Как он ещё не лопнул, не понимаю. Он ведь только тем и занимается, что раздувается от уверенности в своём величии. При этом заметно, что уверенность у него далеко не стопроцентная. Решил сходу показать всем, кто тут царь горы, но не уверен, что гору эту потянет. Да и великого желания оборонять вершину от посягательств не изъявляет по причине склонности к лени. Вон, глаза сонными становятся, не удивлюсь, если дремать начнёт. Если, конечно, ему это позволят, что не факт. Похоже, Паксус прямо сейчас начинает доказывать, что с чувством юмора у него может и не полный порядок, но оно работает. И мишенью для демонстрации избрал, естественно, Ашшота. Потому что мишень из этого жирного индюка идеальная. Не промахнёшься. Торопливо и небрежно размещая своё барахло, Паксус продолжал: – Ребята, вы представляете, я тут видел девчонок, когда меня сюда вели. – В смысле учениц видел? – уточнил Тсас. – Ага, они самые. Их первый корпус напротив нашего, за садиком с двумя прудами. Они смотрели в окна, когда я мимо шёл. Вы что, реально их не видели? – Одну видел, – признался я. – И как она? – с неподдельным интересом спросил Паксус. – В смысле как? – не понял я. – Ну… в прямом смысле. Как у неё дела с мордашкой, с фигурой. Страшная на лицо, но тело, как древняя скульптура? Или наоборот? Или всё вместе блеск? Как она? Какое сочетание? – Фигура, вроде, ничего… – призадумался я. – Но не всем понравится: длинноногая, но худая. А насчёт лица трудно сказать. Оно у неё всё кровью залито. – Не понял?! Кто это её обидел?! – Да похоже на то, что кровь чужая. У неё в каждой руке по мечу. Один явно у кого-то отобрала, неблагородный клинок, второй нормальный. И оба залиты по рукоятки. Даже ошмётки к металлу прикипели. Похоже, по пути в школу она кого-то на фарш порубила. Я бы даже сказал, что не одного, а нескольких. Такое бывает, когда рубятся серьёзно в ограниченном пространстве. – Да ну, хрень какая-то, – почему-то обиделся Паксус. – Я серьёзно про милашек спрашиваю, а ты мне какие-то ужасы в ответ. Кровь, мечи, рубка… Девушки, это ведь так прекрасно, не надо их к такому приплетать. Я вот по пути троих видел. Слов нет, чтобы описать. У всех идеальное сочетание. – В каком смысле идеальное? – заинтересовался Ашшот. – Что, сильно красивые? Паксус покачал головой: – Нет, мой друг, они не красивые, они именно прекрасные. Прекраснее трудно представить. Я же говорю, сочетание идеальное: к качественному телу прикреплена отличная голова. У всех троих. Ничего плохого не скажешь ни про одну. Представляете? – Прям у всех всё хорошо? – уточнил здоровяк. – В том-то и дело. Одна с волосами цвета полированного лунного металла. Можешь себе такое представить? И грудь просто нечто. Её холмики так сильно натянули одежду, что та почти лопнула. Ты такое представляешь? – Наверное, из старших. Не первая попытка, – логично заметил Тсас, предполагая, что ученицы начального допустимого возраста вряд ли способны похвастать столь богатыми формами. – А остальные какие? – спросил Ашшот. Тема здоровяка явно заинтересовала. – Остальные тоже ничего, но как бы это сказать… Они попроще. Одна чёрненькая, так себе. Но вторая… Скажу тебе, я всяких видел, но таких, как она за всю жизнь… И Паксуса, что называется, «понесло». Минута за минутой он рассказывал детали своей биографии, выбирая из неё исключительно пикантные моменты, полностью игнорируя всё прочее. Моментов было столько, что не всякий старик похвастается. И это объяснимо, ведь сосед уверял, что уже с десяти лет прохода прислуге не давал, а к двенадцати крестьяне начали прятать от него дочерей, внучек и бабушек. При этом он не придерживался даже намёка на хронологию. После рассказа о неудачной попытке устроить ночь любви одновременно с немолодой служанкой и парой её дочерей, тут же переключился на историю, как будучи почти четырёх лет от роду услышал в конюшне необычные звуки. И случилось это после того, как туда воровато пробрался конюх в сопровождении кухарки. Мол, именно в тот день впервые узнал о существовании весьма интересной стороны человеческих взаимоотношений, и