— Ничьи мы, — спокойно ответил я, — Свои собственные. — Хорошо. Куда путь держите? — В Зимний. — Прекрасно, караван туда не идёт. Вам всё ещё нужно с нами? — Да, мы хотели бы с вами дальше ехать. Доберёмся с вами до ближайшей подходящей точки, а дальше сами. — Против каравана или кого-нибудь из караванщиков или пассажиров что-нибудь замышляете? — небрежно бросил вопрос ментат. — Никак нет, — ответил я, — Про караван узнали только что, ночевали на подземной парковке во-о-он того молла. Вылез поутру осмотреться вас увидел. Решили прибиться. — Из каких соображений? — Из соображений безопасности. — Поедете на своей ласточке? — уточнил поджарый. Ответил с кивком: — Да. — Сможем вас до стаба Пятьдесят Четвёртый довезти. При нападении вы обязаны защищать караван. Хавчик и топливо, если понадобится, за отдельную плату, — отбарабанил ментат заученную дежурную фразу, — За проезд три горошины. Согласны? — Согласны. Споранами возьмёшь? Поджарый согласился легко, даже рукой махнул. Мол, куда от вас, нищебродов, деваться: — Запросто. — Курс какой? — уточнил я. — Как везде, одна горошина к десяти споранам. Порывшись в кармане, я отсчитал тридцать споранов и сел за руль. — Сколько ты заплатил ему? — как бы вскользь спросил Отелло. — Тридцать… — Споранов? — Угу… — Но он просил три? — алчно блеснул глазами сомалиец. — Просил три горошины. — Ого! Вот это курс грабительский! — возмутился крестник. — Нормальный это курс… — возразил я. И задумался, что ради шутки с именем повесил себе на шею этого сомалийца. Нянчись теперь с ним. Однако тут же прогнал эти мысли из своей головы. Отелло меня тащил раненого на своём горбу. Ещё неизвестно, где бы я без него сейчас был. Наивен, да, этого у него не отнять, но, как не поверни, полезен. Ведь и когда элита на меня напала, он не вдавил педаль газа в пол, хотя сидел за рулём в это время, а выскочил и всадил в заражённого три магазина. — Спораны, горох, янтарь, жемчуг в этом мире повсеместно выполняют функции денег, — пояснил я, — В стабе Зимний, куда мы сейчас едем с тобой, деньги есть. Называются они там кредитами и существуют только в электронном виде на карточках. Курс такой: десять кредитов меняют на один споран, одну горошину меняют на пятьдесят споранов, одну черную жемчужину меняют на двести пятьдесят гороха, а красная жемчужина идёт по пятьсот гороха. Некоторое время Отелло молчал, производя в уме вычисления. Потом сдался, начал считать на пальцах и, наконец, выдал: — Но ты… Ты заплатил по курсу один к десяти, а не к пятидесяти… Я спрятал улыбку. — Да. — Пояснишь? — любопытно сверкнул белками глаз сомалиец. — Нет, — отрезал я, — Не поясню. Сам бы попросил пояснить банк Цитадели за такой курс, но не буду. Так как тот же самый банк каждому свежаку в Зимнем начисляет на его счёт подъёмный капитал в триста пятьдесят кредитов. — Это же, — расстроился Отелло, — Совсем немного… — Ну… Да. Это же подъёмный капитал. На первое время, пока к делу не пристроишься. Нам определили место в колонне между вторым и третьим переделанными белазами. Если учесть, что этих монстров было всего четыре, то можно было считать, что мы едем в самом безопасном месте, если бы не цистерна с дизтопливом, пылившая прямо перед ними — второй белаз. Кроме бензовоза и нашего гибридного внедорожника тут катило ещё несколько грузовиков. В том числе и один тягач, тянувший что-то вроде двух бронированных пассажирских вагонов. Отелло был напряжён. Ну, оно и понятно. Парень совсем одичал в концентрационном лагере. Хорошего от людей в Улье ещё не видел. А я, можно сказать, успокоился. Караван останавливался раз в сутки на три—шесть часов. И нет, не для того, чтобы поспать, а пережидал тёмное время суток. И это было правильно. Ночь — время заражённых. Все стоянки на маршруте торговцев были определены, присмотрены и разведаны заранее. Огромные карьерные грузовики становились квадратом, образуя нечто вроде защищённого периметра. На стоянках мы покупали или выменивали необходимое, расплачиваясь патронами. Семёрку я решил приберечь для личных нужд, а пятёрку натовскую было не жалко, хоть и патрон этот очень неплох. Дело в том, что оружия не так много под него, и всё оно в лапах внешников и муров. Потому и ценности особой не представляет для нас. Ни сейчас, ни в перспективе. На первой же стоянке нас один из рейдеров, так же как и мы пристроившийся к каравану, начал расспрашивать, откуда мы столько пятёрки добыли. Чтобы нас не связали с внешниками или мурами, рассказал, что мы подломили оружейный магазин на канадском кластере. Слово за слово, и рейдер с лица спал. Попросил его рассказать, что не так. И оказалось, что Герцогиня живёт сельским хозяйством почти во всех мирах—донорах, а именно животноводством. На фермах крупного рогатого скота заражённые отъедаются невероятно быстро, зачистить всех у местных не получается. Они и ходить туда стараются только по очень большой необходимости. А когда ходят, собирают полноценный рейд с бронетехникой и крупным калибром. И то рейды эти не всегда заканчиваются успешно. — Как вы оттуда вышли-то? И с элитой не пересеклись? — закончил он. Я поторопился с ответом, так как Отелло уже открыл было рот, для того чтобы вывалить рассказ о наших героических похождениях. — Если бы знали, никогда не пошли бы туда, а так пронесло… Никого не встретили. 