Я остался непоколебим, и Рихард сдался. — Небеса милосердные! — вздохнул он. — Только зарубите себе на носу: это не совместная операция. И не надейтесь даже на упоминание в протоколе! — Как вам будет угодно, — фальшиво улыбнулся я, нисколько не переживая на этот счет. Если вдруг случится задержание, без моего упоминания точно не обойдется, ведь никто другой опознать де ла Вегу попросту не сможет. А в противном случае мне таковое упоминание и даром не сдалось. Из казармы выдвинулись в самой обычной карете с дверцами без гербов и эмблем, правил которой возница в цивильном платье. И столь же неприметный катил следом фургон с парусиновым тентом; туда, будто селедки в бочку, набилась дюжина жандармов, вооруженных короткоствольными пистолями и палашами, в кирасах и шлемах. А вот мы ехали в несравненно более комфортных условиях: по три человека на лавке. На одной со мной и Микаэлем расположился следователь Кабинета бдительности, на противоположной — с его коллегой и капитаном Колингертом соседствовала сеньорита лет двадцати в скромном темно-синем платье, чьи рыжие волосы были собраны сеткой мелкого речного жемчуга, а на одном из пальцев блестел перстень истинного мага — золотой, с янтарной накладкой герба столичного университета. Острое лисье личико показалось знакомым, и я припомнил, что именно эта сеньорита присутствовала на моем допросе на постоялом дворе при почтовой станции Стожьена. Лаура! Ее звали Лаура. Ехали молча. Просто тряслись на неровной мостовой и выжидающе посматривали друг на друга, но рта так никто не раскрыл. Все же между нашими ведомствами никогда не было большой любви, да и дружили мы исключительно против кого-нибудь третьего. Представительство Торгового дома Келен-Басалар владело двухэтажным каменным особняком на северной окраине города. Серое и неказистое, при этом весьма основательное и крепкое на вид строение вытянулось вдоль тихого и спокойного канала, служившего своеобразной границей между цеховыми кварталами и округой, застроенной складами, кожевенными и красильными мастерскими, кузницами и прочими производствами. Несмотря на задувавший от Рейга ветер, над домами там клубилось серое марево, а резкий запах запросто мог сбить с ног неподготовленного сельского жителя. Насколько я успел заметить, пока карета катила по мосту, задняя стена особняка выходила прямо на канал, и на уровне воды там были смонтированы высоченные ворота, позволявшие лодкам заплывать непосредственно в подвал. От Колингерта это обстоятельство также не укрылось, и, как только мы остановились на углу дома, он первым делом отправил на тот берег пару мушкетеров. После погнал еще четырех жандармов перекрыть выезд со двора и обратился к Лауре: — Маэстро, сможете при необходимости наложить усыпляющие чары? Микаэль тут же ткнул меня локтем в бок, припоминая бездарно проведенный коллегами штурм флигеля солнцепоклонников в Риере. Я его проигнорировал и поправил устроенный на коленях саквояж, а сеньорита Лаура зажмурилась и размеренно задышала, но почти сразу открыла глаза и покачала головой: — Увы, Рихард, не смогу — дом закрыт от внешнего воздействия. Защита стандартная, у большинства банкирских домов такая, но без ритуала ее не взломать. Тут уже пришла моя очередь пихать маэстро Салазара. Капитан Колингерт с неодобрением посмотрел на эту возню и скомандовал кучеру: — Поехали! Карета тронулась с места и сразу остановилась у крыльца парадного входа. — Зайдите и осмотритесь, — приказал Рихард следователям. — Будем ждать сигнала. Когда полдюжины жандармов выбрались из фургона и рассредоточились вдоль стены, слегка пригибаясь, дабы не маячить шлемами в окнах высокого первого этажа, а следователи скрылись внутри особняка, я решил воспользоваться моментом и прищелкнул пальцами. — Рихард, а тот бакалавр… Как его? Ах да — Шеер! Не удалось потянуть за эту ниточку? Что говорит его профессор? — Профессор ничего не говорит. Умер еще прошлой весной задолго до известных событий. А сам Шеер, по словам однокашников, был нелюдимым одиночкой. Ну да тебе ли не знать, что у чернокнижников не бывает друзей? — криво усмехнулся капитан Колингерт, выбрался из кареты и протянул руку, помогая спуститься на мостовую Лауре. Я хмыкнул, приняв услышанное к сведению, закинул на плечо ремень саквояжа и уже сунулся наружу, как с грохотом распахнулась дверь и на улицу выскочил залитый кровью с ног до головы следователь Кабинета