Оса. Эфир. Серебряная и синяя ачивка сгущается, сгущается на экране и над ее ладонью, а она смотрит, и вдруг понимает, что смотрит не так. Манжета снова сжалась, и Марш незаметно погладила себя по запястью, отдавая команду. Острый клювик иглы безошибочно вошел в вену и тут же скрылся, впрыснув треть положенной дозы. И оса растворилась в пронизанной зеленью темноте зала «Тихушки», а Марш вспомнила, какие слова нужно говорить. Она не стала просить у манжеты полную дозу. Нужно сосредоточиться, как Леопольд учил. На чем-то настоящем, близком. От ворота пальто пахло дымом. Ненастоящим. А были звуки, настоящие – хруст пластика, вой пламени, визг сигнализаций. И запах – гарь, раскаленный бетон над холодным синим пустырем. Запах горючего, пропитавшего ветошь – Марш всегда полагалась на то, что нельзя отследить и опознать, что легко достать и можно изготовить дома. Сейчас так почти никто не делал. Все полагались на технологии. Цифровой терроризм давно был проблемой куда серьезнее, чем редкие подрывники, сумевшие изготовить, пронести через десятки охранных систем и заложить самодельную бомбу. А те объекты, где не было охранных систем, казалось, вообще никого не интересуют. Люди словно забыли, что есть проверенные способы. Те, что пахнут дымом. Хакерские атаки, захват аватаров и аккаунтов, взлом голосовых помощников – вот как сейчас пытались писать историю. Короткий инфоповод, льдинка в кружке кипятка. Обнуленные рейтинги, и фотографии побелевших фарфоровых трупов, обличающие посты, сенсационные подробности – такие протесты и их последствия жили в Сети не дольше пары минут. Потом их заваливало рекламой, обзорами, голографическими котами и глупыми шутками. Люди, может, помнили хакерские атаки чуть дольше – на пару часов. Марш подняла лицо от воротника и попыталась сосредоточиться на сидящих за столом. Даффи загремел в «Сад-за-оградой» за манипуляции с чужим аватаром – кажется, пытался проверить свою девушку, задавая вопросы от имени ее отца. Аватар был дорогим, а его взлом – сложным, поэтому Даффи мог попасть на очень крупный штраф, но он вовремя обратился в «Сад», заявив, что хочет исправиться. Его рейтинг заморозили на период реабилитации, но Даффи исправляться не захотел. Освальд был единственным, кто попал в «Сад» за драку. Не в сети, не в чужом конвенте, и даже сносного повода для драки не нашлось – просто случилась попойка, пьяный кураж и под утро приятель Освальда свисал с общественного балкона и истерически слал репорты и сигналы о помощи, а Освальд держал его за ноги и грустно рассказывал что-то про одиночество в толпе. Иви жила с мальчишкой, который вел конвент почти на десять тысяч посетителей. Мальчик с удовольствием показывал всем красивую подругу, рассказывал трогательные истории о семейной жизни, и красивая подруга накопила неплохой рейтинг на очках симпатий. Марш посмотрела старые записи с того конвента – розовые диванчики, Иви со смазливым мальчишкой в одинаковых пижамах пьют какао из одного бокала, Иви испекла кривой корж, залитый блестящим синим сиропом, мальчик подарил ей подвеску-сердечко. Парные голографические татуировки, фотографии «моя прелесть уснула» до того, как «прелесть» начнет пускать слюни в подушку. Это все не могло кончиться иначе – мальчишка нашел еще одну прелесть, а Иви, на что была заторможенной, все-таки родилась в Дабрине, и вместо того, чтобы сделать из измены инфоповод и лишить мальчишку симпатий аудитории, выпила полбутылки «коктейля спиртового ароматизированного виски», поплакала и сломала сожителю руку. Такие преступления Марш не устраивали. Ей нравились настоящие вещи. Огонь нравился. И витражи. «Хватит смеяться, сука!» – И что превратит поджог… в акцию? – На лице Даффи наконец-то появилась ухмылочка, и Марш вдруг поняла, что он глупо проулыбался все прошлое собрание потому что боялся. И все равно пришел. – Ты хочешь кого-то… убить? – последнее слово Иви прошептала, будто боялась, что ее услышат. Что слово «убийство» просочится через рассеивающие волны, звуконепроницаемое поле и оглушающую музыку. – Нет, – честно ответила Марш. – Просто взорвать здание. – Какое? – наконец спросил Освальд. – Потом, – поморщилась она. – У меня есть несколько вариантов, надо все проверить. Обещаю только, что оно будет нежилым, и по соседству жилых не будет. На самом деле она точно знала, какое здание она собирается взорвать. Знала каждую трещинку в его стенах, каждую складку малиновой драпировки, каждый изгиб черной решетки. И только об этом здании она не могла сказать до того, как будет заложена взрывчатка. Даффи хмыкнул. – А чего? Мне казалось, тебе жилой квартал взорвать – как почесаться. – Горючки не хватит, – равнодушно сказала Марш. – Я разработал план… чтобы мы смогли общаться… теперь. Нас ищут, думаю, нужна конспирация посерьезнее, – сменил тему Освальд. Вцепился в край стола, чтобы перестать чесать нос, тут же потянулся к лицу второй рукой – с браслетом. Раздраженно уронил ее и мрачно посмотрел на Марш. – Ну? – поторопила она, потянувшись к кувшину с пивом. – В общем так, – вздохнул Освальд. – Сначала мы создаем приватный конвент… Он долго и очень нудно рассказывал про один, хорошо защищенный и провокационный конвент, который должен отвлекать внимание от второго, созданного якобы с целью бытового общения. О системе зеркал, программах для защиты информации, которые пишет знакомый. Лицо у Освальда было серьезное, Иви слушала его с немым обожанием, Даффи – с вежливым интересом, а Марш, скучая, наблюдала, как Бесси, хихикая, что-то бормочет в рюши воротника. Ей было тоскливо и завидно. – Твой план – говно, – сказала она, когда Освальд закончил. – Во-о-от… – Марш развела ладони так, чтобы большие пальцы упирались в петлицы пальто. – Нет, вот такой, – она развела руки чуть шире, – вот такой толщины хрен засунут в задницу каждому из нас за выходку с анонимным защищенным конвентом, созданным для обсуждения поджога. Смотри, как умные люди делают. Она достала из кармана толстую записную книжку и чернильный карандаш. Нежно улыбнулась им, погладила истертую обложку. – Это что? – брезгливо спросила Иви. – Записная книжка, – с каменным лицом сказала Марш. – Вы все усложняете. Я купила эту прелесть на барахолке в другом конце города, там распродавали имущество какой-то бабки, у которой дом был забит антиквариатом. Там даже был телевизор, представляете? Да что они представляли. Вряд ли они знали, что такое «телевизор». А Марш было обидно. Только на барахолках она жалела, что не скопила достаточно денег, чтобы купить что-то кроме очередной салфетки, записной книжки или подсвечника. Не только опасные вещи были настоящими. – И зачем она? – Даффи был единственным, кто смотрел на книжку с интересом. Марш открыла ее на середине – первая половина пожелтевших страниц была исписана мелкими крючками и стершимися цифрами. Потом собрала чистые страницы и осторожно оторвала от корешка. – Надеюсь, вы помните, как писать руками, кажется, всех учили в детстве. Типа моторику развивает, помните? – Нахрена нам писать руками? – поморщилась Иви. Марш вздохнула. Иви была без памяти влюблена в Освальда, и это было хорошо – ей было легко манипулировать, а в случае чего легко можно было пожертвовать. Да Иви сама бы собой пожертвовала не раздумывая, поэтому она была полезна. Но какая же она была идиотка, хуже Бесси! – Вот это шифр, – Марш, не ответив Иви, вырвала несколько листов, которые исписала сама, а потом стала раздавать чистые – по одному, словно в старой карточной игре. – Ключи к шифру будут динамичными, искать будем в первом за день обзоре на канале «Розочки и