– Князь так и предложил их называть, – подтвердил Михаил. – Но ведь там и вольные будут. – Потому боевые холопы станут проходить в «Правде» отдельной строкой, приравниваясь к княжьим людям. Но только на время службы. Определились по налогам, которые стоит брать со двора. А чтобы убытку казне не было, родители станут обязаны отделять от себя младших сыновей. Родительский дом наследует старший сын. А помрет, так его первенец. Как случится он малолетним, то пока не взойдет в возраст, мать будет хозяйничать. – Итить твою через коромысло. Вы вообще решили всю «Правду» перекроить, – удивленно и в то же время восхищенно произнес Борис. – Вот именно. И это далеко не все, до чего мы тут додумались. А теперь станем обдумывать, искать слабые места да пути их исправления. Потом опять повстречаемся и будем рядить. Правда, пока Владимиру по плечу только одно. Он будет пробовать ввести у себя на Черниговщине надельное войско. В остальном все упрется в великого князя. – Он вроде бы не чужд нового. – Не чужд. Но и у него есть грани, за которые он не заступит. Зато Святополк точно не приемлет никаких новшеств. – Он-то тут при чем? – удивился Борис. – Забыл, что до Всеволода на киевском столе княжил Изяслав, отец Святополка? – Так теперь-то чего? – искренне удивился Борис. – А того. Не готов Владимир отринуть притязания своего двоюродного брата. Боится, усобица случится, от которой только вред. Вот и старается все гладко разложить по полочкам, так, чтобы убедить Святополка принять изменения. – Людишек при нем я не имею. Но если судить из того, что слышал, то он никого слушать не станет. Будет по-своему править. – Выходит, помеха нам Святополк, – пожал плечами Михаил. – Нам-то чего? Нешто за всю Русь в ответе. На то пусть у великого князя голова болит. – А ты уверен, что Святополк станет к нам относиться так же, как и Всеволод или Владимир? Лично я нет. А ну как решит прибрать к рукам такое богатство? Не для него я тут все обустраиваю. – Пусть только сунется. Более десяти тысяч половцев с печенегами, да и мы, грешные, чего-то да стоим. Так вдарим, что рога поотшибаем. Теперь-то уж силенок точно достанет. – А оно нам надо? Лучше уж тишком да бочком, чем лезть в усобицу. – Без усобицы все одно не получится, – покачав головой, возразил Борис. – Может, и не получится. Но то уж по-другому обернется. Потому как мы будем на стороне великого князя Киевского. А со Святополком Владимир, скорее всего, вмешиваться не станет. К Чернигову нас никак не пристегнуть. Если только к Переяславлю. А как там, кстати, дела с Ростиславом? – После того как Федор прибрал на поединке Ратибора, князь благоволит ему и держит подле себя. Но пока не советуется. – Ничего. И Пограничный не враз камнем опоясался. Время терпит. Обождем. Сам-то он как? Оправился после ранения? – Оправился, дурья башка. Велел ему для начала опоить Ратибора, чтобы он на поединке не таким прытким был. Да куда там. Удаль молодецкая взыграла. Насилу управился. – Ты работу со своими проведи. Мне не геройство их нужно, а реальный результат. Толку от их трупов никакого. – Да уж и не знаю, как им в головы это вдалбливать. Большинство все понимает нормально. Но вот случаются и такие, как Федор. – Что делаете, чтобы побыстрее войти в доверие к князю? – Он исподволь подал мысль Ростиславу, что, дескать, те, кто твердит о том, что ты его обманул, не правы. Взялся поставить плавильню на кузнечном дворе. Князюшке затея эта не больно-то понравилась, но разрешение дал. Мол, доказывай, если есть такая охота. Раньше на такое рассчитывать не приходилось. – Думаешь, сработает? Оно ведь как, если вбил себе что-то в башку, так и каленым железом не вытравишь. – В любом случае будет еще одним шагом к доверию. Ну и противниками обзаведется. Без этого никуда. – С этим понятно. А вот со Святополком решать нужно иначе. И желательно так, чтобы на несчастье походило. Не хочу, чтобы у Владимира даже тень сомнения мелькнула. – Быстро не получится. Не готовились под него. А Новгород далече будет. – Ничего. Время есть. Слава богу, Всеволод все еще крепок. М-да. Вообще-то ему всего-то пятьдесят восемь. Но тут это возраст. Есть, конечно, долгожители, но эти обладают поистине богатырским здоровьем. Если же вылезают какие болячки, человек сгорает довольно быстро. Потому как нет развитой медицины. Михаил намерен это дело поправить. Даром, что ли, шесть лет назад переманил к себе знатного царьградского врача. Не сказать, что учебное заведение с больницей при нем потянет на медицинскую академию. Но лиха беда – начало. Важно, что процесс обучения студентов идет. Причем Геласий сам подбирает себе учеников в школе. Идут к нему сугубо добровольно. Из-под палки настоящего специалиста не подготовить. Но и из них оставляет грек далеко не