— Скай? — Я почувствовала теплые ладони Габриеля на своих плечах. Глаза предательски защипало, когда Эйнсфорд попытал удачу развернуть меня, а я отмахнулась от него, делая шаг к окну. Но, собравшись с силами, он умело сделал это, и теперь наши лица находились на катастрофически-опасном расстоянии друг к другу. Габриель, отныне, мог увидеть мои блестящие от слез глаза, которые я старательно прятала, опуская голову. Я не буду ныть перед ним. Ни за что. Он не должен думать обо мне как о слабом звене. — Эй, посмотри на меня. — Нет, — горько ответила я, чувствуя, как неприятный ком танцует в горле. Необыкновенно теплые ладони Габриеля нежно скользнули к моим щекам и обрамили их, отчего я забыла, как дышать. По всему моему телу прошелся электрический ток, и, клянусь, я издала еле слышимый стон… облегчения? В какой-то степени нравилось, что меня хотели успокоить. Мне нравилось, что это хотел сделать Габриель, от которого проявление чего-то теплого я не ожидала. Сейчас он не казался придурком, каким его постоянно видела, а был… совершенно иным. Чувственным. Мягким. И настоящим. — Я не прошу невозможного, верно? — сиплый голос щекотал мое ухо, дыхание ласково ложилось на кожу, мгновенно покрывшуюся мурашками. — Просто открой глаза. Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня. Пожалуйста. Внутри будто что-то переключилось, и я распахнула веки. Красивое лицо Габриеля находилось на том же расстоянии от моего: высокие скулы, пухлые, чуть приоткрытые губы, матовая кожа, отливающая золотом, и самые загадочные глаза, смотря в которые, забываешь о существовании всего вокруг. Падший призрачными движениями поглаживал мой подбородок, и эта нежность казалось неосознанной с его стороны. Да и он был совершенно другим сейчас. На нем не висела та идиотская улыбка, навевавшая на меня приступ ярости, а в его действиях не мелькал намек на шутку. Зато отсутствие футболки на идеально-сложенной фигуре Габриеля делало эту ситуацию интимной. Сексуальной. Взрывающей все внутри и порождающей в животе хоровод бабочек. Я не могла думать ни о чем другом, кроме него. Мне хотелось врезать себе или того хуже, хотелось напомнить, какой Габриель лжец и врунишка, умеющий превосходно притворяться. — Так лучше, — улыбнулся он. — Ты не должна пугаться того, что будет. Несмотря ни на что, знай, я всегда рядом и помогу тебе во всем. Во всем. Слышишь? Даже в исполнение Пророчества, будь в этом нужда. Впрочем, я могу наплевать на все и пойти с тобой в Чистилище за второй частью. Я не могла понять, почему Габриель говорил такое, если ему было в какой-то степени пофиг на меня. Он дорожил мной не так, как хотелось бы. Его задача — охранять меня, и он не может ее провалить. — Это моя ноша. Я пойду туда одна. Габриель заметно напрягся, убирая ладони с моего лица. Я чуть ли не захныкала, когда ощутила, что следы его теплых рук испарились. — Мне очень жаль, — прошептал он, отступая. — Что? — не поняла я и надломила бровь. Габриель окинул меня печальным взглядом, заставляя еще больше удивиться, что он, все-таки, не запрограммирован на одни лишь улыбки и глупые ухмылки. Твердые мышцы натянулись на груди, когда он начал кусать губу. — Мне жаль, что эта Избранная — ты. Не заслуживаешь того, что может с тобой вдруг произойти по моей вине. Я не верила его словам. Не верила, что они были искренними. Габриель Эйнсфорд не тот тип парней, которые способны сочувствовать или проявлять признаки жалости. Тем более, он — падший, о чем вообще речь? Он испорченный ангел, любящий вкушать людские удовольствия, судя по тому, каким я его видела в «Мо» и сколько «хорошего» слышала о его персоне от Карен. Разве тот, чей амплуа — шататься по бабам и бросать их после одной бурной ночки (я уже не говорю о другом), может проявлять хоть толику сочувствия к девушке, о которой практически ничего не знает и которую наверняка ради чертова удовольствия поцеловал сегодня? Нет. Я не удосужилась ответом и просто отвернулась от Габриеля, плавая в своих мыслях. — Когда нужно забрать Пророчество? Габриель помешкал, затем измученно вздохнул. — За день или два до твоего дня рождения. Я открыла рот и повернулась к нему. Почему, например, не сейчас, когда я почти… приготовилась с неизбежному? Почему не завтра? Шквал вопросов атаковал мою голову. — Серьезно? А нельзя это сделать пораньше? Например, сейчас? — Можно, конечно, но потом придется долго возиться с другой частью, пряча от демонов, если те узнают, что ты вызволила ее из Чистилища. В целях безопасности, лучше сделать это незадолго до твоего восемнадцатилетия. Ах, вот как. Понимая, что он прав, я сдалась. Было страшно представить, что будет через недели. Меня могут покалечить или того хуже — убить, когда буду не готова умереть. Хотя, что я несу? Разве когда-нибудь я буду готова склеить ласты?.. Посмотрев на ладонь, где расстилался темный знак, я вспомнила кое о каком вопросе, который всегда забывала задать Габриелю, и тут же его озвучила: — Если бы я не явилась в «Мо», ты бы так и не заговорил со мной? Когда