Чарли послушно уселся на пуфик у ее ног; остальные повинные головы окружили Розу и ждали, когда ее уста изрекут мудрое слово; видя такое смирение, девочка сменила гнев на милость и обратилась к бедокурам по-матерински мягко: – Вот что, мальчики, если вы действительно хотите Маку добра, слушайте! Во-первых, не обсуждайте занятия, которых он лишен – не надо ему знать, как замечательно вы провели время, пиная ваш глупый мяч! Лучше найдите хорошую книгу и почитайте; скажите, что он скоро вернется в школу, предложите помощь в учебе – с учебой вы справитесь лучше меня, я же девочка, а нас не учат ни греческому, ни латинскому, ни прочим сложным штукам. – Ну и что? Зато ты доказала, что куда понятливее нас! – сказал Арчи, и Роза повеселела под его одобрительным взглядом. Потом не удержалась и еще раз подколола Чарли, мстительно сказав: – Хорошо, что ты так думаешь, Арчи, а то некоторые считают меня «чудачкой». Ехидное замечание Розы заставило Принца спрятать в ладонях вспыхнувшее от стыда лицо, зато Стив, напротив, приосанился, поскольку к этой оплошности отношения не имел. Арчи рассмеялся и подмигнул Розе поверх голов братьев; та шутливо дернула Чарли за ухо и протянула оливковую ветвь перемирия. – Давайте все постараемся облегчить Маку жизнь, – предложила она с милостивой улыбкой, и мальчикам показалось, что рассеялись тучи и на небе засияло солнце. Как и бывает после бури, наступило затишье, все дружно обсуждали, как позаботиться о бедняге Маке. Мальчишки старались перещеголять друг друга в благородстве и почтительно прислушивались к мнению Розы, которая направляла их мысль словно путеводная звезда. Это был прекрасный момент единения, и хоть далеко не все идеи были реализованы впоследствии, ребят объединил общий душевный порыв. – Ну вот, готово! – сказала Роза, закончив шитье под заинтересованными взглядами мальчиков. – Только бы завтра было облачно! – Вообще-то, я заказывал солнце, но, так уж и быть, скажу приказчику погоды, чтоб отменил. Он любезный малый, сделает – так что не волнуйся! – сострил Чарли, к которому вернулась обычная дерзость. – Легко вам шутить, сэр, не вы же носите вот это, не снимая, несколько недель подряд! – осадила его Роза и приложила к глазам Чарли, все еще сидящего у ее ног, новую повязку. – Ай! Сними! Сними скорей! Немудрено, что старина Мак хандрит – с этой-то штуковиной! Чарли удрученно посмотрел на кусок ткани – «орудие пыток», по его мнению. Роза убрала повязку и отправилась пожелать Маку спокойной ночи. – Я провожу Розу, а то темнеет, а она боится ходить одна, – решил Арчи, позабыв, что когда-то высмеивал сестру за боязливость вместо того, чтобы предложить помощь. – Давай лучше я, ведь она ухаживает за моим братом! – заявил о себе Стив. – Пойдемте вместе, ей будет приятно! – сказал Чарли, удивив братьев, которые не ждали от него такой галантности. – Точно! – хором воскликнули они и отправились провожать, чему Роза была удивлена и обрадована, хоть и не выказывала удовольствия. Впрочем, защитником выступал в основном Арчи, так как двое других провожатых всю дорогу бегали наперегонки, лазили по заборам и дрались. У дверей дома они, однако, угомонились, по очереди тепло пожали Розе руку, старательно отвесили поклоны и степенно удалились. – Ну вот, так-то лучше! – удовлетворенно сказала Роза, проводив кавалеров глазами. Глава тринадцатая Уютный уголок Каникулы подошли к концу, мальчики отбыли в школу, а Мак остался оплакивать судьбу. Ему разрешили выходить из темной комнаты и заменили плотную повязку на затемненные очки, сквозь которые он, как и следовало ожидать, видел мир в мрачном свете. Ограничений не убавилось – было запрещено все, что напрягает зрение. Каждый, кто хоть раз был обречен на полное бездействие, знает, насколько это томительно, и поймет Мака, который однажды с отчаянием в голосе заявил Розе: – Придумай мне занятие, иначе я себе голову разобью – честное слово! Роза поспешила за советом к доктору Алеку, и тот прописал пациенту, а заодно и сиделке, провести месяц в горах в сопровождении тетушки Джесси и Джейми. К компании присоединились Носишка с мамой, и одним солнечным сентябрьским утром шесть чрезвычайно довольных пассажиров садились на экспресс до Портленда: две улыбающиеся мамаши с корзинками для пикника и свертками с припасами; хорошенькая девочка с сумкой книг, высокий худощавый паренек в надвинутой на глаза шляпе и двое малышей, чьи коротенькие ножки не дотягивались до пола, а пухлые личики светились безмолвным предвкушением первого «самого настоящего путешествия». На исходе дня путешественники оказались на зеленой лужайке, где их встречал необычайной красоты закат и веселая компания: белый жеребец, рыжая корова, две кошки, четыре котенка, огромное количество куриц и десяток человек – от мала до велика. Все кивали и улыбались вновь прибывшим, а радушная хозяйка сердечно расцеловала всех по очереди и воскликнула: – Как же я рада! Располагайтесь, отдыхайте, скоро будем ужинать – поди притомились с дороги. Лиззи, проводи гостей наверх! Китти, помоги отцу с чемоданами! Мы с Дженни пока накроем стол. А малыши пускай поиграют с котятами! Три хорошенькие девушки бросились выполнять поручения матери, а гости, окруженные заботой и теплом, сразу же почувствовали себя как дома. Тетушка Джесси пришла в полный восторг от домотканых ковров, стеганых одеял и старинной мебели; Роза бегала от окна к окну – в каждом виднелся прелестный пейзаж; малыши вмиг подружились с другими детьми, которые, как и подобает гостеприимным хозяевам, наперебой совали им цыплят и котят. Сигнал рожка возвестил о начале ужина, и честная компания (преимущественно детская, так как к детям Кэмпбеллов присоединилось шесть хозяйских отпрысков) собралась в просторной столовой. У всех без исключения был отменный аппетит и прекрасное настроение. За столом царило такое веселье, что просто невозможно было грустить или оставаться в стороне. Мамаша Аткинсон – так звали хозяйку – была веселей всех. Она хлопотала, то и дело вскакивая с места: помочь малышу, принести очередное блюдо или отогнать от стола зверей. Животные были равноправными жителями дома: жеребенок, просунув морду в дверь, ждал кусочек сахару; кошки запрыгивали на колени, выпрашивая еду; рябые курицы клевали с полу крошки и добавляли к оживленной беседе громкое кудахтанье. После ужина вышли на свежий воздух и любовались закатом, пока багряные краски в небе не угасли, и не зазвенели комары, намекая, что пришла пора спрятаться в дом. Гости с удивлением услышали звуки музыки – отец семейства играл в гостиной на маленьком самодельном органе. Дети собрались вокруг, старшие сестры стройно запели, а остальные подхватили мотив. Вскоре Носишка уснула в уголке, а Джейми громко зевнул прямо посередине его любимой песенки «Курлык-курлык голубка». Затем и старших потянуло в сон. В ту ночь все спали без задних ног на домотканых простынях и мягких матрасах, сделанных руками мамаши Аткинсон. На следующий день началась настоящая деревенская жизнь, столь благотворно влияющая на здоровье, живительная для утомленного ума и ослабленного тела. Погода стояла прекрасная, дети резвились, как щенята, и наслаждались горным воздухом, взрослые улыбались и без конца повторяли: «Как здесь чудесно!» Даже угрюмый Мак – и тот не удержался и перепрыгнул через забор; а когда Роза догнала его с широкополой шляпой в руках, стал горячо уговаривать отправиться в лес охотиться на диких кошек. Джейми с Носишкой были незамедлительно зачислены в ряды легкой пехоты – это был славный отряд, состоящий из одних офицеров. Они носили двуугольные шляпы, размахивали флагами, разили мечами и били в барабаны. Доблестные воины в полном обмундировании шествовали по лужайке, и смотреть на них было одно удовольствие. Отрядом командовал одиннадцатилетний капитан Доув – серьезный и заносчивый мальчик; он по-генеральски важно отдавал приказы, которые его отряд выполнял беспрекословно и с фальстафовским духом[14], хоть не всегда умело. Маленькие солдаты старались изо всех сил, младший брат капитана – лейтенант Джек Доув прекрасно справлялся с обязанностями, и барабанщик Фрэнк (он помогал на ферме по хозяйству) барабанил