Поймал себя на мысли, что полностью скопировал Грека в подобных ситуациях. И словами, и жестом. Хотя было понятно: весь этот треп лишь потому, что все оттягивают принятие решения. Неправильность которого может стоить жизни нам всем. – Игорь, а сам ты что думаешь? – спросил Слава Проф. Раньше это был любимый вопрос Гриши Сноудена. Обращенный к Греку. И я поморщился. Сколько можно? Их не вернуть. Это правильно, что ты о них вспоминаешь, но не на каждом же шагу! – Теоретик, может, тебе плеснуть? Поправиться после вчерашнего. Там еще прилично осталось, – тут же предложил Гудрон, приняв мою гримасу за проявление абстинентного синдрома. – Нет. – Голос мой был тверд. Как и уверенность в том, что в следующий раз выпью только тогда, когда все мы окажемся в безопасном месте. И то лишь символически. Так сказать, отдавая дань традиции. А может, и там не буду. Но в любом случае не столько, как накануне вечером. – Что я думаю об этом сам? Эти люди никогда не слышали о Греке. Им не интересно появляющееся на островах барахло. Хотя со снаряжением у них все в порядке. Значит, они где-то его берут. Возможно, совсем из других источников. Вернее, мест, где оно появляется. Мало того, подозреваю, что они вообще не знают о существовании Радужного, Вокзала, Шахт и так далее. Может такое быть? Вопрос был обращен ко всем сразу. Ответил Гудрон. – Почему бы и нет? Во всяком случае, один прецедент мне точно известен. Когда к северу от Шахт всего-то в километрах в трехстах обнаружилось несколько поселений. Так вот, люди в них даже не подозревали, что они здесь не единственные. Или вот еще. Георгич, когда вернулся из Радужного, сказал, что они иностранцев каких-то встретили. Раньше кто-нибудь о них слышал? Демьян кивнул. – Сам при разговоре присутствовал. Хотя, конечно, далеко не факт, возможно, всего лишь слухи. Игорь, а почему у тебя такая уверенность в голосе? Убежден, что они не контактируют с тем же Радужным? Грек, конечно, фигура была значимая, но знать его все не обязаны. – Не обязаны. Но вот ведь какая штука. Когда тот, в шляпе, заявил, что вядель чуть ли не от всех болезней, почему-то мне подумалось, он – наркотик. Тогда-то и спросил у него: жадры-то чем тебя не устраивают? Вот тут и случилось самое интересное: он не понял, о чем идет речь, пока я его не продемонстрировал. Вникаете? Быстрее других сообразил конечно же Слава. – Исходя из его реакции, следует: жадры у них есть, но название им дали другое. Борис, те, на севере от Шахт, наверняка ведь обзавелись новыми терминами и названиями? Гудрон кивнул не раздумывая. – Так все и было. Мы с ними как будто бы и на одном языке разговаривали, но возникали иногда непонятки. Когда речь шла о животных, растениях, чем-то еще таком, чего на Земле нет. Например, знаете, как они птеров называли? Дакты. Казалось бы, из одного слова оба названия произошли – птеродактиль, но поди пойми, когда не знаешь, о чем именно идет речь. Игорь, а больше ничего не проскальзывало такого, чтобы быть уверенным наверняка? – Геламоны. Он назвал их летучими червями. Тут что угодно можно было подумать, но когда он похлопал себя между лопаток и пояснил, что и парализуют, и личинки в тело откладывают, стало понятно, что речь идет именно о них. – Жадры с геламонами аргумент, конечно, весомый, что ни говори, – после некоторого всеобщего молчания сказал Демьян. – Кстати, Боря, а как те их называли? – А у них жадров и не было, так что названия им даже придумывать не пришлось, – не замедлил с ответом Гудрон. – Зато они сразу его ценность прочувствовали. Ох и погрели мы тогда руки! Все, что при себе было, им скинули! Вроде бы и самим без него, случись что, не обойтись, но когда предлагают такую цену… Ну как тут удержаться-то, а? Будь Сноуден живым, он обязательно не преминул бы пройтись по меркантильности Гудрона. Вероятно, и он сам вспомнил об этом, поскольку помрачнел. – Ладно, все это мелочи. Что делать-то будем? Так, а не попытаться ли их отыскать? Возможно, они недалеко отсюда обитают, – сказал Борис. – Скорее