, только большие и с тремя пальцами на руках. Я опять не понял, кого Рата имела в виду, но это не суть важно — главное, что она уцепилась за историю и наконец начала выкладывать что-то интересное. — На меня напал один из зараженных, я от него убежала. — продолжала Рата. — Они были медленные и глупые, так что я постоянно от них убегала и пряталась. Нашла воду, нашла немного еды. Встретила еще одного субъекта, но он меня не заметил — он искал зараженных. А потом я потеряла бдительность и зашла в темный проход, не подождав, пока глаза привыкнут. А там был зараженный. — И ты его убила? — слегка поторопил я Рату, поскольку она замолчала и снова уткнулась в стену. — Да… — тихо ответила Рата. — Сама не поняла, как. Я вырвалась, забежала наверх, там такая лестница небольшая была земляная, нашла там какой-то тяжелый тюк и скинула на зараженного. Так я получила опыт в первый раз. И коробку. Я на той еде и в том помещении почти три дня потом жила, не выходя наружу. — А как же получать новый опыт? Тебе этого не хотелось? — Но ведь для этого надо убивать! — Рата посмотрела на меня с удивлением. — Я не хочу никого убивать! Надо же, какая прелесть, мне, кажется, попалась вторая Настя, только с другой стороны баррикад. Они бы подружились, наверное, даром что Рата выглядит намного старше Насти, и на вид скорее ближе ко мне, чем к ней. Хотя о чем я — она легко может быть как котенком, вчера лакавшим молоко, так и взрослой представительной самкой своего вида, хрен разберешь. Но что можно сказать совершенно точно — система, которая рулит всем этим цирком уродов, является самой натуральной системой, запрограммированным электронным долдоном, который не умеет в анализ и допущения (хотя и утверждает обратное) и действует согласно алгоритму в любой непонятной ситуации. Сказано брать в оборот последнего выжившего — значит, надо брать. И плевать, что этот выживший — воровка-пацифистка, которая боится даже собственной тени! — Ладно, ты не хочешь никого убивать. — покладисто сказал я. — Но ведь они-то тебя хотят убить. Ты же сама про это только что рассказала. — Ну да. — Рата шмыгнула носом. — Поэтому я и пытаюсь прятаться и ни с кем не пересекаться. Потому что убежать не всегда получается, а умирать… больно. — Больно? — изумился я. — У тебя что, как у реальной кошки — девять жизней? — Что? — Рата недоуменно приоткрыла ротик, глядя на меня. — Забей. — я махнул рукой, даже не дожидаясь, что она меня поймет. — Я не понял, что значит «больно». Это звучит так, словно ты уже умирала несколько раз! — Ну да. — Рата хлопнула в ладошки. — Три раза. Все три — в том, первом мире. Все субъекты Основания после смерти восстанавливаются системой в полном объеме… Ты не знал? Глава 19 Я, конечно же, не знал. Но и не удивился. Разозлился — да, ведь это означало, что убитые мною до этого субъекты один хрен снова выйдут на улицы города с оружием наперевес, то есть, я просто зря потратил патроны и время… Но не удивился. Я же своими глазами видел, как исчезают тела убитых. При этом это исчезновение не было похоже на какой-то процесс разложения, пусть даже ускоренный в миллион раз, не было похоже на медленное истаивание в воздухе. Просто раз — и нет его, словно монтажными ножницами с пленки мироздания вырезали. И в видении техногоблина, кстати, тоже был момент, подтверждающий это — сообщения о том, что убитые субъекты потом снова обнаруживались где-то в других местах. До сего момента я даже предположить не мог, с чем это может быть связано, поскольку не подозревал о том, что существует хотя бы возможность возрождения погибших. Ведь люди-то — не возрождались! Все те иммунные, которые тоже вроде бы являются субъектами Основания — они не возрождались! Да что там — их тела даже не думали пропадать с тех мест, на которых остались! Что убитые еще в человейнике бандиты, что банда Робина попозже — все тела чинно лежали на своих местах, как и положено правильным добропорядочным мертвецам. Конечно, тела бандитов Робина все же исчезли после того, как их выволокли за пределы стен базы и бросили на