это знание полностью перевернуло его жизнь. Если верить всему, что торопливо рассказывал Паксус, он физически неспособен просто так пройти мимо представительницы женского пола. И даже на миловидных мальчиков бывало, засматривался, не сразу понимал, что никакие это не барышни (но нельзя исключать, что понимал прекрасно). А ещё он засматривался на собачьи свадьбы, случки крупного и мелкого скота и даже интересовался топтанием петухами кур. В общем, Паксуса остро интересовало всё, что связанно с процессом размножения. Расскажи ему про то, с какой целью растения отращивают цветы, он бы, наверное, часами наблюдал, как порхают пчёлы и бабочки, перенося на себе пыльцу от тычинок к пестикам. Рассказывая всё это, Паксус обращался исключительно к Ашшоту. Нас игнорировал, совершенно не обращал внимание. А верзила ему охотно поддакивал, задавал уточняющие вопросы, частенько похохатывал над некоторыми незатейливо-забавными моментами. Расслабился, почти перестал вести себя так, будто он вершина неприступная, с презрением взирающая на суету человеческую, творящуюся у её подножия. Даже появление пятого ученика не прервало поток однообразного красноречия. Новенький оказался крепышом моего роста с простецким и суровым лицом. Такого одень подобающе, и будет выглядеть типичным молодым лесовиком, успевшим много чего повидать. Ничем не примечательный меч с изрядно затёртой рукоятью и слегка обшарпанными ножнами усиливали это впечатление. Тяжёлый боевой нож и лук также органично вписывались в картину. Представился он, как Огрон из семьи Дуар и с первого взгляда показался немногословным, но при этом вовсе не застенчиво-скромным, как Тсас. Просто не любитель пустой болтовни, да и тема, которую оседлал Паксус, явно не вдохновляла. Пока последний сосед возился со своими немногочисленными вещами, наш говорун не умолкал: – Слушай, Ашшот, а ты знаешь, что Сад Красных Лепестков отсюда всего-то в четырёх кварталах? Это если от ворот считать налево, а потом прямо. – Что за сад? – не понял здоровяк. – Зачем ты мне о фруктах рассказываешь? – Фруктах?! Да как можно такое не знать?! – притворно возмутился Паксус. – Сад! Красных! Лепестков! Ну, Ашшот, ну напрягись, ну вспомни! Ты ведь отличный парень и сразу видно, с головой дружишь. Я нормального человека сходу срисовываю, так что, с тобой я хоть куда готов, хоть на кого. Ты не можешь такое не знать, давай, вспоминай. – Ну да… что-то такое припоминаю… – весьма неубедительно ответил Ашшот, которого Паксус к этому моменту успел качественно загипнотизировать сочными описаниями женских прелестей и всевозможных забав с ними. – Ну вот, я так и знал, что ты придуриваешься! – радостно заявил болтун. – Уж мы-то с тобой лучше всех знаем, что Сад Красных Лепестков, это лучший бордель Равы. Ашшот, надо придумать, как туда попасть. В смысле быстро попасть, а не дожидаться, когда в город отпустят. Ты как насчёт стен? Лазить умеешь? Ой, извини, что я спрашиваю! Понятно, что ради такого дела ты легко на любую стену забежишь. В общем, нам главное на ту сторону попасть, а дальше я всё мигом организую. Там у них есть Приют Колючих Лилий. Если Сад Красных Лепестков, это лучший бордель в мире, Приют Колючих Лилий, это самое лучшее что в нём есть. Прикидываешь? Особый товар. Ну ты понимаешь, о чём я… Да все это понимают. Балабол чуть ли не впервые за всё время намекнул, что в комнате они не вдвоём. И даже покосился выразительно сначала на меня, а затем на Огрона. Тот, поймав на себе взгляд, многозначительно хмыкнул, что заставило Ашшота встрепенуться: – Нет Паксус, что-то до меня не доходит. Объясни. – Дружище, да ты должен был про это слышать. Там ведь кое-что особенное. Об этом прямо не говорят, но знающего спроси, сразу улыбаться хитро начинает. – В смысле особенное? – продолжал не понимать здоровяк. – Ашшот, я все подробности не знаю, но понятно, что там не просто девочки, там что-то с чем-то. Мы обязательно должны их увидеть. И, конечно, не просто увидеть. Один тип шепнул мне, что там на одном этаже их ровно двенадцать. У тебя вообще как с деньгами? Потянем