всего, – в разговор вступил Янис. И пояснил: – Пригреби они издалека, у них вся лодка была бы завалена тем, что им может понадобиться. А в ней практически ничего не было. – Ну да, с верхотуры ему хорошо все было видно. – Значит, недалеко отсюда имеется целый поселок, – закончил он свою мысль. – Не факт, – не соглашаясь, Слава Проф помотал головой. – Вот смотри сам. Допустим, таких точек, как эта, у них несколько. И тогда… – И тогда им проще устроить где-нибудь базовый лагерь, где можно оставить все лишнее, и объезжать точки, так сказать, налегке, – сразу же понял его мысль Трофим. – Прав ты во всем, недаром же профессор. Слово «профессор» в свой адрес Вячеслав мог услышать по любому поводу и произнесенное с любой интонацией. С иронией, с уважением, иногда даже с сарказмом, когда допустил в чем-либо очевидный ляп. Сейчас оно прозвучало как похвала. – Но даже если они обитают действительно недалеко, – Трофим разговорился не на шутку, что с ним бывает крайне редко, – мы не знаем, что нас там ждет. Какие у них порядки, чем они вообще живут. Возможно, сборище бандитов. Или не обязательно бандитов, но они загорятся желанием отомстить. Или вот еще что: не станет ли та причина, по которой на нас напали, новым поводом? – А какая у них была причина? – спросила Дарья. Они с Лерой сидели за столом вместе со всеми, но в обсуждении не принимали участия. Трофим принял виноватый вид, а все остальные начали старательно отводить глаза под ее требовательным взглядом. – Так какая же все-таки? – Дарья теперь не просила ответа, требовала его. И догадалась сама. – Ею были мы? Пришлось кивнуть. Теперь главный я. И именно мне придется делать многие неприятные вещи. – Получается, все погибли из-за нас? Глеб, Григорий, Павел и Веня?! – Нет. Они погибли по той причине, что мы расслабились. Даже не так. На время потеряли бдительность на фоне смертельной усталости и сильнейшей жажды. Случись нападение в других условиях, нисколько не сомневаюсь, все бы сложилось иначе. А так… Сноудену просто не повезло, его нашла шальная пуля. Выстрелили наугад, сквозь заросли, но угодили точно в сердце. Малыш оказался в ситуации, в которой ему никогда прежде не приходилось бывать, и попросту растерялся. Начал делать глупости, и как результат… Убитые возле него – не его работа, а Трофима. Паша Ставрополь пытался прикрыть Гудрона, когда раненый Борис упал на землю. И прикрыл, ценой собственной жизни. Грек? Он постарался все взять на себя, чтобы дать нам выиграть время, перегруппироваться, разобраться в обстановке. То, что произошло еще на Земле, под Босрой, когда погибла вся его группа, так и не смогло отпустить. В том не было его вины, он и сам остался в живых только чудом, полгода провалявшись в госпиталях. Но Грек страстно желал, чтобы история не повторилась. Вот так все и произошло. Дарья, которая до этого все время держалась, заплакала. Взахлеб, прикрывая лицо руками, и плечи ее тряслись от рыданий. Лера обняла ее и повела куда-то прочь, что-то наговаривая ей на ухо. – Простите, – севшим голосом сказал Трофим. – И черт же дернул меня за язык! Глава двенадцатая – Привет! – Я поздоровался с ним так, как будто видел его не единственный раз, а знал уже давным-давно. – Ну, здравствуй, – ответил он, глядя на меня без особой опаски. Хотя мог бы и вздрогнуть. Все-таки я возник из зарослей неожиданно, а поблизости не было никого из его людей. Но, если они появятся, Трофим, который оставался для нас обоих невидимым, обязательно даст знать. – У меня есть несколько вопросов. Собственно, за этим и пришел. Кстати, как зовут? – Петром. Петр все же покосился вокруг, словно желая обнаружить либо своих людей, либо моих, но и только. Главное, он не стал хвататься за оружие, что обнадеживало. Ни за прислоненный к камню, на котором сидел, карабин, ни за пистолет в кобуре на поясе, ни за нож на другом боку. – Мы вдвоем пришли. И повторяю: мне нужны всего лишь ответы на несколько вопросов. – Задавай. – Петр залез пальцами под шляпу и почесал голову всей пятерней. Шляпа была та же самая, в которой я видел его во время нашей предыдущей и единственной встречи. Фетровая и замызганная. На ней должна быть еще ленточка вокруг тульи, но ее не было. «Наверняка она у него счастливая. Иначе чего это он с ней не расстается? Штаны выглядят новыми, разгрузка тоже, а шляпа выглядит так, словно ее давно уже пора выбросить без всякого сожаления. Фартовая она, так сказать». Обычное дело в переполненном опасностями мире, где так много зависит от удачи. Практически у каждого что-нибудь да есть. Амулет, талисман, оберег… Называть можно как угодно. И быть может чем угодно. У меня самого, например, наган. Давно бы уже мог поменять его, ровесника царя Гороха, на что-нибудь более современное, мощное, многозарядное. Но не хочу. И не буду. Мой наган видел ровно столько же, сколько и я. Случались моменты, когда мне только и оставалось надеться, что он не подведет. А еще с единственным патроном в его барабане долго – недели – пришлось пробираться сквозь первозданные джунгли. И несколько раз, судорожно сжимая его рукоятку, приходилось выбирать: как поступить правильно? Прихватить с собой одну из окруживших тварей или все-таки пустить себе пулю в лоб? Чтобы не успеть почувствовать, как их клыки рвут на части еще живого. Нет, ни за что не буду его менять. Мы с Трофимом застали Петра, одиноко сидящего на берегу и бездумно бросающего в море камешки. Хотя вряд ли бездумно – для чего-то же он от всех удалился. Не для того ли, чтобы поразмышлять над чем-то в одиночестве? А камешки – это так, занятие, которое он и сам себе объяснить не может. Слава Проф оказался прав в своем предположении. Существовала база, откуда Петр и объезжает точки, где обитают добытчики вяделя. Или собиратели, с этим еще предстояло разобраться. Как и с тем, какую все-таки ценность тот собой представляет. Найти базу оказалось легко, достаточно было проследить за уже знакомой лодкой с вершины одного из многочисленных утесов. Но перед этим нам пришлось убраться оттуда, где мы с Петром и встретились, чтобы найти другое, более или менее безопасное место, куда заглянуть можно только случайно. Убраться вовремя. Ночь задалась на удивление звездная, и нам хорошо были видны темные силуэты лодок, которые скользили по воде к нашему прежнему убежищу. Можно задавать вопросы, говоришь? Ладно, начнем не с самого животрепещущего. – Как вы их называете? – продемонстрировал я жадр. Петр искоса взглянул сначала на него, затем на меня и только затем ответил. – Лапти. – Чего?! После того, что пришлось увидеть и пережить в последние полгода, я почему-то считал, что меня уже трудно чем-либо удивить. Но чтобы называть жадры лаптями… Дурость какая-то. – Лапти, Игорь, лапти, – кивнул он. – Только не спрашивай, откуда это название появилось. Сам знаю, что к обуви они никаким боком не относятся. Но называют их именно так, уж поверь. – И больше никак? – И больше никак. С другой стороны, чему тут особенно удивляться? Например, деньги. Многие ради них готовы на все. На сделки с совестью, обман, шантаж, даже убийство. Но называют их порой чрезвычайно презрительно: филки, бабки, капуста. Тут и когнитивный диссонанс можно заработать: готовы ради них на все, а относятся к ним таким вот образом. Ладно, пусть будут лапти. – Скажи теперь, визит прошлой ночью, я так понимаю, был организован тобой? – Нет, а что ты хотел? Вы, чужаки, убили десяток наших людей, объяснив свои мотивы практически чушью… Ну не могли ни Карабас, ни остальные так поступить! Для чего? Ради двух каких-то баб, будь они любыми красотками? Я вез им смену, и они об этом знали. Карабас успел добыть немало вяделя, заработав тем самым кучу денег. «Неужели тот тип соврал? Или мне врет сейчас этот?» – Через несколько дней они оказались бы дома, где смогли бы их потратить, как только душа пожелает. И чтобы они клюнули на двух каких-то шлюх… – Петр, – я едва сдерживался, – ни слова больше. Ни слова! Ты мне не дорог, здесь достаточно других людей, которые смогут рассказать нисколько не меньше, так что заткни пасть!