улице, но после них остались хотя бы фрагменты костей, которые ясно давали понять, что тела пропали не «где-то», а во вполне конкретных желудках вполне конкретных существ Основания. И тем не менее, и тех и тех система одинаково называла «субъектами» и вроде бы как относилась к ним одинаково. В чем же разница? — А после того, как ты умирала… Ты где снова появлялась? — Где-то. — Рата пожала плечами. — В разных местах. — В разных местах целевого мира? — уточнил я. — Ничего, связанного с системой ты там и не увидела? — Ага. — Рата хлопнула в ладошки. — Просто в другой точке мира. Что ж, логично — если субъект Основания умудрился погибнуть в какой-то точке целевого мира, нет смысла его второй раз отправлять в то же место или близко к нему — с высокой долей вероятности ситуация повторится. Уж лучше отправить его в другое место, где от него будет больше толку, где он не лишится жизни так бездарно и системе не придется тратить ресурсы на то, чтобы снова его возродить. Хотя это тянет за собой еще один вопрос… — Скажи, а ты не в курсе, сколько вообще субъектов Основания у системы имеется? — Нет. — вздохнула Рата. — Могу только предположить, что около четырех сотен. Четыре сотни. Четыре сотни по сути бессмертных существ, которые с каждым часом, с каждым новым убитым монстром, становятся все сильнее и в конечном итоге могут сравниться по мощности с ядерной бомбой. Теперь понятно, почему система Основания так легко поглощала один мир за другим, и, судя по всему, нигде и никогда не терпела поражения. Безукоризненная боевая машина, которая сначала биологическим или каким-то другим, но столь же опасным и страшным, оружием выкашивает почти всех, кто может оказать сопротивление, а оставшихся зачищает небольшая группировка сильнейших бойцов, на которых в перерывах между захватами планет не приходится даже тратить ресурсы на содержание — они погружаются в какой-то стазис или вроде того. Но у любой военной машины есть итоговая цель, даже если эта машина — и есть главная и единственная боевая единица с кучей под-единиц. Особенно если. Но вот парадокс — судя по тому, что я видел в видениях, захват планет сам по себе не является целью, иначе бы система остановилась на первой из них и больше никуда уже не двигалась. А она движется. Если, конечно, у нее вообще есть физическое воплощение… Черт, опять все упирается в полное непонимание основ… Основания. Каламбурчик. Все, что я вижу — это только следствия, но не причины. И бороться я пытаюсь тоже — со следствиями, причем борьба эта, как только что оказалось — все равно что бесполезна. Но это ничего. Теперь у меня появилась не просто зацепка на пути раскрытия тайн системы — а целая трещина в ее обороне, в которую, при желании и умении я смогу влезть, чтобы узнать всю внутреннюю кухню. Ушастая такая трещина, с большими желтыми глазами. Которая уже вроде немного отошла и снова потянулась к банке с тушенкой. — Давай я все подытожу. — заметив это, сказал я. — Чтобы точно понять, что ничего не перепутал. — Значит, ты пряталась в своем мире и поэтому осталась единственной выжившей и тебя интегрировали в систему. После этого ты отключилась, а, когда пришла в себя то оказалась на улицах незнакомого мира. Там ты пряталась от всех, кого только видела, иногда это не срабатывало и тебя убивали, но ты возрождалась снова, где-то в другом месте мира. И снова пряталась. И в конечном итоге через несколько недель система сообщила, что все дела в этом мире завершены и… Ты снова отрубилась? А потом появилась уже здесь? — Ага. — Рата зажала карандаш в зубах и хлопнула в ладошки. — Так все и было, в общих словах. — А вот то, что на тебе… — я кивнул на ее смешные тряпочки, которые служили одеждой. — Это откуда? — Это то, что было на мне в момент интеграции. — Рата дернула ухом. — В этом я появляюсь в каждом новом мире. Больше ничего не переносится. — Ничего не переносится? А у тебя что-то было? — не понял я. — Ну да… — Рата перевела на меня взгляд. — Я же была вынуждена убить некоторых зараженных в том, первом мире. А потом еще наткнулась на