канапе». – На каком канале? – улыбнулся Освальд. Он из этих идиотов был, пожалуй, самый умный идиот. – «Розочки и канапе», – невозмутимо повторила Марш. – Это очень популярный конвент Молли Рой, больше пятнадцати миллионов подписчиков. Обзоры тряпок, палаток и доставок жратвы, очень много котят, трепа о сохранении природы и пользе синтетического кофе. Аудитории почти поровну мужской и женской, подписчиков нашего уровня – четверть. Людям нравится чувствовать себя причастными. Бонусом за активное голосование и комментарии можно повысить рейтинг на пару позиций. Из первого за день обзора выписываем цифры, первая и четвертая пятерка – ключ. – И ты думаешь нас не найдут? – спросил Освальд. – А как? – поинтересовалась Марш. – В сети – никаких переговоров и назначений встреч. Мы просто будем посещать конвент. Таких, как мы там много – за рейтингом охотятся, а может правда думают, что синтетический кофе мир спасет. Иви мечтательно прикрыла глаза. Марш видела все ее мысли, и мысли были солнечными и ясными. Людям с низким рейтингом запрещено было покидать страну даже в туристических целях – все предпочитали держать грязь при себе, не показывая ее другим. Марш пока хватало рейтинга на брейсовские поездки по Эльбейну. Но ей было плевать – из всех мест, где ей не рады, она предпочитала свой жилой квартал и свою комнату. Иви представляла море, такое, каким видела в погружениях, с запахом распылителя из парфюмерного магазинчика с пятнадцатого этажа. – Тебе не хватит, – без издевки сказала Марш. – Там крошечные надбавки. Можешь всю жизнь шляться по таким конвентам и накопить на право ходить в магазины в Среднем Эддаберге. Вот тебе будет раздолье. Купишь рубашечку, где будет целых пять процентов шерсти. Иви покраснела так, что казалось корни выбеленных волос подсветило розовым. Марш закрыла глаза, пытаясь вспомнить, как быть милой. Ее же учили. У нее же получалось. – А как передавать письма? – спросил Даффи, неловко гладя Иви по плечу. Хороший мальчик. Сострадательный, добрый, жалко что без мозгов. – Она будет носить, – Марш кивнула на Бесси. – Она дружелюбная, миленькая, всем нравится. Если бы не стеснялась собирать конвенты или вести сообщества – давно бы выбралась из нашей дыры на общественных симпатиях, но она стесняется. И вообще старается не высовываться. – Почему нельзя просто собираться где-нибудь у интерната? – спросила Иви. На Бесси она смотрела с жалостью, словно ей не хотелось гонять девочку по городу. – Потому что я в рот… я не стану бегать к вам через весь город. А еще потому что везде камеры и микрофоны. Ляпнешь что-нибудь – сработает триггер у ближайшего помощника, начнется запись. Тебе оно надо? Вы и так последний раз чуть не попались когда глушилка сдохла. Всем все понятно? Освальд и Иви одновременно кивнули. Даффи пожал плечами. – И еще, – мрачно сказала Марш. – Если хоть один из вас додумается использовать для дешифровки Аби – лучше сразу покупайте лубриканты на все сбережения. Все, нужно расходиться, пока в ваши личные дела не полетели приписки, что вы бухаете в сомнительных местах и бедняжка Аби вас не слышит. Марш прикрыла глаза и откинулась на спинку дивана, словно бросилась в холодную воду. Музыка ударила по ушам так резко, так больно, что глаза обожгли слезы. Она потянула Бесси за рукав и стала торопливо пробираться к выходу. … – Марш, Марш, ну стой! – Да чего тебе?! Она полчаса объясняла Бесси про письма. Что она должна ее слушаться, что нужно заходить к ней и носить записки куда она скажет. Говорила, что она сделает хорошее дело. Бесси до того хотела быть хорошей, что на такое обещание ее можно было купить вернее, чем на десяток пирожных. – Слон, – с отчаянием выдохнула Бесси. – Опоздаем… Пошли, пошли посмотрим? – Ты что, каждый день ходишь смотреть это чучело? Бесси кивнула.