бдительности. — Там!.. — Крик оборвался, заглушенный гулким хлопком выстрела. На улицу вырвались клубы порохового дыма, мотнулась простреленная голова, рухнуло на брусчатку безжизненное тело. И все это — буквально в два удара сердца… ГЛАВА 7 Жандармы отреагировали на выстрел мгновенно. Ближайший к двери пальнул внутрь из пистоля и сразу отступил под защиту стены, его сослуживец ухватил следователя за ногу и рывком оттянул его от крыльца. Только зря он это — видно же, что наповал… С грохотом распахнулись ставни на втором этаже, грянул выстрел, и в стенку кареты рядом с головой кучера угодила россыпь картечи. Лошади заржали и забили копытами по мостовой, но с места не сдвинулись, и усатый дядька прицельно жахнул из короткого мушкета по силуэту стрелка. Получивший пулю в грудь злоумышленник вывалился наружу и не упал — повис, зацепившись за что-то ногами. Вместо него на улицу вылетели, оставляя за собой дымные следы, две ручные бомбы. Один чугунный шар с лязгом отскочил от неровной брусчатки и подкатился к ногам Колингерта; тот не растерялся и зашвырнул его в канал, а вот до другой бомбы никто добежать попросту не успевал. — Лаура! — крикнул капитан, будто колдунья сейчас могла чем-то помочь. Пустое! Черный металл серебрился сложной вязью защитных рун! Микаэль рывком за шиворот затянул меня обратно в карету под ненадежную защиту ее стенок, но я успел заметить, как Лаура вскинула руки и крутнула кистями, сотворив эфирный смерч. И сразу взметнулся в канале высоченный столб воды, а следом рванула и вторая бомба. Взрыв прозвучал непривычно глухо, и дымное облако приобрело форму полусферы, за пределы которой не вылетели ни осколки, ни обломки брусчатки. Вот только сила действия всегда равна силе противодействия, а колдунья просто не успела сотворить компенсирующих формул, и откатом ее отбросило от кареты на добрый десяток шагов. Отбросило, но не убило. Изо рта, носа и ушей сеньориты Лауры хлынула кровь, при этом она хрипела, пыталась наполнить легкие воздухом и отдавать небесам душу в ближайшее время не собиралась. В окне второго этажа мелькнуло движение, и я выстрелил навскидку, сразу кинул пистоль на лавку и вытянул из саквояжа следующий. Жандармы вломились в особняк; один распахнул дверь и укрылся за ней, его сослуживцы трижды пальнули внутрь и ринулись в атаку. Дважды грохотнули ответные выстрелы, кто-то взвыл от боли, зазвенела сталь. — Арн, маэстро на тебе! — крикнул Рихард Колингерт кучеру, а сам обнажил шпагу и рванул за бойцами. Я с пистолем в левой руке и кинжалом в правой метнулся следом, но не по причине неуместного энтузиазма, а из банального желания поскорее покинуть простреливаемое пространство. Маэстро Салазар от меня не отставал и на бегу беспрестанно изрыгал проклятия и богохульства. Вестибюль особняка оказался затянут едким пороховым дымом, пол матово блестел потеками крови. Я едва не споткнулся о тело крепкого парня в неброском платье приказчика, немного поодаль с раскроенной от уха до уха глоткой валялся второй следователь, там же кто-то корчился в агонии. Судя по лиловому мундиру, досталось жандарму. У лестницы на второй этаж разгорелась рукопашная, но бойцы Колингерта легко смяли оборону защитников; последний из них рванул наверх, получил пулю в спину и скатился по ступеням обратно. Из комнаты высунулся ствол мушкета, плюнул дымом и огнем. Заряд картечи прошел над головами жандармов, никого не задев. Дверь с грохотом захлопнулась, лязгнул задвинутый засов. — Все наверх! Густав и вон Черен — за мной! — проорал капитан и рванул в проход к задним комнатам. Вестовой бросился следом, поскользнулся на крови и упал, пришлось нам с Микаэлем поднажать. В дальнем конце длинного темного коридора возник человек с мушкетом; Рихард с ходу пальнул в него и прижался к стене, а стоило мне добить подранка, и коридор окончательно затянуло дымом. Боковая дверь неожиданно распахнулась, я парировал удар кинжала разряженным пистолем, ткнул собственным клинком непонятно кого в живот и отступил назад, разрывая дистанцию, но человек преследовать меня не стал, сложился пополам и убрался обратно в свою тесную комнатушку. Из облака пороховой гари выскочил крепкий парень, замахнулся фальшионом, и Микаэль ткнул шпагой над моим плечом. Острие вонзилось громиле чуть ниже правой ключицы, и тут же капитан Колингерт рубанул по ногам, потом и вовсе пришпилил нападавшего к дощатому полу. Со двора в коридор