В качестве даров подруги выбрали бутылку недорогого дагестанского коньяка, бутылку сладкого вина, мягкий тортик и килограмм свежих бананов. Им казалось, что такой набор придется по сердцу милой пожилой старушке, к которой они шли с разговором. Но едва подругам открыли дверь, как они поняли, что из всего продуктового набора они, пожалуй, угадали только с коньяком. Да и то лишь отчасти. Стоящей перед ним особе, попыхивающей торчащей изо рта «Беломориной», можно было бы предложить водки с колбасой и селедкой, но никак не сдобный торт с фруктами. Коротко стриженные волосы топорщились на голове у этой тетки воинственным седым ежиком, хотя на вид она была еще совсем не старая. – И-извините, – пролепетала Леся. – Н-нам нужна т-тетя Паша! Квартира у неприятной тетки была явно коммунальной. И у подруг оставалась надежда, что эта женщина всего лишь соседка той славной работящей старушки, которую они успели себе вообразить. – Ну, я тетя Паша! Чего надо? И тут Леся неожиданно выпалила: – А почему вас так зовут, а? Почему вы дядя, если вы тетя? – Чего? – вылупилась на Лесю уборщица. – Ты чего лепишь-то, кривоногая? Никто в жизни не называл Лесю кривоногой, и сейчас она страшно обиделась. С чего вдруг она кривоногая? Нормальные у нее ноги. Не самые длинные, но зато пропорциональные туловищу. Леся отступила на шаг назад, уже понимая, что ничего хорошего из разговора с этой теткой не выйдет. Неудивительно, что никто не мог добиться от тети Паши внятного рассказа о том, что происходит в баре по ночам. От этой бабищи так и несло негативом. Казалось, еще один момент, и она набросится на вас с кулаками. – У нас к вам несколько вопросов, – вылезла вперед Кира. – Скажите, вы ведь сидели? А как вам удалось получить место уборщицы в «Голубом Мотыльке»? Вы заплатили его хозяину взятку? – Что? – вылупилась тетя Паша теперь уже на Киру. – Ты что, болезная, совсем страх потеряла? Да я тебя сейчас по стенке размажу! Кишки выпущу! Ты кто такая, чтобы в мою жизнь лезть! Теперь было окончательно ясно, что хорошего и доброго разговора за рюмочкой вина и кусочком торта, на который настраивались подруги, уже не получится. Нечего и пытаться развести эту тетку на выбалтывание сплетен. Такая злющая коза могла только забодать, молока от нее было не дождаться. Тетя Паша уже поперла на Киру, но та тоже не отступала. – А если мы сообщим о вашем поведении инспектору? – Что? – Убита девушка, работавшая в вашем баре. Когда милиция придет, с кем они захотят поговорить в первую очередь? – Что-о?? – У вас ведь будут неприятности, верно? – Пошла ты на… Сдаваться тетя Паша явно не собиралась, хотя несколько и остыла. Она больше не нападала на подруг. Она просто захлопнула дверь перед их носом, спряталась в свою раковину и на звонки в дверь больше не отвечала. – Испугалась! – ликовала Леся. – Сдалась! – Да, но нам-то что с этого? Разговора все равно не получилось! – Но рано или поздно она все же выйдет. – И что? Она не захочет разговаривать с нами без какого-то дополнительного стимула. – Какого стимула? – Не знаю. Но должен же хоть кто-то иметь влияние на эту бабищу! И тут неожиданно за ее спиной какой-то тонкий, дребезжащий от старости голосок произнес: – Генка из двенадцатой квартиры, когда его жены дома нету, очень даже на нашу Павлушу влияние имеет. Такое влияние, что стены трясутся и пол ходуном ходит! Подруги с удивлением оглянулись и увидели позади себя хитрую обезьянью мордочку, торчащую из полуприоткрытых дверей соседней квартиры. В подъезде, как и почти всюду в домах старой постройки, было темновато, и поэтому сходство с обезьянкой было потрясающее. Подруги сначала даже испугались. – Генка от жены своей к Павле гуляет. Ну а той чего его не принимать? До ее отсидки они с Генкой не разлей вода были. Все думали, что у них дело к свадьбе идет. Да только характер у Павлы взрывной. Отметелила того мужика и пошла по статье. – Павлу посадили за драку? Старушка, которую подруги вначале приняли за мартышку, хитро улыбнулась: – А вы, девочки, из газеты, верно? Вы про Павлу решили написать? И правильно! Форменное безобразие, что с ней тогда произошло. Генка в тюрьму сесть был должен. Это из-за него драка началась. А Павлуша его вину на себя взяла. За него под статью пошла. И что же? Был он ей благодарен? Ничуть не бывало, и года не прошло, как на другой бабе женился. Да только старую любовь ничем не заменишь. Вышла Павла, а Генка снова к ней переметнулся. Все чаще и чаще у нее бывает. Родная жена пока не в курсе, но того и гляди, снова до драки дело дойдет. Ох, боюсь я за Павлу, как бы не убила она кого ненароком! При этих словах Кира сделала стойку. – А что, Павла кого-то уже убивала? – Ну а в тюрьму-то она за что пошла? Умер тот мужик-то, которого она отметелила. Генка должен был бы за себя постоять, у него тоже кулаки имеются, так нет, предпочел за спину Павлы спрятаться. Ну а она перестаралась чуток. Да оно и понятно, Павла, она в гневе себя не помнит. Так что хорошо, что вы к ней особо приставать не стали. Подруги и сами теперь были этому рады. Выходит, они только что разговаривали с настоящей