полный комплект? Да что я говорю, конечно же потянем. Ради такого и в долги не жалко влезть. Значит так, сначала возьмём первый этаж. Всех сразу. По-полной с ними делаем все дела, потом бегом на второй поднимаемся. А там ещё двенадцать. Так-то я не торопыга, но сам понимаешь, нам придётся всё делать быстро, чтобы успеть за ночь обернуться, пока штрафные баллы не выписали. Тут за кривую закорючку сразу минус один, а за такие походы запросто десятку снимут. Это нам не надо, ведь баллы, это почти как деньги здесь, поэтому всё проворачиваем в темпе. Нам ведь ещё на третий этаж надо успеть. Говорят, именно на нём живёт девушка с тремя грудями. – Да как такое может быть?! – поразился Ашшот. Даже Тсас, усердно делающий вид, что целиком и полностью увлечён жизнеописаниями великого героя, навострил уши и начал так коситься на Паксуса, что едва глаза не вывихнул. А тот не стал томить чрезмерным ожиданием: – Врать не буду, сам я не видел, но слышал от человека, которому можно верить. Но, Ашшот, ты ведь понимаешь, такое дело без проверки никак. Вот мы и проверим, после того, как по нижним этажам пройдёмся. – Хотя бы четверть первого успейте за ночь пройти, балаболы, – беззлобно-лениво прокомментировал Огрон, впервые высказавшись после знакомства. – Тут ты прав, – неожиданно не стал спорить Паксус. – Обычному человеку невозможно два этажа за ночь ублажить. Даже мне трудновато, а я не обычный, я о-го-го. И тебе, Ашшот, труднее будет, ты ведь не привык к таким забегам. Но не переживай, сейчас кое-чему научу. Это перевернёт твою жизнь. Открой рот. Ну чего ты так вытаращился? Рот, говорю, открой. Сейчас объясню, как можно оприходовать два этажа Дома Колючих Лилий и потом прибежать на третий, не запыхавшись. Как я упоминал, Ашшот уже давно пребывал в состоянии близком к тому, которое называется «кролик перед удавом». Может он в озабоченности и уступал говорливому соседу, но семена сочных россказней упали на благодатную почву. Ёрзал непрерывно, слюни подбирать не успевал, таращился на Паксуса нездорово. Вот и не стал вдаваться в уточнение, раскрыл, наконец, рот, не задумываясь над тем, что делает. Паксус, что-то быстро закинув между зубов, скомандовал: – Глотай. Быстрее глотай. Бешеные деньги стоит, и кому попало такое не продадут, даже если знаешь, где доставать. – Вкусно-то как, – удивлённо выдал здоровяк и схватив с ладони Паксуса что-то размером с некрупную таблетку, отправил в рот. Кивнул удовлетворённо и добавил: – Ну да, на вкус, как засахарённый шарик из мувы. Давай ещё. – Ты зачем сразу две слопал? – озадаченно спросил Паксус, пряча руки за спину. – Тебе жалко, что ли? Сам предложил. – Я одну дал, маленькую. Вторая больше, и это уже проблема. Кому-то будет смешно, кому-то не очень. – В смысле не очень смешно? – напрягся Ашшот. – Да нежелательно увлекаться такими делами, – задумчиво ответил Паксус, после чего отмахнулся: – Да ладно, не помрёшь, у тебя туша большая, переварит. – Что за хрень ты мне подсунул?! – ещё больше напрягся Ашшот. – Не хрень, а очень стоящая штука, – поправил Паксус. – И вообще, я тебе одну дал, вторую ты сам хватанул, никто тебя не заставлял. – Что ты мне дал?! – почти прокричал Ашшот. – Это гаравра, – таинственно-приглушённым голосом пояснил Паксус. – Что за гаравра? – не понял здоровяк. Да и я, если честно, тоже. Впервые услышал это слово. Зато Огрон был в курсе. Покончив с размещением вещей, последний сосед уселся на свою койку и насмешливо пояснил: – Мы гаравру нашим лошадям даём, перед случкой. Пары молотых стручков на табун жеребцов хватает. В стручке одно или два зерна. Их так и называют: одинарный или двойной. Давят между камнями, вываливают в муке и сахарной пудре, и так сушат. Сейчас ты одинарный с двойным проглотил, а это доза на дюжину коней. Так что можешь прямо сейчас начинать бежать в сторону Сада Красных Лепестков. И это… насчёт стены переживать не нужно. Просто беги прямо, и ты её спокойно прошибёшь, своим… В общем, прошибёшь, не сомневайся… если не лопнешь до этого… – Чем прошибу? – машинально заинтересовался Ашшот.