всех. Только тех, в ком видит искру. Романов не вмешивается. Во-первых, для Пограничного такого количества медиков более чем достаточно. Во-вторых, сейчас идет закладка будущих преподавательских кадров. Так что будет еще академия. Еще как будет. Главное, чтобы сам Пограничный устоял на особицу. – Теперь по Шарукану рассказывай, – решил сменить тему Михаил. – Не просто с ним, Михаил Федорович. Вроде и побили. И половину людей в битве он положил. Да только авторитет его у половцев все так же велик. Ярится сам да других подбивает поквитаться с нами. И в желающих недостатка нет. Богатство наше им взор застит. Опять же орды Тераккана и Кучуккана сдают нам шерсть, кожу и мулов разводят за звонкую монету или товары наших мастерских. А другим ходу на наши торжища нет. – Тесть мой там, случаем, мудрить не начал? – Ты о перепродаже шерсти из других орд? – Об этом. – Пока не замечен. Хотя ему и предлагали. В толк не возьму, отчего он отказывается. – Оттого, что я его упредил, чтобы и не думал со мной так хитрить. От него товар приму, даже если придется еще амбары строить. А вот если он потянет ко мне еще и сторонний, то прикрою лавочку. – И? – Сам же говоришь, пока держится. – Угу. Знает, что слово твое крепко. – По Шарукану говори, – вернул его к насущному Романов. – Не получается пока к нему подобраться. Крепко стережется. – Ищи лазейку. Убрать вождя всегда проще, чем потом с войском бодаться. Простившись с Борисом, Михаил вновь вернулся к прерванной работе. На этот раз не очередная механическая новинка, а черновик письма Кириллу Комнину. Брат императора прислал ему послание с предложением выступить в империю для участия в очередной кампании против норманнов. Обещал щедрую плату. Ну что тут сказать. Стрелы, начиненные греческим огнем, конечно, то еще вундерваффе. Но враги империи наловчились справляться с этой напастью. Михаил посоветовал использовать широкие железные наконечники, которые бы прорезали ткань. Как результат, противник стал использовать либо двойные полотна, либо тот же тонкий войлок, в котором стрелы с такими наконечниками попросту вязли. Опять же в ход пошли плетенные из прутьев щиты. Цена копейка, времени на изготовление уходит немного. Потерять не жалко. Словом, наловчились противостоять огненному дождю. Огнеметы? Так у них и свои сифоны есть. Не такие маневренные, в чем-то уступят, но тем не менее имеются. И толку от них опять же чуть да маленько. А все оттого, что оружие это сугубо оборонительное. Ты пойди сам в атаку по пылающей земле, собирая подошвами этот средневековый напалм. Мало точно не покажется. А вот пушка – это другое. Если против картечи еще можно было использовать щиты из толстых плах. То против керамических ядер они уже не помогут. Про кирпич, летящий со скоростью двести метров в секунду, уже говорилось. Для плотных построений ядро где-то даже сопоставимо с картечью. А если сосредоточить большое количество стволов на узком участке, то, совместив с кавалерийским ударом, можно прорвать центр к нехорошей маме. Так что отправь Михаил в империю экспедиционный отряд, и он там наворотил бы дел. И серебро вовсе не было бы лишним. Уж в свете-то предстоящих реформ точно. Да и его казна не бездонная. А траты только растут. Не заинтересует войлочной продукцией русичей, не сумеет наладить выделку пряжи – волком взвоет. Потому как баранина в рационе кочевников резко сократилась. И означать это может только одно. Завалят его шерстью так, что и рад не будет. Но куда ему дергаться с такими гирями на ногах, как Шарукан. С этим волком нужно что-то решать. Иначе он точно жизни не даст. Вот и сочиняет письмо брату императора, мол, он бы с радостью и непременно, но самого со всех сторон атакуют. Только с первым снегом и познал малость покоя. А с весной все начнется сызнова. Кстати, ни разу не вранье. Именно что начнется. Как там у Блока – и вечный бой, покой нам только снится… Вот так и у него. И в этот раз опять придется атаковать. Иного выхода попросту нет. Причем еще до того, как степь высохнет. Потому как теперь он и сам будет уязвим для огня, пожелай половцы пустить против него пал. От самого-то пламени он отобьется. А вот лошади, оставшиеся без кормов, это тема иная. Закончив писать послание, перечитал в очередной раз и начал переписывать набело. Тему с тем, чтобы передать технологию империи, Михаил опять обошел. Не получалось у Кирилла Комнина воссоздать то, что он увидел. Близко-то к пушкам его не подпускали. А газогенераторная пушка это не пороховая. Глянув со стороны, не больно-то и повторишь. В принципе Романов не видел в этом беды. Если кто и сможет использовать потенциал артиллерии, то только ромеи. Что же до остальных, то любая цивилизованная вещь в руках дикаря превращается в кусок дерьма. Может, постреляют