много коробок, рядом с которыми никого не было — то ли кто-то не собрал их, то ли погиб в бою. Их я тоже забрала. У меня там был такой классный нож, ты бы его видел! Я после того, как его получила, вообще перестала умирать, потому что он умел ослеплять врагов, и я убегала от них! Я усмехнулся в сторону, уже понимая, о каком ноже Рата ведет речь, и продолжил разговор: — Ну и какие у тебя дальше планы, Рата? — Планы? — она удивленно посмотрела на меня. — Какие планы? — Ну… — я покрутил рукой. — Что ты дальше собираешься делать? Судя по всему, ты не планируешь бегать по улицам и убивать зараженных, правильно? — Я буду прятаться. — Рата снова отвела глаза. — Как всегда. Я больше ничего не умею. — Ты будешь прятаться тут? — уточнил я. — Пока не убьют… — Рата на мгновение прижала уши к голове и снова оттопырила их. — А что? — Ну тут не самое надежное укрытие, не думаешь? — я обвел взглядов офис, в котором мы оказались. — Раз уж я тут оказался. — Наверное. — равнодушно призналась Рата. — Но безопасных мест не бывает. — Но есть возможность сделать это место безопаснее. — я хотел было улыбнуться, но вовремя спохватился и только щелкнул пальцами. — Смотри, я обитатель этого мира. Я предлагаю тебе сделку. Мне нужно мясо, и я возьму его из холодильника. Не все, конечно, мне надо совсем немного — столько… Ну примерно тридцать вот таких кусков, как у тебя. За это я помогу тебе сделать это место безопаснее — по крайней мере, так, чтобы сюда не смог зайти каждый желающий так же легко, как зашел я. Это то, что я сделаю сегодня. А завтра я снова приеду к тебе в гости и снова привезу тушенки. Ну, того, что вот в этой банке хранится. И я кивнул на руки Раты. Она недоверчиво перевела взгляд на банку, потом снова на меня: — А откуда ты мне ее привезешь? — Э, нет, подруга, так мы не договаривались. — я покачал головой, а потом, осознав, что она не поняла жеста, сделал «заячьи ушки» ладонями. — Мы еще слишком мало знакомы для того, чтобы я делился с тобой такими интимными подробностями. Я даже не уверен до конца, что ты не заодно со всеми этими остальными субъектами. — Я не с ними. — набычившись, пробормотала Рата, глядя исподлобья. — Это я понял. — я кивнул. — Но у меня же нет гарантий, что это так. — Я могу просто проследить за тобой. — Рата не перестала упрямствовать. — Можешь. — согласился я. — Но там, снаружи, практически негде прятаться, по крайней мере на такой скорости, которую тебе придется поддерживать, чтобы меня догнать. И, скорее всего, я тебя замечу. А если замечу, то решу, что ты меня обманываешь и обижусь. И тогда никакой тебе тушенки. Представляешь — мяса у тебя станет меньше, а тушенку ты взамен не получишь. — Я пошутила. — буркнула Рата. — Я не буду за тобой следить. — Я знаю. — я кивнул. — А я не буду тебя обманывать. Договорились? — Договорились. — Рата хлопнула в ладошки, поставила опустевшую банку на пол и даже вылезла из-под стола. Она оказалась чуть ниже меня, но это потому, что на своих непривычно длинных стопах она и стояла тоже непривычно — поднявшись на пальчиках, словно на невидимых каблуках. Казалось, что ее поза должна быть крайне неустойчива, но стояла она уверенно. А вот если заставить ее опуститься на всю стопу, что, скорее всего, окажется ей неудобно, то она станет на голову ниже меня. И никакого хвоста, как я и думал, у нее не было тоже. И это было даже немного обидно, ведь было бы намного круче встретить настоящую кошкодевочку, прямиком из аниме. Она даже характером похожа — пугливая, недоверчивая, но при этом любопытная, открытая и добрая. — Что нужно делать? — спросила она, деловито отряхивая пыль со своей меховой юбочки. — Закрыть все входы, какие только сможем. — ответил я, поднимаясь с места. — А для этого надо сначала проверить, не зашел ли кто-то внутрь, пока мы тут с тобой болтали. Так что идем. Рата хлопнула в ладошки и с готовностью пошла вперед меня. Вот и славно, а то пришлось бы придумывать какую-нибудь причину для этого, чтобы она не оказалась у меня за спиной. Как ни крути, а я ей все-таки не доверял пока что.