ввалились оставленные караулить черный ход жандармы, и капитан указал им на уходящую вниз лестницу: — Осмотрите подвал! А мы начали одну за другой проверять комнаты первого этажа и вытаскивать из них перепуганных клерков, укладывать их лицом на пол и вязать за спиной руки. Сопротивления больше никто не оказывал: раненый мною в живот парень скончался от внутреннего кровотечения, а других буйных среди персонала торгового дома уже не нашлось. У людей Колингерта тоже без потерь не обошлось: одному пуля пробила кирасу и уложила наповал, еще двое отделались не слишком серьезными рассечениями. Что касается Лауры, то она пришла в себя и даже пыталась оттереть перепачканное кровью платье, правда, как и следовало ожидать, безуспешно. Пока мы выводили арестованных из их комнатушек в залитый кровью вестибюль, со второго этажа доносился беспрестанный грохот: жандармам никак не удавалось выломать крепкую дверь, не особо помогла им в этом даже пара притащенных из фургона топоров. А когда наконец удалось врубить петли, внутри раскатисто громыхнул взрыв, и с потолка нам на головы посыпались струйки пыли. — Ангелы небесные! — выдохнул я, приседая от неожиданности. — Что там у вас?! — гаркнул Рихард Колингерт. — Сеньор капитан, они подорвались! — доложил сбежавший по лестнице жандарм. — Бумаги пожгли и подорвались бомбой! Колингерт грязно выругался и поспешил на второй этаж, но почти сразу обернулся и принялся отдавать распоряжения: — Густав! Доложи, что с подвалом! Вон Черен, из дома ни ногой! Если кто из арестованных откроет рот, бей нещадно! Помогать нам с Микаэлем прибежал возница фургона, а кучер умчался в карете за подкреплением и, как подозреваю, с приказом передать по эфирным каналам в Бранен, Баргу, Острих и Кларн распоряжения о незамедлительном проведении обысков в представительствах злосчастного торгового дома. — И что это было? — негромко спросил меня Микаэль. — Во что мы вляпались на этот раз? — Ты прекрасно знаешь, во что, — проворчал я, откинув крышку ящичка из-под пистолей. Вынул пороховницу и мешочек с пулями, заводной ключ и начал перезаряжать оружие. — Знаешь ведь, так? Маэстро Салазар фыркнул, перевернул одного из застреленных приказчиков на спину и покачал головой: — Волосы отросли, и даже так стрижку сложно не узнать. Помнишь послушников в Регенмаре? Эти молодчики — из добрых братьев! — решил он. — Удивительно, Филипп, но ты в кои-то веки оказался прав! — Не болтай! — распорядился я и ткнул носком туфли в бок заворочавшегося арестанта. — Лежать! Наблюдавший за клерками со стороны возница фургона одобрительно кивнул. С улицы вдруг донеслись два выстрела, и мы бросились к двери, готовясь дать отпор подошедшему к противнику подкреплению, но тревога оказалась напрасной. Просто кто-то из запершихся в подвале злоумышленников попытался уплыть по каналу, и оставленные на мосту мушкетеры положили хитрецов прямо в лодке. Немного погодя к нам спустился капитан Колингерт, и, судя по его перекошенной от бешенства физиономии, защитники второго этажа успели предать огню всю наиболее важную документацию. Зыркнув злобным взглядом по лежавшим рядком арестантам, Рихард ушел в подвал, чтобы четверть часа спустя вернуться оттуда еще более взвинченным, нежели прежде. — Никуда не уходи! — приказал он, нацелив на меня указательный палец, а потом велел: — Густав, тащи этого за мной! Вестовой уволок одного из клерков в заднюю комнату, а некоторое время спустя вернулся за следующим. В итоге капитан Колингерт опросил всех арестантов, но, по его собственному признанию, ничего особо важного те поведать не смогли. — Новые люди появились в представительстве месяц назад, — сообщил он нам. — Только вот никого даже отдаленно напоминавшего де ла Вегу среди них не было! — Это еще ни о чем не говорит! — вскинулся я. — Не говорит — не говорит, — поддержал меня Микаэль. Капитан лиловых жандармов досадливо отмахнулся: — Мне сейчас не до этого прохвоста! В подвале хранилось три дюжины мушкетов и немногим меньше пистолей, а фальшионов и кинжалов достало бы на целую роту ландскнехтов! Милость небесная! Да хвати духу кому-нибудь подорвать бочонки с порохом, на воздух взлетели бы не только мы, но и несколько соседних домов! По спине побежали колючие мурашки, Микаэль как-то очень уж нервно оглянулся на входную дверь, а Рихард, словно желая подтвердить свое заявление, сунул мне под нос пистоль с гладким воронением ствола.