– И ещё вы говорили, что через этот зал никто из учеников пройти не сможет. Не так ли? – уточнил глава. – Так, – неохотно признал Бьег. Ур указал на меня: – Тогда как вы, уважаемый мастер Бьег, сможете объяснить то, что мы увидели? Чуть помедлив с ответом, тот начал с обвинений: – Мальчишка пошёл без защиты. Так нельзя. За это я его накажу. Накажет? Новость нерадостная, она означает, что в рейтинге я просяду ещё ниже. Но если говорить прямо, больше всего на свете мне сейчас хотелось послать в задницу и Бьега, и его баллы. На меня, как говорится, начало накатывать. Волной эйфории накрывало. Я чёртов идиот! Я тот идиот, у которого всё получилось! Я ведь действительно прошёл! Я сделал это! Хотелось послать всех присутствующих в тёмное скверно пахнущее место. Кто вы, а кто я? Сделайте то же самое, тогда и поглядывайте на меня свысока. Не без труда нашёл в себе силы совладать с натиском гормонов счастья и пофигизма. Смолчал. – С защитой или без, это неважно, – отмахнулся Ур. – Мы видели то, что видели. Он прошёл. Значит надо думать не только об исправлении поведения кукол. Тем более, мастер Вордо твёрдо уверен, что это невозможно, изначальный замысел древних не изменить. Ты, – глава указал на меня: – Имя? – Чак из семьи Норрис. – Чак? Я видел твою работу по чистописанию. Похоже на прогулку курицы, испачкавшей лапы в чернилах. – Простите, великий мастер. Так получилось, что с пером я обращаюсь хуже, чем с мечом. – Ну да, ну да. Верю. Скажи Чак, зачем ты это сделал? Обернувшись на миг назад, я пожал плечами: – Не люблю, когда дело не завершено. Эти костюмы… Понимаете, они неправильные. Настоящий воин не должен замыкаться в черепаший панцирь. Сражения выигрывают, работая мечом, а не укрываясь за бронёй, превращающей тебя в истукана. Я сделал то, что должен был сделать. – А если бы ты попал под удар? Я снова пожал плечами: – Плох тот воин, который собирается жить вечно. Мастер Ур кивнул: – Ответ достойный. Два балла за ответ, и ещё дюжина баллов за первый проход Зала Безногих Истуканов. Чак, ступай к себе в комнату и отдохни, завтра тебя ждёт новый трудный день. – Благодарю вас, великий мастер Ур, – я вновь изобразил поклон и отправился к единственному выходу из незнакомого зала, надеясь, что сумею найти отсюда дорогу наверх без подсказок. Не возвращаться же назад, через ряды кукол. – И поставь себе минус балл за то, что не поприветствовал мастеров сразу, как только прошёл через кукол, – донеслось в спину. Вот ведь Бьег, всегда найдёт, к чему придраться. Истинный Злобыш… * * * Перед дверьми в корпус я столкнулся с Паксусом. Странная встреча в столь поздний час, да и сосед явно никуда не торопился. Специально меня караулил? Но зачем это ему? – Чак, где это ты пропадаешь ночами? – сходу поинтересовался Паксус. – Просыпаюсь, а нет тебя. Просыпаюсь второй раз, тебя снова нет. – Больше тренируйся, и будешь спать как убитый, не просыпаясь до рассвета, – посоветовал я. – Да я и так прекрасно сплю. – Что-то незаметно. – Да это я просто переел за ужином, вот живот и подгулял, всё будит и будит. Так где тебя носило, Чак? Паксус – последний тип, которому я готов рассказать правду о происходящем. Но и прямо врать не стал, ответил уклончиво: – Ты не забывай, у меня тоже есть живот, и у моего живота тоже есть потребности. – Слишком долго ты в уборной торчишь, – Паксус покачал головой и спросил неожиданное: – А что это такое у тебя висит? Из кармана? Отследив взгляд соседа, я потянулся рукой, неосторожно задев свешивающуюся невесомую ткань. Миг, и из кармана вывалилось скомканное худи странной девушки. Ещё миг, и оно почти полностью развернувшись, опустилось на ступени крыльца. Худи – одежда «унисекс», всем полам незазорно носить. Но светильник в дверях заставил предательски поблёскивать характерную вышивку на рукавах. Вышивка сугубо женская, такую здешние мужчины себе ни за что не позволят. Паксус, уставившись на худи, охнул, после чего вскинул голову и, сверля меня дико возбуждённым взглядом, растерянно пробормотал: – Это ведь ученическое худи. Так ты, что, каждую ночь в их корпус забираешься и веселишься там? Да? И тут же сам себе ответил: – Ну да, в другие ночи я спал нормально, вот и не видел. Но сегодня ты попался, наконец. Так ты в один корпус забираешься, или каждую ночь в разные? И как ты это проворачиваешь? Ты ведь при мне почти не смотришь в их сторону. Как договариваешься с ними? Как?! Больше всего мне хотелось послать Паксуса подальше, после чего как можно быстрее добраться до койки. Но понимая, что надо со старта пресекать подобные фантазии, я заявил: – Не говори глупости. Я просто нашёл эту тряпку. Завтра спрошу у девочек, пусть разберутся, чья она. Паксус, уставившись на меня совсем уж странно, горячо затараторил: – Чак, я что угодно сделаю! Что угодно! Скажи, что тебе надо?! Я всё сделаю, всё! Только скажи! – Ты о чём? – слегка растерялся я. Паксус, воровато обернувшись по сторонам, приблизился, заговорщицки подмигнул и умоляюще прошептал: – Научи меня. Глава 12. Когда успехов больше, чем неудач Странно, однако именно самовольная выходка с залом смертоносных кукол стала переломным моментом учебного процесса. И дело не в том, что ко мне стали как-то по-особенному относиться. Нет, это не такое уж великое свершение, чтобы заставить себя уважать всерьёз. Поставь перед истуканами матёрого аристократа, и он пройдёт через них, как порыв ветра, без ветхозаветных фокусов с контролем ци. То, что мне за раз досталось четырнадцать баллов (или, если говорить точнее – тринадцать), тоже не критично-важный момент. Да, благодаря неожиданной щедрости главы школы я одним махом оказался в числе лидеров. Ну и что с того? Ведь в условиях, когда нас штрафуют каждый день по поводу и без, проще усидеть на раскалённой сковороде, чем на вершине «пирамиды рейтинга». Я вот ещё из подземелья не успел выбраться, а уже заработал минус единичку. Чёртов Бьег! Ну а дальше могло случиться всякое и в любой момент. Это та ещё лотерея: одни ученики могли день-два продержаться на высокой позиции, другие плавно с неё скатывались, третьи не скатывались, а резко низвергались в середину списка. А если к делу всерьёз подключался Бьег, падали с ускорением, несвойственным этой планете. И не только до середины списка, а и ниже. Иногда гораздо ниже. Были и четвёртые, частично «неприкасаемые» вроде Дорса, которых некоторые мастера или упорно не замечали при оптовой раздаче минусов, или частенько баловали откровенно-незаслуженными плюсами. Не сказать, что делалось это совсем уж бессовестно на постоянной основе, но всё равно привилегированные особы куда легче удерживались на плаву.