пушечки какое-то время, а там и выйдут из строя. Да и дорого. Реально дорого. Из того количества хорошей стали, что уходит на одну пушку, можно изготовить порядка сотни отличных мечей. Шутка! А ведь еще и железо, и медь, да все это не в металле, а в изделиях, что еще больше увеличивает стоимость. Только Михаил не хотел так-то торопиться делиться технологиями. Может, позже. Пока же и самим пригодится. Причем против империи же. Венецианские купцы давно и прочно обосновались в Царьграде. А с легкой руки Алексея Комнина, даровавшего им слишком много свобод, эти проныры фактически прибрали к рукам экономику империи. Причем, что говорится, без единого выстрела. И эту ситуацию нужно будет менять. Как водится по старой русской традиции, врезав ушлым прохвостам по зубам. Вот не умеет иначе Россия-матушка. М-да. Но пока до этого далеко. И дойдут ли руки, совершенно непонятно. Потому как, чтобы на подобное замахнуться, для начала не мешало бы навести порядок у себя дома. Да соседей приструнить, чтобы не докучали. И сделать это сможет только полновластный хозяин, а его как такового на Руси пока нет. Покончив с письмом Кириллу, принялся за послание Ирине. Он установил с ней переписку, едва только решил вмешаться в тмутараканские дела. Она имеет влияние на императора, а потому сможет поспособствовать тому, чтобы при малолетнем князе появился регент из верно служивших Олегу. Разумеется, пока об этом не было речи. Еще чего не хватало. Князь вообще скончается либо от болезни, либо от несчастного случая. Тут Михаил пока не определился. Не нужно давать повод привязать его к смерти Святославича. Но поддерживать сношения с сестрой императора нужно. Наконец Романов сладко потянулся. Глянул на водяные часы. Время до обеда есть. А раз так, собрался и направился в тележный двор посмотреть на успехи. Не то чтобы там делали только телеги. Разве только колеса закажут с железным ободом. Это самый технологичный элемент этого транспорта, а потому требует умений и сноровки. Все остальное хозяева и сами срубят. В этой мастерской изготавливали и ремонтировали только казенные повозки, задействованные на перевозке угля. Дорогу до карьера отсыпали гравием, где надо, приподняли, борясь с уклонами, поставили четыре моста через три оврага и один ручей. Так что теперь пара лошадей вполне себе могла доставить к Славутичу тонну угля. Но по мере роста добычи растет и потребность в транспорте, который к тому же имеет свойство ломаться и требует ремонта. Вот и озаботился Михаил необходимым производством. На будущее есть задумка создать коляску и карету на мягком ходу. Нет, сталь на это дело он пускать не собирается. По сегодняшним временам такие траты оправданы, только если вкладываться в оружие. Но если заменить стальные рессоры на деревянные, то картина сразу же меняется. Уж что-что, а луки тут делать научились. А потому ничего невозможного он не наблюдает. Единственно – времени на это пока нет. Последнее сражение с Шаруканом дорого обошлось не только половцам и печенегам. Несмотря на отличные доспехи, пограничники также понесли существенные потери. Пятьдесят два человека убитыми. Да десяток остались калеками. Другие бы покрутили у виска, узнав, как расстроился Михаил. Соотношение потерь было несопоставимо. Но он не был готов терять людей. Поэтому крепко призадумался над тем, как обеспечить себе еще большее преимущество, а людям защиту. И тут он вспомнил фильм из своего детства и уроки истории. Гуситы успешно использовали против рыцарей боевые повозки, из которых составляли целые мобильные крепости. Еще фильмы про ковбоев, где переселенцы так же выставляли повозки в круг, отражая нападения индейцев. Нечто подобное вроде как использовали и запорожские казаки. Но тут уж он не был уверен. Еще, помнится, на уроке истории говорили о русском гуляй-городе. Но подробностей он уже не вспомнит. И кочевники использовали подобный прием, устраивая свои стойбища. Выставляли кибитки в круг на манер городских стен. Вот только происходило у них все слишком медленно. Так что если противник появится внезапно, то оборону наладить им не успеть. Да и у повозок их предназначение не военное, потому как это в первую очередь жилье. Он же решил подойти с сугубо военной стороны. Такую крепость если только разбить пушками или камнеметами. Первых ни у кого пока нет. Вторые не отличаются столь уж высокой точностью. И потом. При наличии греческого огня и зажигательных стрел сжечь их не так уж и сложно. Проверено на практике. Правда, Михаил понятия не имел, какой была конструкция у гуситских повозок. Поэтому мудрил сам. Советовался с мастерами, не стеснялся браться за инструмент. Как результат, начал вырисовываться эдакий средневековый БТР, рассчитанный на десяток воинов, с упряжкой из двух пар лошадей.