убийцей. Приставали к ней. Пытались угрожать. Нарывались, одним словом. – Страшно подумать, Павла и нас могла убить! И тут же в головах у подруг закрутились винтики и шпунтики. Если тетя Паша в прошлом уже убила человека, то не могла ли она убить и Таньку? За что? Пока неизвестно. Но подруги поставили напротив имени тети Паши жирную галочку и теперь твердо намеревались разузнать об этой особе все, что только возможно. – Шея у Таньки была сломана, но тетя Паша здоровущая и в гневе впадает в особое состояние, силы у нее явно увеличиваются. Вдруг Танька сцепилась с этой кобылой, а она взяла и свернула ей башку? В общем, подруги расплылись в самых чарующих улыбках и протянули свои дары бабушке. – Это мне? – удивилась она. – Вообще-то вы правильно угадали. Мы из газеты пришли. Нам редактор и денег выдал на представительские расходы. Но раз она не хочет, вы возьмите, хотя вообще-то мы это для Павлы купили. – Ох, не умеете вы врать, – хитро улыбнулась старушка. – Ни в какой газете вы не работаете. Сама в газете работала, знаю, что из редактора лишнюю копейку трудно выдавить. Не стал бы он деньги направо и налево раздавать. Коньяк, торт, фрукты. В лучшем случае дешевенького печенья купили к чаю, да и все дела. Да и потом, кто теперь такая Павла есть? Сейчас она никто. Ноль без палочки. Это в прошлом у нее и карьера, и успех спортивный. А сейчас она просто бывшая зэчка, которая никому не нужна, кроме ее старого дружка-любовника. Да и тот… И не договорив, старушка строго посмотрела на подруг и решительно закончила: – Так что либо вы мне говорите все, как есть, зачем вы пришли к Павле и во что она снова вляпалась, либо прощевайте, гостьи дорогие! Подруги колебались недолго. – Хорошо! Мы расскажем вам правду. – Всю правду! Без прикрас! – Тогда заходите, – кивнула головой старушка. – Только ноги вытирайте. И ведите себя тихо. Петр Ильич спит! Подруги не стали уточнять, кто это такой, муж или брат старушки, а может быть, какой-то другой ее родственник. Не все ли им равно, они тут совсем по другому делу. Но неожиданно, когда они уже двигались по большой и очень запущенной квартире, из одной из комнат появился огромный пес. Подруги ойкнули и испуганно замерли на месте. Пес при виде них тоже не двигался. Признаков агрессии он не проявлял, просто стоял и вдумчиво рассматривал подруг. – Петр Ильич! Вы проснулись! – воскликнула старушка. – Ну и хорошо, у нас сегодня гости. Пес открыл рот и гавкнул, отчего по всей квартире разнеслось громкое эхо, а подруги подпрыгнули на месте. Что это была за порода, подруги определить так сразу затруднялись. И не потому, что плохо разбирались в породах собак. Просто в этой махине было намешано их столько, что с первого взгляда было и не разобрать, какая часть тут от кого. Голова вроде бы была от мастифа. Тело псу досталось явно от его далекого предка – датского дога. Шуба от ньюфаундленда. Ну, а принадлежность хвоста, ушей и лап подруги даже не могли определить. Вот мастью пес был точно обязан кому-то из далматинцев. Его густая и нестриженая шерсть была грязно-белого цвета в неровных черных подпалинах. – Это ваша собачка? – пролепетала Кира. – Какая огромная! – Это мой Петр Ильич. Охранник и друг. – Охранник? – А вы думали на эти метры не найдется желающих? – неожиданно вздохнула старушка. – Ох, темных людишек-то нынче сколько развелось, не счесть! Так и прут всякие риелторы с предложениями выкупить у меня квартиру. – А вы не хотите продавать свое жилье? – Да, не хочу! – с вызовом произнесла старушка. – Мне все равно, что будет с квартирой после моей смерти. Но дожить я хочу там, где прожила всю жизнь! Но эти люди такие настырные! Правда, после знакомства с Петром Ильичом никто из них тут больше не появлялся. Как поняли подруги, четырехкомнатная квартира принадлежала старушке целиком. Она была единственной, кто пережил всех своих родных – мужа, двоих детей и даже внуков. – Все уже умерли, одни мы с Петром Ильичом остались. Но скоро, видать, и мой черед придет. Сны мне все по большей части туманные снятся. Муж часто приходит, пока что молча на меня смотрит, ласково так, но чует мое сердце, скоро к себе позовет. Старушка покачала головой, близкая кончина явно ничуть не печалила ее. Да и чего ей было бояться, когда все те, кого она любила, были уже «там»? – Вот только что с Петром Ильичом будет, я не знаю. Муж его крошечным щенком принес. А он такой огромный вымахал, никто не захочет его взять к себе. Павле предлагала, так она не против, но у нее соседи. Павла в коммуналке живет. Соседи на нее и так зуб точат. Куда уж ей пса приводить! – А за что соседи ополчились на Павлу? – обрадовались подруги возможности перевести беседу в интересующее их русло. – За характер ее вредный. И за отсидку. Вы не смотрите, что Павла на вид такая злая и сердитая. На самом деле сердце у нее доброе. Ага! Доброе у нее сердце! Старушка, видать, не заметила, как Павла чуть было не набросилась на подруг с кулаками! – Ну да я вам не о том рассказать хотела. Что там опять у Павлы случилось? Что вы к ней приставали? Но подруги пока что медлили с ответом. И Леся спросила: