Третий старт и третья остановка – Фрэнк обнаружил в доме забытую корзину с перекусом, хотя путешественники единодушно считали, что взяли ее с собой. Больше задержек не было, путь был долог, однако Носишка и Джейми не давали скучать, развлекая остальных пассажиров играми и болтовней. – Роза не хочет возвращаться! – заметил Мак, когда они подъезжали к старому дому. – Тетушки не позволят ей бесчинствовать, как в «Уютном уголке». – Я при всем желании не смогу бесчинствовать, потому что подвернула лодыжку, когда свалилась с Баркиса. Болит все сильнее, хотя я, как могла, полечилась и скрывала, чтобы никого не беспокоить, – шепнула брату Роза, морщась от боли, когда они подъехали. Она искренне желала, чтобы дядя вынес из кареты ее, а не чемоданы. Непонятно, каким образом Мак взял девочку на руки, отнес вверх по ступеням и опустил на диван в гостиной – ей даже не пришлось коснуться ногой земли. – Пожалуйста! Хрупкий груз доставлен. Запомни – если не сможешь ходить из-за лодыжки, я твой верный слуга. Это будет справедливо – я уж не забуду, сколько ты мне добра сделала! – сказал Мак. Его глаза сияли благодарностью – это было видно даже сквозь темные стекла очков. Глава пятнадцатая Сережки Вывих, усугубленный неправильным обращением, оказался серьезным, и доктор Алек предписал Розе оставаться в постели по меньшей мере пару недель, отчего больная в отчаянии застонала, однако не посмела открыто жаловаться, опасаясь, что мальчишки вернут ей ее же проповеди о терпении. Наступила очередь Мака заботиться о сестре, и он честно возвращал долг, благо в школу пока не вернулся и располагал уймой свободного времени, посвящая большую его часть Розе. Ради нее он даже согласился на урок вязания, убеждая себя, что настоящий храбрый шотландец должен уметь «орудовать крючком и спицами». Однако взял с Розы клятву хранить занятие в тайне – на «очкарика» он был согласен, а вот прозвище «бабушки» его мальчишечье самолюбие не снесло бы, поэтому при виде кого-то из членов клана Мак моментально «сматывался», отчего вязание продвигалось еще медленней. Однажды погожим октябрьским днем Роза трудилась над будущей шалью, удобно устроившись на диване в верхнем холле, а в уголке ворковали Джейми с Носишкой, играя с кошкой Кометой и старой куклой Розы – «иглушкой для маленьких». Подошла Фиби с запиской; прочитав, Роза сначала поморщилась, а потом, рассмеявшись, сказала: – Пригласи мисс Блисс! Затем торопливо поправила медальон, пригладила кудри и придала лицу радушное выражение. – Как ты поживаешь, дорогуша? Я каждый день собиралась тебя навестить с тех пор, как ты вернулась, но выбралась только сегодня – столько было дел. Удача застать тебя одну, маменька сказала – мне можно побыть здесь немного, и я принесла рукоделие – посмотри, как чудесно выходит! – щебетала мисс Блисс, целуя Розу в щеку, на что та ответила довольно прохладно, хоть и поблагодарила гостью за визит и попросила Фиби подвинуть к дивану мягкое кресло. – Как хорошо иметь горничную! – заметила Анабелла, неторопливо усаживаясь. – Но все равно – наверное, одиноко без лучшей подруги. – У меня есть кузены! – с достоинством заметила Роза, задетая за живое снисходительным тоном посетительницы. – Боже милосердный! Неужели ты дружишь с мальчиками? Маменька считает – неприлично тебе с ними проводить столько времени! – Они мне как родные братья, и тетушки говорят, что ничего неприличного в этом нет! – отрезала Роза, посчитав, что Анабеллу вовсе не касается, как она, Роза, проводит время. – Я просто хотела сказать, что могу быть твоей лучшей подругой – а то мы с Хэтти Мейсон ужасно поссорились и больше не разговариваем. Я с ней больше не дружу! Как Земля носит такую вредину? Представь, она задолжала мне тянучку и не пригласила на день рождения! Тянучку я бы, пожалуй, простила, но так грубо мной пренебречь – это уж слишком! Я ей так прямо и заявила: видеть тебя больше не желаю! – Это очень мило с твоей стороны, но мне не нужна лучшая подруга, – сказала Роза, когда Анабелла закончила возмущаться по поводу вероломного поведения Хэтти Мейсон и осуждающе покачивать белокурой головкой. Та решила про себя, что Роза «высокомерная девчонка», однако честь посетить старинный особняк Кэмпбеллов выпадала не каждому, и мальчики были на хорошем счету в обществе, поскольку, по словам маменьки, принадлежали к одному из лучших семейств… В общем, Анабелла не стала обижаться на холодный прием и быстро переменила тему. – О, ты учишь французский? А кто твой учитель? – спросила она, перелистывая рукопись «Пола и Вирджинии», лежащую на столике. – Я не учу, я читаю по-французски не хуже, чем по-английски, и мы с дядей часами болтаем. Для него французский как родной, и он очень хвалит мое исключительное произношение. Знание языка было одной из сильных сторон Розы и предметом гордости, поэтому она не удержалась и прихвастнула перед Анабеллой, хоть обычно достаточно легко справлялась с тщеславием. Анабелла слишком уж задирает нос – почему бы и Розе не поважничать, если представился случай? – Неужели? – тускло откликнулась Анабелла, которая отнюдь не блистала во французском. – Через пару лет мы с дядей уедем за границу, и он говорит – учить языки очень важно. Половина выпускниц толком не знают иностранных языков, и бедняжки ужасно себя чувствуют в чужой стране. Я с удовольствием тебе помогу, если хочешь – тебе ведь не с кем практиковаться дома. Хоть Анабелла и походила на восковую куклу, сердце у нее было не каменное, и снисходительный тон Розы чрезвычайно ее задел. Теперь гостья сочла хозяйку «самой высокомерной девчонкой на свете» и втайне мечтала отомстить за обиду – Роза своими словами словно пощечину ей отвесила – Анабелла даже невольно приложила руку к лицу. Случайно дотронувшись до сережки, она придумала, как нанести хороший ответный удар. – Спасибо, дорогая, но помощь мне не нужна, потому что наш учитель родом из Парижа и говорит на французском не хуже твоего дяди. – Затем Анабелла добавила, тряхнув головой так, чтобы маленькие колокольчики в ушах зазвенели: – Как тебе мои новые сережки? Папа подарил на прошлой неделе – чудесные, правда? В мгновение ока Роза опустилась с небес на землю – преимущество теперь бесспорно было на стороне Анабеллы. Роза обожала красивые вещицы и мечтала ими обладать – и всем своим девичьим сердцем жаждала проколоть уши, чего сделать не могла, потому что доктор Алек подобные глупости не одобрял. Она с огромным удовольствием променяла бы весь французский язык целиком на пару золотых колокольчиков с бриллиантиками на язычке – как у Анабеллы. И Роза, всплеснув руками, сказала так искренне, что сердце ее собеседницы дрогнуло: – Они прекрасны! Ах, если бы дядя и мне разрешил – вот было бы счастье! – А ты его не слушай! – посоветовала Анабелла, удовлетворенная удачным выпадом. – Папенька тоже поначалу надо мной подшучивал, а теперь ему нравятся серьги – он даже обещал подарить мне бриллиантовые ко дню восемнадцатилетия. – У меня тоже есть сережки – мамины… – вздохнула Роза. – Очень красивые, с жемчугом и бирюзой. Как бы я хотела их надеть… – За чем дело стало? Давай я проколю тебе уши! Пока не заживут, походишь с шелковой ниткой – под кудрями же ничего не видно! – а потом наденешь, лучше для начала маленькие. Дяде обязательно понравится, вот увидишь! – У меня один раз покраснели глаза, и я спросила дядю, не спадет ли краснота, если проколоть уши, но он рассмеялся… А ведь уши прокалывают для улучшения зрения, верно? – Да, конечно! Дай-ка взгляну… Глаза у тебя и в самом деле красные. Надо срочно действовать, пока не стало хуже! – объявила Анабелла, заглянув в ясные глаза Розы. – Это очень больно? – спросила та дрогнувшим голосом. – Нисколечки! Раз, два – и готово! Я много раз прокалывала, я умею! Дай мне большую иглу и откинь волосы назад. – Наверное, не стоит без дядиного разрешения… – засомневалась Роза, когда все было готово к операции. – А разве он тебе запрещал? – спросила Анабелла, уже нависая над жертвой. – Нет, не запрещал… – задумалась Роза, а затем скомандовала: – Оружие к бою! – Вот и правильно! Ты же не струсишь, правда? – сказала Анабелла, склоняясь к пациентке. Последние слова окончательно решили дело, Роза зажмурилась и с решительностью полководца сказала: – Пли! Роза перенесла процедуру стоически, хотя лицо ее побледнело, а глаза наполнились слезами. – Вот и все! Не забывай почаще прочищать дырочки нитью, прикладывай на ночь холодный компресс к глазам и скоро будешь готова к сережкам! – объявила Анабелла, весьма довольная результатом трудов, ибо девочка с «исключительным» произношением лежала на диване повергнутая, словно только что лишилась обоих ушей. – Ужасно больно! И дядя будет недоволен… – вздохнула Роза, которую уже начали мучить угрызения совести. Потом умоляюще добавила: – Не рассказывай, а то мальчики засмеют меня до смерти! Она совершенно позабыла о маленьких хитрецах, которые видели всю сцену собственными глазами и слышали собственными ушами. – Ни за что не расскажу! – пообещала Анабелла и вздрогнула – снизу донеслись громкие шаги и голоса. – Боже правый, что это? – Мальчики пришли! Прячь иголку! Уши видно? Помни – ни слова! – прошептала Роза, торопливо пряча следы преступления от зорких глаз клана. Мальчишки не замедлили чинно появиться на пороге и не с пустыми руками: они вернулись с вылазки за лесными орехами и торжественно преподнесли добычу своей королеве. – Как много и какие большие! После ужина устроим большую жарку, да? – воскликнула Роза, запуская руки в мешок с блестящими коричневыми орехами, а храбрые горцы, кивнув в знак приветствия Анабелле, разошлись по команде «вольно». – Вот эти специально для тебя! Самые отборные! – похвастался Мак, вручая Розе целый бушель[17]. – Ты бы видела, как очкарик старался! Чуть с дерева не упал! Разбил бы вдребезги свою ученую голову, не поймай его старина Арчи! – заметил Стив, изящно пристроившись на подоконнике. – Помолчи, Денди! Ты вообще перепутал орех с буком и тряс бы его до вечера, если б я тебя не остановил! – парировал Мак. Как самая приближенная к королеве особа он стоял, облокотившись на спинку дивана. – Я и тебя потрясу, Червячок – уж ни с кем не перепутаю! – ответил Стив, не проявляя должного уважения к старшему брату. – Темнеет. Мне пора домой, а то маменька будет волноваться, – заторопилась Анабелла, втайне надеясь, что ей предложат остаться на жарку орехов. Ей не предложили; пока она прощалась с Розой, мальчишки переглядывались – один из них должен был взять на себя неприятную обязанность проводить девушку домой. Однако геройствовать и жертвовать собой никому не хотелось, даже вежливый Арчи шепнул Чарли, когда они выскользнули в соседнюю комнату для совещания: – Я не собираюсь галантничать! Пусть Стив побудет джентльменом и проводит девицу! – Лучше повеситься!.. – вздохнул Принц, который недолюбливал Анабеллу за кокетство. – Что ж, тогда я провожу, – положил конец пререканиям малодушных кавалеров доктор Алек и направился предложить «девице» свои услуги. Он опоздал – Мак, повинуясь многозначительному взгляду сестры, принес себя в жертву и покорно поплелся вслед за Анабеллой, втайне желая ей провалиться сквозь землю. – Что ж, раз провожатый сыскался, я препровожу другую даму к ужину. Внизу уже зажгли лампы, и, судя по чудесному аромату, тетушка сегодня решила нас побаловать. С этими словами доктор Алек приготовился, по обыкновению, взять племянницу на руки и снести по лестнице, однако пристыженные Арчи и Принц ринулись вперед, умоляя о чести снести Розу. Та с радостью согласилась, чтобы проницательный дядя не заметил предательски торчащие шелковые нити в ушах; мальчики скрестили руки, а Роза ухватилась за рыжие макушки и с большим почетом была снесена в столовую (остальные члены клана предпочли съехать по перилам). Ужин подали раньше обычного, чтобы Джейми с Носишкой, которым было позволено остаться до семи, тоже поучаствовали в общем веселье – им обещали по двенадцать жареных орехов, которые они договорились «не есть до завтра».