Часть 60 из 60 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Что мы вообще знаем о душе, сынок? Не забивай себе этим голову. Как по мне, ты в полном порядке.
— Мне мерещатся осы. Всякий раз, когда обращаюсь к незримой стихии, они жалят меня. И это… пугает.
Отец вздохнул:
— Нет ни эманации запределья в твоей душе, ни других признаков одержимости. Полагаю, из-за повреждений эфирного тела ты просто не в состоянии нормально управлять энергией, часть силы выходит из-под контроля, и подсознание непроизвольно воспроизводит травмирующие облики, столь напугавшие тебя в прошлом.
Я негромко рассмеялся, и папа кивнул:
— Все верно, это идеальный вариант. Есть и другой, не столь… вдохновляющий.
— Моя сила берет начало в запределье!
— Вздор! Запределье меняет людей, а ты далеко не святой. С прошлой осени произошли бы не только ментальные, но и телесные изменения. А их нет.
— Тогда что?
— Рассечение эфирного тела оборвало энергетические потоки, это делает невозможным нормальное управление внутренней энергией. Ты сравнялся по способностям с ритуалистами, но ты не ритуалист и хватаешь больше, чем можешь удержать. Куда уходят излишки? Не подпитывают ли они Осиного короля? Вдруг тот оказался связан с тобой после столкновения в подвале?
Во рту враз стало сухо, словно в пустыне, и отец ободряюще похлопал меня по плечу:
— Но не думаю, что это действительно так. Князья запределья обладают невероятным могуществом — к чему бы одному из них эти крохи, скажи? И потом — осы. Не ментальное давление, не попытка сломать волю, а призрачные осы, которые больше походят на порождения хтонических глубин запределья.
Я кивнул, признавая резонность этого высказывания, тогда последовало продолжение:
— Полгода в монастырской келье на хлебе и воде в медитациях, молитвах и благочестивых раздумьях помогли бы достичь просветления, но у тебя нет этих шести месяцев. Не на этом берегу реки. Отправляйся в Кальворт и попробуй разобраться в себе, Рудольф.
— Рудольф мертв, папа. Меня зовут Филипп. И благодарю за совет, непременно так и поступлю, — сказал я, обнял отца на прощанье и направился к двери, а только потянулся к ручке, меня нагнал короткий смешок.
— Хорошо, что девчонка истинная. Не испортит породу.
— И в самом деле, — усмехнулся я и в сопровождении все той же парочки неразговорчивых монахов вернулся в выделенную нам комнату.
Уве лежал на кровати и перекатывал по ладони Око святого Рихора; целебные отвары нагоняли на школяра сонливость, но при моем появлении он встрепенулся и спросил:
— Ну как?
— Следующую седмицу встретим в Кальворте.
Школяр улыбнулся, зажал изумруд в кулаке и закрыл глаза. Жизни его уже ничего не угрожало, да и дар выгорел не до конца, а медитации вкупе с воздействием святой реликвии на удивление быстро возвращали эфирному телу прежнюю стабильность, но Уве был еще слишком слаб. Отлежится день-два, тогда и отправимся в путь, благо путешествие по реке не столь уж и утомительно.
Я ушел в соседнюю комнату, достал из ящичка с соломой бутылку рома, купленную в Риере, срезал сургуч, выдернул пробку и уселся на подоконник, приложился к горлышку. Окончательно еще не стемнело, но на чистом небе уже явственно виднелся серебристый силуэт полной луны, и меня передернуло.
— Все хорошо?
Марта подошла сзади, прижалась к спине грудью, обхватила худыми руками за плечи.
— Все хорошо, — подтвердил я, но оборачиваться не стал. Просто не хотел лишний раз смотреть на свою блеклую и едва различимую тень, слишком уж смазанную, словно вокруг меня реяло сонмище призрачных ос.
Воображение! Видят небеса, просто разыгралось воображение.
И я хлебнул рома. Сегодня все точно будет хорошо. А завтра… Завтра будет новый день, и Филипп Олеандр вон Черен предпримет все усилия, дабы он не стал для него последним. А в остальном… в остальном все в руках небес.
book-ads2Перейти к странице: