Зная, что второй эльф наверняка близко, она резко развернулась, выставив катару перед собой. Эльф отклонился, присел и стукнул Блажку дубинкой по колену. Ее нога подогнулась, заставив очутиться наравне с нападчиком. Она атаковала его, ударив гардой катары в шею. Затем быстро оказалась на нем сверху, навалившись на горло, но эльф с обеих сторон стукнул ее дубинками по ребрам. Она пошатнулась от боли, освободив эльфу пространство, чтобы подняться на ноги и оттолкнуть ее. И от его сверхъестественной силы Блажка отлетела прочь. Перевернувшись в воздухе, она приземлилась на краю хурмовой рощи. Теперь все эльфы стояли на ногах – в том числе Н’кисос с болтающейся сломанной рукой. При виде их упорства Блажка почувствовала на языке привкус злобы. Она не стала ждать и ринулась на эльфов – сначала к раненому. Но даже в таком состоянии тот был быстр: парировал ее удары единственной дубинкой, выстроив идеальную защиту. Его невредимые братья пришли ему на защиту с песней собственных оружий. Три противника. Пять дубинок, каждая из которых излучает колебания звуковых волн и сотрясает своей силой кости, когда удары достигают цели. Блажка обнаружила себя посреди бури, ее атаковали со всех сторон, но она ревела от собственной ярости. Одной катарой она ударила наотмашь и нашла бедро эльфа, другой почти выбила кричащее оружие из вражеской руки. Дубинка заехала ей по щеке, голова отклонилась в сторону, еще один удар пришелся в живот. Каждый такой удар сулил ей конец, но Блажка лишь чувствовала гнев там, где должна была появиться боль. Один из эльфов пошатнулся, когда она рубанула ему по груди. Остальные двое отскочили в стороны, чтобы создать некоторую дистанцию. Затем все трое как один завращали своими оружиями, в каком-то особом ритме. Оказавшись между воинов, Блажка быстро попала в гущу рева. – Хотите меня убить?! – прокричала она в терзающую ее бурю. – Так чего ждете? УБЕЙТЕ МЕНЯ, НАХРЕН! Затем Блажка с решительным криком вырвалась из невидимого кокона и бросилась на единственного эльфа, у которого в руках оставались обе дубинки. Воин увернулся от ее первого клинка и в ответ взмахнул оружием, целясь ей в лицо. Блажка пригнулась, перекатилась, оказавшись сбоку от эльфа, и косым ударом сбила его с ног. Получив глубокий порез, он упал и начал извиваться на земле. Последний невредимый эльф спрыгнул откуда-то с неба, обрушив дубинку со всей мощью своего падения. Блажка выставила перед ним клинок, остановив камень, который иначе достиг бы ее головы. Вдруг она увидела, как в светящейся поверхности шара появились трещины. Н’кисос ринулся на нее сбоку. Блажка, оскалив зубы, бросила одну из катар и схватилась за прикрепленный к дубинке камень. Эльф попытался потянуть оружие на себя, но она держала его крепко. И сильно сдавила в ладони. Камень издал последний жалобный хруст и лопнул в Блажкином кулаке в тот момент, когда к ней подоспел Н’кисос. Последовала ослепляющая вспышка – и финальная взрывная нота песни этой дубинки превратилась в ее предсмертный крик. Сбивающая с ног волна отбросила Блажку. Какое-то время она лежала, как в дурмане, слыша только звон в ушах. Кое-как она поднялась на ноги и моргала, пока не вернулось зрение. Расстояние между ней и эльфами оказалось не меньше целого полета стрелы. На ногах стояла только Блажка. Двое Рогов лежали на земле и не двигались. Н’кисос еще пытался встать. Гнев Блажки сменился невольным уважением. Но дожидаться и проверять, удастся ли ему встать, было некогда. Ветерок принес голоса других эльфов. В дальнем конце долины появились всадники. Даже на таком расстоянии Блажка различила в боевом раскрасе ведущего красные слезы – знак войны. Она побежала обратно в ту сторону, откуда пришла, по пути подхватив упавшую катару. Олени Рогов ступали почти бесшумно, но ей не нужно было прислушиваться, чтобы понять: они пустились в погоню. Как только она достигла расселины и выбежала из ущелья, рядом с ее