Показал ему большой палец вверх и обнял Инну, изображая всеми силами благодарность. Петра обнимать не стал. Мы еще с ним мало водки выпили для такого. Петр переключился на пластинки и вскоре дом наполнился эстрадными ритмами. На розетки шел отдельный предохранитель, они у нас были по тем стенам, где не затопило, так что там уже электричество врубили. Предохранитель на верхний свет врубать пока еще не решался. Инна ушла на кухню к девчонкам, периодически возвращаясь и что-то выставляя на стол. Вскоре приехал Лёха. Оставил их с Петром в большой комнате развлекать друг друга, а сам вышел в коридор к сборщикам, а то их все бросили. Но они своё дело знали, неспешно собирали нам уже второй шкаф. В какой-то момент зазвонил телефон. Сам говорить не могу, жестами позвал жену. Она, взяв трубку и сказав пару слов, показала мне, что это ей звонят. Не стал стоять над душой, переключил внимание на сборщиков. А Галия вдруг засобиралась, оделась, сказала, что тётка, мамина сестра, мимо едет, надо встретиться у метро, подарки забрать. Предложил проводить, но она категорически воспротивилась: — Сам же говорил, не стоит лишний раз на холод, пока голос восстанавливаешь. Я быстро! И счастливая ускакала, чмокнув меня в щёку. Хотел крикнуть ей вдогонку, чтоб не задерживалась, у нас же гости. Но вовремя вспомнил, что надо молчать. Надеюсь, она и сама это понимает. Тем временем Света с Инной хозяйничали у нас на кухне. У Галии курица осталась в духовке, девчонки её вынимали периодически и поливали выделившимся соком, чтобы корочка была хрустящая. А Галия всё не возвращалась. Сборщики уже собрали вешалку. Прикинул, как это всё могло бы стоять, по замыслу жены. Мы выставили все шкафы в ряд вдоль одной стены. Рога пришлось снять. Если Галия как-то по-другому хотела их поставить, то потом переставим с парнями. Расплатился со сборщиками и отпустил их. Написал, что пойду к метро Галию искать, не нравится, что её долго нет. Показал записку Петру и Лёхе и начал одеваться. Не успел я выйти из квартиры, как увидел жену, поднимающуюся по лестнице. Всю в слезах, рыдающую навзрыд. Бросился к ней, забыв про всё на свете. И дверь оставил открытой. — Что случилось⁈ — прохрипел. — Тётка меня свиньёй неблагодарной назвала-аа… — За что? — Тут уже на шум выскочили в прихожую и все наши гости. — Что с матерью не хочу обща-ааться. — Какое, вообще, её дело⁈ — взорвался я. Галия разрыдалась ещё больше. Завел ее домой, прижал и гладил по спине, скрипя зубами. Потом только до меня дошло, что она так и стоит в пальто. — Я разберусь, дорогая. Раздевайся. Отвёл её в спальню, уложил. За нами увязались Инна со стаканом воды. — Попей. — настаивала она, протягивая Галие стакан. — Ни о чём плохом не думай. — уговаривал я жену. Она перестала всхлипывать и вдруг сказала, глядя в одну точку: — Она говорит, что я себе жизнь ломаю. Что сейчас нельзя рожать. — Забудь. Родная, забудь! — уговаривал я. — Всё у нас будет хорошо. Летнюю сессию сдадим, в Крым рванём, на море. Здоровья перед родами набираться и витаминов. Наплакавшись, Галия задремала под мои уговоры. Инна так и сидела всё время рядом. Молча. Может, дойдёт, теперь, хоть что-нибудь… Учитывая, какие взгляды я на нее злобные периодически бросал, должно дойти. Пётр заглянул к нам как-то, но Инна махнула на него рукой, типа, скройся, не до тебя. Укрыл жену, только нос оставил. Шторы задёрнул. Сон лучший антидепрессант. Мы с Инной вышли на цыпочках из спальни и прикрыли за собой дверь. За столом в большой комнате сиротливо сидели наши напряжённые гости в полной тишине. Заглянув, Пётр увидел, что Галия спит и выключил музыку. — Вот тебе и праздник. — проговорил я, усаживаясь за стол. — Кто ж знал, что сестра у тёщи такая же настырная окажется… — Тебе же нельзя разговаривать. — спохватилась Инна. — Попей чего-нибудь