного наезда. — Ну как же! — всплеснула руками Аксинья, — Вы хотели уходить в другое место! Больше вас ничего не сдерживает! Можете идти! Когда я вошёл в комнату, она сидела придавленная смертью пациента, а сейчас с каждой фразой всё больше и больше заводилась. Словно подбадривая себя каждым словом.