ногами в землю воткнулось копье. Снова очутившись на тропе вдоль обрыва, Блажка услышала крики, доносившиеся справа и вынуждающие ее сместиться влево. Преследователи сокращали расстояние. Сзади и с вершины гребня доносились их крики. За Блажкой теперь следили пешие разведчики на возвышенностях, которые указывали путь наездникам. И если впереди были воины, то ей не удастся избежать боя. Но пока нужно просто нестись вперед. От обрыва вниз спускалась тропа. Блажка замялась в нерешительности. Но крики и летящие сверху стрелы помогли ей сделать выбор. Она устремилась на спуск, оказавшись вне досягаемости для лучников. Ее новый путь оказался прямым и пологим. Блажка неслась по нему так, словно стремилась упасть и сломать себе шею. Наконец тропа запетляла, спускаясь все ниже в объятия ущелий. Вскоре путь ей стали преграждать папоротники и валуны, но она продолжала свой марш-бросок. Пыль под ее ногами темнела по мере того, как сгущались тени. Грунтовая тропа сменилась влажной грязью, а затем вовсе превратилась в узкий ручей. Блажка зашлепала ботинками по мелкой воде. Но по-прежнему слышала преследование Рогов. Наконец она оказалась в небольшой ложбине, куда робко просачивался слабый свет. Но хотя солнце боялось вторгнуться в эти владения, его жару это не мешало. Впереди в скале виднелся вход в пещеру, тенистый и липкий. В него впадал ручей – словно скудное питье для зияющей черноты. И оттуда исходил пар. Кроме этого входа, идти дальше было некуда. Не имея иного выбора, Блажка поспешила в сырое устье, уходящее в темноту. Окутанная темнотой, Блажка проследовала вдоль ручья. Вскоре и солнце из ложбины перестало проникать вглубь. Блажка остановилась, пока ее наполовину эльфийское зрение вырисовывало из черноты скудные детали, которых хватило как раз на то, чтобы найти путь, придерживаясь за грубую липкую стену. Эхо, гулявшее по влажному воздуху, подсказывало ей, что полость была так же велика, как устье, а то и еще больше. Вверху чувствовалась пустота. Звук словно блуждал взаперти, понимая, что ему не выбраться, и, сдаваясь, погибал. Еще ощущался запах. Слабый, еле различимый, дразнящий при каждом вдохе. Неприятный, тонкий душок. Не вонь испорченного мяса, не слезоточивый смрад свежих экскрементов. Это был скользкий запашок белья в стариковской спальне. Когда Блажка наконец вновь оказалась на свету и смогла видеть, она очутилась не в спальне – но в просторном гроте. Пол его являл собой неровную и опасную россыпь камней. Блажка застыла посреди грубого естественного желоба между пологим склоном, по которому сюда пришла, и более крутым подъемом из плоских валунов, достигавшим дальней стены пещеры. Там в скале открывался треугольный выход, подобный тем, что она видела в ущельях Рогов. Сделанный с мастерством и заботой, с идеальными рельефными краями, он был окутан бледным светом, таким слабым, что Блажка не сразу поняла, почему к ней вернулось зрение. Тем не менее внутри треугольника также царила тьма. Стена, в которой располагалось светящееся отверстие, было не единственной различимой гранью пещеры. Прямо над острой вершиной треугольника виднелась полоска крыши. Блажка также ощущала стены слева и справа – примерно на расстоянии броска камня. Не видя иного пути, Блажка решила взобраться по склону и осмотреть светящийся портал. Несколько ступеней на этом пути были ей выше пояса. Подъем был чуть сложнее, чем казался. Она прикинула, как бы ей проще всего добраться до широкого выступа, тянувшегося сразу под проемом. Затем сделала шаг и замерла. В треугольнике возникло лицо – оно, будто пронзив поверхность чернил, медленно выплывало из непроницаемой тьмы. Лицо было женское, с угловатыми чертами, как у всех Рогов, только ее кожа была бледной и сияла тем же светом, что и камень, который обрамлял проем. Лицо выныривало в проем все ближе, пока не стал заметен головной убор из льдисто-голубых и серебристо-зеленых перьев. Опустив подбородок, лицо посмотрело на Блажку холодным и безжалостным взглядом. Блажка открыла рот, чтобы заговорить, но слова застряли в горле, когда лицо, показавшееся из тени, оказалось посажено на извивающееся тело огромной змеи. Глава 32 Немигающие глаза внимательно наблюдали за Блажкой, пока сама тварь, шумно скользя бледным животом по краю проема, покачиваясь, спускалась в пещеру. Расстояние сыграло с Блажкой злую шутку, и только теперь она увидела истинный размер ужасного существа. Лицо было громадным, как колесо телеги, а узкие золотистые глаза – с Блажкин кулак. Змея плавно спускалась по уступам, сверкая белой чешуей. Блажка выхватила катары и сделала один-единственный шаг назад, когда страх осознания пронзил ее вдоль позвоночника, от головы до сердца: «Попытайся сбежать и умрешь». Лицо эльфийской девы, увенчанное перьями, выглядело безжалостной маской, лишенной даже голодной агрессии хищника. Его взгляд будто свежевал Блажку, оставляя голой и бездыханной, погасив все огни ее решимости и овеяв ветром отчаяния. Лицо приблизилось, оказавшись на одном уровне с ней, однако тело все еще сползало по ступеням. Блажка могла бы плюнуть и попасть ему меж глаз. Оно находилось так ужасно близко, что его эльфоподобность превратилась в чудовищную пародию. Лицо парило рядом с Блажкой, словно одновременно игнорировало ее и оценивало ее ничтожность. Когда голова и шея повернулись в сторону, непрерывно поднимаясь, тело продолжило скользить вниз, укладываясь тяжелыми кольцами на пол пещеры, где стояла Блажка. Черт, змея ее окружает! Тварь снова опустила голову, и ее тело сжалось от напряжения. Теперь она находилась так близко к Блажке, что они могли поцеловаться. Но Блажка стояла уверенно, потея от страха, но стараясь не дрожать. Тонкие ноздри шевельнулись, принюхиваясь. Глаза-щелочки сузились, а зловещее золото, что их заполняло, потемнело от злобы. Черт. Челюсть распахнулась, являя полупрозрачные зубы. Из пухлого нёба торчало два изогнутых клыка – длинных, как клинки тальвара. Настоящая змея зашипела бы, но эта мерзость оставалась беззвучной, как сон мертвеца. Тогда тишину нарушила Блажка. – Знаешь… как для щели, ты что-то слишком похожа на стручок. Она нырнула вбок, тут же почувствовав дуновение воздуха – чудище ее атаковало. Вонзив одну катару в покрытую чешуей плоть, Блажка попыталась перепрыгнуть через живое кольцо, чтобы выйти из окружения. Но туловище взметнулось, отбросив Блажку в сторону, как только ее ноги оторвались от земли. Она упала, приложившись плечом о каменный пол, и выронила катару из левой руки. Змеиная голова уже плыла поперек туловища, готовясь к новой атаке. Причем очень быстро, нахрен! Блажка отпрянула с ее пути, едва успев избежать клыков. Вытянув свободную руку, она ухватилась за перья – но тотчас отлетела, когда змея резко дернулась. Блажка врезалась в края плоских валунов, и те приветствовали ее болью. Поднявшись, она обнаружила, что стоит на полпути между полом и проемом. Змея тоже вытянулась: теперь она качалась поверх колец из своего туловища и наблюдала за Блажкой, ожидая, когда та двинется, чтобы покончить с ней. Блажка дала себе обещание. Отрубить эту мерзкую голову и увидеть, как корчащийся труп в предсмертной агонии зальет пещеру кровью. Когда Блажка вскинула клинок, демоническая тварь издала еще одно немое шипение. Змея обрушилась, словно молния, покрытая чешуей. Блажка тоже прыгнула ей навстречу, изо всех оттолкнувшись от земли. Они столкнулись с такой скоростью, что никто не успел бы нанести удар. Эльфийская голова врезалась в Блажкино туловище и вцепилась в него. Уступ врезался ей в спину так, что треснул камень. Змея потянулась кверху, но Блажка свободной рукой крепко ухватилась за ее оперение и тоже взмыла в воздух. Повиснув на твари, она рубанула ее по шее, пустив мутную кровь. Порез, однако, получился неглубоким, к тому же сглаженным раскачиванием змеи. Опустив голову, тварь быстро