изо всех сил. Поскольку Джейми и раньше проходил военную подготовку, он сразу же получил звание полковника. Однако лучше всех была замыкающая шествие Носишка: она шла с флагом наперевес, гордо подняв в воздух деревянный меч, двууголка съехала на один глаз, личико сияло восторгом, кудряшки воинственно топорщились, пухленькие ножки иногда подкашивались от героических усилий не сбиваться с маршевого шага. Мак и Роза собирали у дороги ежевику, отряд, не заметив их, прошествовал мимо, зато они вдоволь полюбовались забавным зрелищем. Неподалеку, как было принято в тех местах, находилось семейное кладбище. Поравнявшись с могилами, капитан Фрэнк Доув приказал отряду остановиться и пояснил: – Здесь полагается приглушить барабанную дробь, приспустить флаги и снять шапки в знак уважения. – Какие они милые! – прошептала Роза, когда маленький отряд протопал мимо под тихий рокот барабана, опустив флаги и мечи. По неприкрытым головкам и серьезным личикам пробегали волнующиеся тени листвы. – Давай пойдем за ними и посмотрим, что они дальше будут делать, – предложил Мак, которому уже надоело праздно сидеть на изгороди, пока Роза собирает для него ежевику. По мере удаления от могил музыка постепенно нарастала, и знамена снова взметнулись в небо. Процессия скрылась в заброшенной церкви на пересечении трех лесных дорожек. Из церкви донеслось пение, Мак и Роза ускорили шаг и, подкравшись поближе, заглянули в разбитое окно. Капитан Доув стоял на старой деревянной кафедре и взирал на товарищей, которые расселись на пустых скамьях и самозабвенно распевали псалом, которому учат всех детей в воскресной школе. – А теперь помолимся! – степенно, словно заправский священник, объявил капитан Доув, сложил руки и начал читать молитву, хорошо знакомую присутствующим, однако не слишком подходящую для утра: «Господи, благодарю за грядущую зарю». Маленькие прихожане прилежно молились, склонив головки и лепеча столь знакомые слова. У Розы даже слезы на глаза навернулись; Мак невольно снял шляпу, затем поспешно нахлобучил обратно, смутившись, что расчувствовался. – Сейчас я прочту короткую проповедь «Дети, любите друг друга». Я попросил маму выбрать, она сказала – эта как раз подойдет. Сидите смирно, а я буду читать. Марион, не шепчитесь, а слушайте! Там говорится, что мы должны быть добры друг к другу, играть честно, не ссориться – как сегодня из-за повозки… Джек, нельзя все время быть кучером, и нечего сердиться, если я иногда выбираю Фрэнка! Анетте тоже иногда надо быть лошадью, а Уилли должен наконец разрешить Марион построить хижину рядом со своей – она же все равно построит, так чего артачиться? Джейми, кажется, хороший малый, если он чего-нибудь натворит, я его потом тоже впишу. Нет, Носишка, не надо никого целовать в церкви, и сними, пожалуйста, шапку! Послушайте все и запомните мои слова – я ведь капитан, и вы должны мне подчиняться. Тут лейтенант Джек неожиданно взбунтовался: – Тоже мне капитан! За собой лучше следи! Не хочешь рассказать, как ты стащил мой ремень, отхватил самый больший пончик и взял тележку без очереди? – А еще ты Фрэнка стукнул – я сам видел! – закричал, вскакивая со скамьи, Уилли Сноу. – А у меня книжку отобрал и спрятал, когда я не пошла с тобой на качели! – добавила Анетта, старшая из троих детей семейства Сноу. – Если Уилли не хочет, я не буду рядом с ним строить, – присоединилась к мятежу Марион. – Я поцелую Дзейми! И сапку сниму, там булавка колется! – заявила Носишка, хоть Джейми и пытался ее утихомирить. Капитан Доув был ошарашен открытым неповиновением, но будучи хладнокровным и сообразительным, легко предотвратил восстание, сказав: – А не пора ли пообедать? Давайте споем напоследок «Сладкое прощание», вы все этот псалом знаете и прекрасно справитесь. Мир был восстановлен, зазвучала песнь, заглушая хихиканье Розы и Мака, которые не могли слушать без смеха окончание этой удивительной службы. Пятнадцатиминутный отдых несколько ослабил военную дисциплину, и обратно отряд продвигался не так чинно. Домой они мчались со всех ног и вскоре уже шумно поглощали обед, не обращая никакого внимания на капитана, которого Джейми, весьма впечатленный проповедью, называл про себя «доблестным». Удивительно, сколько занятий было в «Уютном уголке»! Мак рассчитывал, что будет целыми днями лежать в гамаке и упрашивать, чтобы ему почитали, а вместо этого трудился больше остальных. Ему предложили участвовать в планировании и постройке Скитервиля, миниатюрного города на черничной поляне; Мак с удовольствием прокладывал дорожки, строил изгороди, налаживал водоснабжение и с другими членами городского управления решал, где лучше разместить важные постройки. Несмотря на солидный пятнадцатилетний возраст и любовь к книгам, Мак был еще мальчишкой. Также он часто рыбачил в компании жизнерадостного соседа. Поймать обычно удавалось лишь насморк, однако рыбаки не унывали и упорно выжидали, возможно, не существующую в тех краях форель. Еще Мак страстно увлекся геологией – он ходил, постукивая по камням и булыжникам, и важно рассуждал о «пластах, эпохах и ископаемых остатках»; а Роза тем временем собирала листья и лишайники и взамен на лекции по биологии давала Маку уроки ботаники. Жизнь в «Уютном уголке» текла весело – девочки Аткинсонов баловали гостей пикниками. Дети набирались здоровья день ото дня, и задолго до окончания месяца стало понятно – доктор Алек подобрал правильное лекарство. Глава четырнадцатая День Рождения Приближалось двенадцатое октября – день рождения Розы, однако об этом знаменательном событии никто не заговаривал. Сама Роза постеснялась напомнить и накануне легла спать с ощущением, что подарков она не получит. Опасения развеялись ранним утром – Роза проснулась от легкого постукивания по носу и, открыв глаза, увидела на подушке черно-белое пушистое создание. Кошка смотрела черничными глазами и мягко трогала девочку лапкой, чтобы привлечь внимание. Это была Комета – самая милая кошка в мире, и она явно пришла не просто так, а по чьему-то поручению – на шейке красовался розовый бант, а к банту была привязана записка, которая гласила «Для мисс Розы от Фрэнка». Конечно, Роза очень обрадовалась, однако приятные неожиданности на этом не закончились – сюрпризы и подарки подкарауливали ее в самых разных местах в течение всего дня. Девушки Аткинсонов были известными выдумщицами, а Роза – всеобщей любимицей. Однако самый приятный подарок ждал ее на пути на Ветреный холм, куда компания отправилась, чтобы устроить праздничный пикник по особому случаю. Сразу после завтрака целых три экипажа, груженных веселыми пассажирами, пустились в путь. Никто не пожелал остаться в стороне, все предвкушали чудесный денек, однако больше всех радовалась мамаша Аткинсон, которая восседала в широкополой шляпе размером с зонт и изредка трубила в горн. Во время сборов Мак отвел Розу в сторонку и сказал: – Я повезу тетушку и детей, а ты езжай на пони. Тебе надо остановиться в условленном месте и подождать. Там будет нечто, что тебе нельзя видеть до ужина. Договорились? – Конечно! – ответила Роза. – Обидно, когда тебя просят посидеть в сторонке, но только не в Рождество и День рождения! В эти дни я готова притвориться глухой и слепой! Только дай знак, человек в очках! – Остановись под большим кленом и жди сигнала – тогда точно ничего лишнего не увидишь, – инструктировал Мак, подсаживая Розу на пони, которого его отец прислал специально для девочки. Баркис был милейшим и послушнейшим созданием, его стыдно было бояться, и Роза вскоре освоила верховую езду. Она предвкушала, как порадует доктора Алека по возвращении, а пока с наслаждением скакала легким галопом в сопровождении Мака, который облюбовал старого коня мистера Аткинсона – Соррела. Сборы наконец завершились, компания тронулась в путь; под старым кленом Роза послушно остановилась и стала ждать условного сигнала, все же поглядывая иногда в запретную сторону. Мак быстро провел кого-то в один из экипажей. Розе хватило одного взгляда на высокую фигуру, она с радостным криком припустила Баркиса вперед. «Вот дядя обрадуется! – думала она. – Подъеду на полном скаку, и он окончательно убедится, что я не трусишка!»