30. Приморский Вообще, на нас не особо обращали внимание. Мы выглядели, да и являлись самыми простыми рейдерами. Два самых обычных для этого мира мрачных хмыря. Вооружены до зубов, в беседы не влипали, окружающих не задирали, общались только по необходимости. Ехали себе и ехали… Пожалуй, только Отелло привлекал любопытные взгляды своим экзотическим цветом кожи, но только первое время. На второй день пути он уже почти примелькался и не вызывал ажиотажа. Общительный крестник мной был заинструктирован по самое «не могу», потому держал рот на замке. Единственное, что его манило посильней любого магнита — женщины, замеченные нами на первой же стоянке. Как оказалось, это их обитаемый вагон тащил тягач. Из нескольких неосторожных фраз, оброненных девушками, я сделал вывод, что их вывезли для профилактики трясучки. На третий день пути караван сделал резкий поворот на восток. Это было не совсем то направление, которое было нам нужно, но я продолжил двигаться в составе колонны, не думая совершать резкие движения. На четвёртую ночь не уследил за крестником, и он сговорился с девчонками, оказавшимися обитательницами далёкого северного стаба Югра. О чём сговорился? О получении услуг продажной любви. «Девчонки» оказались профессиональными феями, работающими в борделе «Территория Любви». Одну из них Отелло и привёл к нам во внедорожник во время следующей остановки. Поняв, что парочка собирается «этим самым» заниматься при мне, выгнал обоих, дав крестнику подзатыльник и пятьдесят споранов, чтобы его не попросили из передвижного борделя во время движения. Как уж и чем его там ублажали, не интересовался, но вернулся крестник довольный, как кот, и уставший как собака. Но счастье не длилось долго. Почти сразу я выяснил, что любвеобильный Отелло притащил из вагончика удовольствий вшей. Оказалось, что доставшийся мне знахарский Дар прекрасно работает и против этой напасти. Я отчётливо видел мелкие энергетические сигнатуры паразитов и мог бы избавить болезного крестника от вошек за две минуты, но с изощрённым садизмом наблюдал, как насекомые его грызут. Каждый раз, когда он ругался и начинал чесаться, я ему напоминал, что он за это сомнительное удовольствие отвалил больше, чем я заплатил за наше место в караване. Во время следующей остановки крестник попросил его обрить под ноль. Что я с превеликим удовлетворением и сделал. Все модные тактические вещички, которыми хозяйственный сомалиец разжился в оружейном магазине, также пали жертвой в борьбе с надоедливыми насекомыми. Без волос он стал похож на ощипанного ворона. Вроде и птиц серьёзный, но какой-то весь потасканный и заморенный. Но гештальт был закрыт, и больше любвеобильного крестника «налево» не тянуло. По крайней мере не так сильно. Контроль он больше не терял. И то хорошо. Я же не упустил случая предложить свои услуги Фиделю. Нет, Фидель не был кубинцем, как можно было подумать. Когда я навёл справки чей это бордель на колёсах, меня свели с обычным мужичком далеко не богатырских статей. Из примечательного у него были только лысый череп, чёрная цыганская борода, сигара и солнцезащитные очки «Пилоты», которые он не снимал даже в пасмурную погоду. — Зачем искал? — спросил он меня неожиданно тонким голосом. — У тебя в заведении педикулёз… — Да ну⁈ — наигранно удивился Фидель, — Быть этого не может! — Я не предъявить тебе пришёл, а предложить свои услуги, — поторопился я объясниться, пока собеседник не послал меня подальше, — Дар у меня есть особый, могу гарантированно вывести всех насекомых. За разумную плату, разумеется. — Разумная — это сколько? — прищурился владелец борделя. — Пятьдесят споранов или пять гороха… Фидель задумчиво почесал в своей черной бороде всей пятернёй, но торговаться не стал: — Идёт. Займись этим. Оплата по факту. Я кивнул и закрыл глаза, решив не наводить тень на плетень, а сразу приняться за работу. В сверхчувственном восприятии я отделил сигнатуры насекомых от всех остальных, а потом просто повлиял на них тем же самым образом, каким и влиял на каналы, когда их сращивал. Только сейчас процесс был обратным. С кем-то посложней и покрупней неизбежно возникли бы проблемы, и ничего не получилось, но мелкие насекомые поддались очень легко этому моему воздействию и послушно сдохли. Открыв глаза, я протянул руку с открытой ладонью. — Всё готово. — Уже всё? — удивился Фидель, — Я думал, ты всех попросишь выйти и…