тёплого и молчи. — Что случилось-то? — осторожно спросила Света. — Мать с тёткой Галию заставляют аборт делать! — переполненная искренним негодованием ответила Инна. — Ого! — воскликнул Лёха. — Галия беременна? — ошарашено спросила Света. Я бессильно схватился одной рукой за голову. Ну, за что⁈ — Ой… Извини… — пробормотала сестра в ответ на очередной мой злобный взгляд. — Что собираешься делать? — серьёзно спросил Пётр. — Тёща у меня ненормальная баба. — ответил я. — Видимо, и сестра у неё такая же. Значит, с ней говорить — время попросту терять. Попробую с тёткиным мужем поговорить. — Правильно. — одобрительно кивнул зять. — Нечего лезть, куда не просят. — при последних словах он выразительно взглянул на жену, а та заёрзала под его взглядом. Пока не начало темнеть, молча ковыряли остывшую курицу, думая каждый о своём. — О, надо же свет попробовать включить. — сказал я, вспомнив, при этом, почему-то свои рассказы про электродугу, которыми Родьку пугал. Но всё обошлось. Ничего не коротнуло. Прошёл по квартире, лишний свет выключил, кое-где выключатели остались в положении «включено». В спальне не догадался проверить. И вскоре к нам присоединилась разбуженная Галия. Выглядела она хреново, заспанная и с припухшими глазами. Ещё и с виноватым видом поглядывала на гостей. А те на неё с сочувствием, и только Инна не поглядывала, а наоборот — прятала глаза. Ну, лёд тронулся, похоже. — Как ты себя чувствуешь? — положил я руку ей на живот, раз уж все знают. — Вроде, нормально. — Тянущие боли внизу живота? Поясница? — взволнованно зашептала Инна, наклонившись к ней через стол. — Да нет, всё нормально. — смущенная всеобщим внимание ответила жена. — Что вы тут сидите, как на поминках? Все выдохнули, как мне показалось, с облегчением, зашевелились, а то моргнуть боялись. Галия хотела что-то на столе поправить, за курицу схватилась, чтобы разогреть. Но я остановил её. — Поздно уже греть, дорогая, полкурицы уже съели. Сама давай поешь. Лучшее лекарство от стресса — это сон и вкусная еда. — Да, салатик попробуй. — засуетилась Света вокруг Галии. Обстановка разрядилась. Осадочек, конечно, остался. Но остаток дня прошёл в спокойной обстановке, без приключений. Пётр музыкальный фон обеспечивал с явным удовольствием, диджей, блин. Часам к семи Жариковы уехали. Галия со Светой ликвидировали последствия нашего сабантуя, а Лёха помог мне перевесить рога в новое место, определенное Галией, а потом вернуть стол на кухню. Заметив, что Галию утомил этот сумасшедший день, погнал её в спальню. Лёха со Светой остались на кухне. — Ложись, отдыхай. Не думай о плохом, дорогая. — подсунул я ей книгу, которую она читала. — Позвоню сейчас твоему отцу, узнаю, что там за муж у твоей тётки. Она не побеспокоит тебя больше, я приму меры. — Не надо звонить отцу! — резко села в кровати жена. — Ты что! Родители, точно, разведутся. — И что ты предлагаешь? — с недоумением спросил я. — Не спускать же это на тормозах. — Тогда с Маратом об этом поговори. — умоляюще сложила руки жена. — И попроси его, чтобы отец не узнал. — Хорошо. — согласился я. Какая мне разница, от кого информацию получать? Заказал разговор с квартирой Якубовых. Надеялся, что Марат подойдёт, но не повезло, трубку взял Загит. Хотя тоже неплохо, главное — не Оксана взяла трубку. Не сразу Загит меня узнал из-за голоса, да и трещало в трубке все, как обычно. Пришлось выкручиваться на ходу. После общих фраз и невинным обменом новостями спросил, ведёт ли Марат ещё тренировки на механическом заводе? Услышав, что ведёт, сразу попросил его к телефону. Загит не заподозрил подвоха и позвал сына. — Здорово. — заинтригованно взял трубку шурин. — Что случилось? — Рядом никого нет? — уточнил я. — Говори. — Сегодня тётка ваша приезжала из Балашихи, Галию до нервного срыва довела, на аборте настаивала.