— Алиана, иди в свою комнату, пожалуйста, — попросил я. Та надулась, встала и пошла к выходу. — Вернись, хватит, — велела девушка, но Алька упрямо вышла. — Она поняла, что ты хотела доказать, — сказал я, — но тебе она все-таки не подчиняется. Только мне как ее командиру. И только в рамках моих командных полномочий. У нее тоже есть долг, как и у тебя. — Вы разделяете ее анархистские убеждения? — спросила Калидия. — В ее — и твоем — возрасте естественно быть анархистом, в моем — консервативным скептиком, — уклончиво ответил я. — И все же, кто прав? — Я не встречал общества без властной вертикали. Но Мультиверсум бесконечно разнообразен, так что все возможно. — Вы видели много миров? — Довольно много. — Я бы хотела увидеть хоть несколько. Вы спрашивали, чего бы я хотела, если бы не была собой? Вот этого. Переходить из мира в мир, не останавливаясь нигде надолго. Потому что стоит остановиться — и снова увязнешь в обязательствах. Может быть, через какое-то время мне бы надоело путешествовать и захотелось бы где-то осесть, но это было бы не скоро. И точно не там, где я должна себя другим. Глупо, да? — Ничуть, — покачал головой я. — Вполне понятное желание. Есть те, кто так и живет, хотя их и не много. — Но не вы? — Не я. Я, к сожалению, тоже человек долженствования. Делаю то, что должен, а не то, что хочется. — А чего вам хочется? — Ничего, наверное. Так что я тебе даже немного завидую. Твоя мечта, будем честными, вряд ли исполнится, но она у тебя есть. — Лучше не иметь никакой мечты, чем иметь неисполнимую! — уверенно заявила девушка. Я не стал спорить, хотя и не согласен. У меня была возможность сравнить, у нее — нет. И не будет. Ее вообще скоро не будет, и нам еще предстоит пережить момент, когда она это осознает. — Скажите, — неожиданно спросила Калидия, — а менять людей так, как вы, многие умеют? — Так, как я, — вряд ли. — Повезло моему отцу, что он вас нашёл… — сказала она задумчиво. «А тебе — не повезло, — подумал я. — Но нас с тобой не спрашивают». — Вы сейчас меня меняли? — Да, — ответил я честно, — ведь именно для этого я здесь нахожусь. — Успешно? — Вполне. — А почему я не чувствую, что изменилась? — Потому что теперь ты была такой всегда. — Какой? — она непроизвольно сдвинула ноги, как будто боясь обнаружить между ними что-нибудь новое. — Всего лишь девушкой, у которой опухоль чуть меньше, чем у той девушки, которой ты была утром. Которой за ужином будет легче глотать. — «И у которой нет на плече синяка, чертовски похожего на заброневую травму», — подумал я, но вслух этого, конечно, не сказал. — Спасибо, — сказала она растерянно. — Не за что, — ответил я. Не благодари, девочка. Я тебя не рисую, а стираю. Глава 7. Генетический дрейф Комната намного лучше, чем в гостинице. Стильный интерьер, роскошный санузел, удобная кровать, на которую я с удовольствием завалился. Посмотрел свой набросок — слабенько, пока слабенько. Даже для моих невеликих художественных умений. Но для первого раза сойдет. Всё равно не буду дорисовывать, начну после обеда новый. Это как следующий кадр в мультике. Каждый из них почти не отличается от предыдущего, но запусти со скоростью двадцать четыре в секунду и увидишь движение. От одного человека к другому. От Калидии к Калиду. Каким он будет? Не знаю. Однажды на очередной странице скетчбука появится его портрет. В этот момент от девушки останутся только мои наброски и воспоминания. Креон, конечно, будет помнить, что у него раньше была дочь — её удержит в памяти причинно-следственная связь, ведь он заказчик. Но вряд ли сможет вспомнить, какой она была. Так Слон помнит, что Змеямба умирала на моих руках, ведь он прикрывал нас огнём, давая мне время, но он не помнит, что у неё был почти взрослый сын. Ему сейчас было бы столько же лет, сколько Калидии, и они были бы отличной парой — в генетическом плане, он был красавчик. Но его нет, и никогда не было, и Калидии тоже скоро не будет, как будто её никогда не было. Дикий, не