я посмотрела на него, он сложил руки на груди и сделал задумчивый вид. Сейчас стала пялиться не на его идеальный, словно высеченный из мрамора, пресс, а на мускулистые руки, покрытые россыпью еле видимых волос. Учитывая то, сколько раз я насиловала взглядом его тело, могу сказать, что в этой квартире только один настоящий извращенец. — Ну… Я искал более подходящего момента. — Более? — невесело ухмыльнулась я. — Целых два года? — Знаешь ли, познакомиться с девушкой — не так-то и просто, — легко отрезал он. — Ты вообще хоть когда-нибудь собирался мне рассказать, кто я такая и что от меня требуется? — Скай, твоя мама хотела, чтобы я рассказал все как можно позже, дабы ты могла еще жить как обычный человек, не зная всего этого кошмара. — Его руки упали вдоль тела, грудь поднялась и резко опустилась, издавая тяжелый вздох; нереально-голубые глаза смотрели на меня через черные пышные ресницы, которым даже я могла позавидовать. — Поверь, я бы хотел вообще ничего тебе не говорить. — Но ты бы мог сказать обо всем раньше и не просто потому что пришлось. — Да-а, и как ты себе это представляешь? Я бы подкараулил тебя где-нибудь на улице, выпрыгнул из неоткуда и выкрикнул бы, что ты тот Избранный нефилим, который может спасти мир от адских выводков? — Габриель покачал головой, как бы считая это абсурдным, затем направился к барной стойке. Я всегда удивлялась его грациозной походке, какой наверняка не было ни у одного танцора. Эта была походка Габриеля, которую я могла узнать из тысячи других, а особенно характерной ее делали армейский черные ботинки с небрежно завязанными шнурками. — А что, ты вполне мог так сделать, — пожала плечами я, решив последовать за ним. Габриель оглянулся через плечо с улыбкой, засовывая в рот оливку и запивая ее каким-то — я пригляделась — тошнотворно-зеленоватым напитком. Наверное, опять решил попытаться устранить свою трезвость. Что ж, будет интересно понаблюдать за его попытками. — Я был вынужден отказаться от этой заманчивой идеи, когда появился демонический ублюдок, — кинул он, продолжая по-идиотски улыбаться, и, запрокинув голову, влил остатки чудаковатой жидкости из широкого стакана в горло, затем поморщился. — А как же, — вяло пробубнила, потирая голову. Когда рука оказалась ближе к носу, то напомнила мне, насколько сильно я воняю. Ох, срочно нужно в душ! Но прежде я выпотрошу их Габриеля все ответы. Он с шумом кашлянул и, вынув ангельский переливающийся клинок из ботинка, начал ковырять лезвием в зубах. Если бы у меня имелась способность к исцелению собственного тела, я бы не парилась и тоже бы совала в рот хоть топор. Выплюнув пожеванную субстанцию на пол, он пробубнил: — Чертова оливка… Постоянно путаю их с конфетами. — Ты всегда такой придурок? Габриель поперхнулся и отложил стакан. Я с огромным усилием старалась не выпучиваться на его прекрасное тело и полоску джинс, открывающую неприлично много. — Придурок? — он лукаво улыбнулся, затем направился ко мне. — Идиот, кретин, ненормальный псих, — я вспомнила, как он бесстрашно отмахивался от демонов, совершенно не волнуясь за свою жизнь, — с суицидальными наклонностями. Мне продолжать список? Падший вскинул брови и остановился. — Оу, да я люблю комплименты. — Почему ты устроил весь тот цирк? — требовательно спросила я. Если Габриель знал, кто я такая, то зачем спрашивал мое имя? Зачем доставал меня, посещал те же заведения, что и я, и просто ужасно бесил? Плюс ко всему, наверняка оставил то идиотское послание на витрине кафе… Как глупо, если считать, что он мог бы подойти ко мне гораздо раньше и не начинать все это представление. — Какой цирк? — вновь включил режим идиота. — Вел себя со мной так, словно не ты меня преследовал, а я тебя. Хотя на тот момент мы оба прекрасно знали, кто за кем ходит. — Спасибо, было весело, — подмигнул он, отчего я быстро заморгала, осознавая смысл его слов. Получается, Габриель вел себя как чертов маньяк ради того, чтобы поиграть на моих эмоциях и получить кайф от вспышек моей злости? Не-ет, с ним явно что-то не то… — Ах ты… Он с интересом поддался вперед. — Кто? Я и не думала, что словарный запас у меня кончится именно сейчас. Закрыв рот и тем самым показав, что Габриель одержал победу, я отвела взгляд в сторону, лишь бы не видеть его лица, где болталась кривая и как всегда довольная улыбка. — Не скажу, — тихо просипела я, надувшись, словно ребенок. — Да тебе и нечего, — заметил он, двигаясь вдоль стойки. Прошлый Габриель Эйнсфорд а-ля «я-ранимый-и-всегда-могу-сказать-пару-красивых-слов-чтобы-ты-подумала-обо-мне-в-лучшую-сторону» навсегда исчез. Теперь был только Габриель «как-я-люблю-доставать-и-использовать-девушек-а-еще-мне-нравится-ходить-без-футболки». — Ты когда-нибудь можешь быть серьезным? — с искренней надеждой на положительный ответ простонала я. — Ага, — падший почесал мышку острием клинка. Весьма убедительно. — Я не верю тебе. Он окинул меня безразличным взглядом; пальцы его руки ловко крутанули холодное оружие, и через секунду клинок оказался в кожаном ботинке.