укладывающийся в голове парадокс. Если бы Змейса умирала не так быстро, если бы у меня была возможность сидеть с ней день за днём, рисовать и беседовать — с сыном бы ничего не случилось. Рисунок за рисунком приводили бы к референсу, а я не корёжил бы себя и мир, впихивая одно в другое. Вот картинка, где белая от потери крови Змеямба еле шевелит сизыми губами, прося меня позаботиться о сыне, а я зажимаю ей ладонью дырку в левой молочной железе. Вот картинка, где живая и здоровая Змеямба смеётся и просит прекратить лапать её сиськи. Потому что она, в общем, не имеет ничего против, но перед моей женой ей будет неловко. Выбитый из мира собственной башкой референс. Куда делись с её груди почти незаметные растяжки от кормления? Куда делся из её жизни короткий прощальный секс с тем женатиком, в которого она была безответно влюблена? Который, выходит, сберёг супружескую верность, и они расстались навсегда, так и не перепихнувшись напоследок. Вот же мудак принципиальный! Убыло бы с него? Куда делись мои карие глаза, двоюродный брат Слона, нога Гая? Откуда взялась смертельная опухоль жены и какой-то полубезумный подросток на похоронах жены, назвавший себя нашим сыном? Не знаю, кто это был, и зачем ему это понадобилось. Увы, моя жена была бесплодна, и этого не мог исправить даже мой проклятый талант, потому что некоторые вещи изменить нельзя, так же, как нельзя заранее знать, какие именно. — Ваш обед, тащ лейтенант, — Алька вкатила в дверь столик на колёсиках, сервированный красивой фарфоровой посудой. — Тут наверняка есть какие-нибудь слуги. — Я ваша подчинённая, товарищ военмед, вы всегда можете просто приказать. А, вот в чём дело, она на меня дуется. Что позволил Калидии взять верх, продемонстрировать власть, подчеркнуть зависимое положение самой Альки. Умыла она её, что тут скажешь. — Тогда приказываю перестать обижаться. Это глупо. — Подчинённый не обязан выполнять приказ командира, если это невыполнимый приказ! — Тебе бы устав почитать, — вздохнул я, — а не самой выдумывать. Но я тебе подскажу, в чём она была не права. — В чём же? — Да, ты должна выполнять мои приказы. Но это твой собственный выбор. До того, как ты сбежала, за тебя всё решали другие. С самого детства. Теперь это не так. — Ну да, теперь за меня решает командир! Может, я снова сбегу! — топнула она ножкой с вызовом. — Если до тебя до сих пор не дошло, — сказал я устало, — ты больше не собственность. Тебе не надо «сбегать». Ты можешь просто уйти. В любой момент. Мы не находимся в зоне активных боевых действий, работаем «по гражданке», ты вольна покинуть отряд, предупредив непосредственного командира за две недели. Но я могу не настаивать на соблюдении срока и отпустить тебя прямо сейчас. Формально твоё увольнение должен подписать Слон, но он не будет возражать, если я попрошу. Алька замолчала, озадаченная. Кажется, ей просто не приходило в голову посмотреть на ситуацию под таким углом. — Так что, уходишь сейчас или после обеда? — Не ухожу, — буркнула девушка. — Тогда изволь выполнить приказ. — Какой? — Не обижаться. У нас с тобой важное задание, практически миссия в тылу врага, и мы должны вести себя соответствующе. Работать как команда, а не сопли на кулак наматывать. — Простите, я не подумала. — Прощаю. Пойди поешь. — Есть поесть, товарищ военмед! — хихикнула от внезапного каламбура, ушла к себе. Алиана неглупая девочка. Но в силу специфической биографии в чём-то не по годам циничная, а в чём-то совершенно наивная. Ну да, уволиться-то она может. Но куда? В чужой мир в одних трусах? На ней даже одежда казённая, купленная на подъёмные, которые она ещё не отработала. Это не говоря уже о том, то она теперь «секретоноситель» владетеля Креона, и кто её такую живой выпустит? Но я не буду это озвучивать. Жизненный опыт — дело наживное, однажды сообразит сама. А мне пора рисовать следующий рисунок, приближающий меня на шаг к референсу. *** — А каково это — быть парнем? — спросила Калидия.