заскользила, стараясь сбросить с себя наездницу. Блажка подскакивала и билась о камни, отказываясь отпускать змею, но перья, которые она сжимала, не выдержали и оторвались. Тварь попыталась свиться в кольцо, чтобы снова взять Блажку в окружение. Но та резанула по белым чешуйкам, заставив змею ринуться прочь от ее оружия – вверх по ступеням. Блажка побежала следом. Тварь плотно свернулась наверху и отвела назад прижатую к туловищу голову. Когда Блажка подобралась достаточно близко, змея бросилась на нее, но та наотмашь врезала ей по пасти катарой. Затем тварь, казалось, атакует снова, и Блажка опять взмахнула оружием, чтобы дать отпор клыкам, но змея сделала ложный выпад, остановившись еще на полпути к цели. Она как раз ждала, когда Блажка махнет клинком, чтобы открыться – и теперь укусила всерьез. Блажке едва удалось выставить руку, чтобы прикрыть лицо. Огромные клыки прошли мимо ее плоти. Когда пасть сомкнулась, Блажка крякнула, попыталась высвободить руку, но цепкие челюсти никак не выпускали ее. В отчаянии она потянулась другой рукой к глазам сучьей змеюки, но чудище открыло рот – отпустив Блажку – и толкнуло ее, сбив с ног. Раздавленная тяжестью твари, она скатилась по ступеням, ничего не видя за болью и чешуйчатой плотью. Змея заскользила, закручиваясь спиралью по всей длине своего туловища, оплетая Блажку, пока та не обнаружила, что находится в вертикальном положении, полностью окутанная плотными кольцами, с прижатыми руками и сдавленными легкими. Эльфийское лицо зависло сверху, снова вялое и безразличное, чуть смещаясь в сторону по мере того, как сжималось туловище. От невозможности вдохнуть у Блажки потемнело в глазах. Но она еще видела открывшуюся пасть и застывшую шею – тварь готовилась к убийству. – Н’АЛЬ! Давление ослабло. Блажка втянула воздух резким мучительным рывком. Лицо больше не смотрело на нее – его привлекло что-то над ней, за ней. Когда змеиные кольца позволили, Блажка повернулась в их объятиях, чтобы посмотреть, что так захватило чудовище. Там из темноты возникла эльфийка – она спустилась по склону и умоляюще воздела руки. Синица. – Н’Аль! Н’Аль! Наган’Аль, Акис’накам! Умоляющий взгляд был сосредоточен на змее, она говорила по-эльфийски – слишком быстро и горячо, чтобы Блажка разобрала слова. Опустив руки, она сбросила одежды, явив беременное тело. Голая, она припала к коленям перед змеей и продолжила молить ее, указывая на свой раздутый живот. Когда к Блажке в полной мере вернулось сознание, она сумела разобрать некоторые Синицыны слова. – Наган’Аль. Помоги ей! Она не асилья кага арху. Ты это знаешь! Умоляю… Наган’Аль, как ты однажды уже делала. Лицо, похоже, было зачаровано просительницей. Оно не слушало – оно взвешивало ее слова. Синица затихла, сложив ладони и подняв их перед собой. Ее лицо было исполнено смирения и уважения, но ощущалась в нем и искра решимости, совершенно не воинственной, но от этого только более сильной. Блажка видела такую всего несколько раз в жизни – обычно на лице Берил или Колючки. Змея повернулась к Блажке спиной, будто размышляя… …и размоталась. Блажка снова смогла дышать, когда змея медленно расслабилась, опустив ее на землю. Чудовище скользнуло вверх по каменным уступам и направилось в треугольный проем. Блажка, ослабшая от боли, осталась лежать на камнях, наблюдая за тварью, пока кончик хвоста не исчез в темноте. Тогда по ее телу пробежала дрожь. Синица стояла поблизости и одевалась. Одежда ее была грязной, как после долгой дороги. И сшитой на уньярский манер. – Это ты была в Страве, – заявила Блажка. Ответа не последовало. Эльфийка просто молча смотрела на нее. – Черт. – Блажка попыталась перейти на эльфийский. – Я тебя видела. Думала, ты… наваждение. Синица сделала пару шагов и склонилась над ней, коснулась ее подбородка. Открыла свой рот, как делает мать, когда хочет, чтобы дитя ей подражало. Обеспокоенная, что змеиная тварь каким-то образом ее отравила, Блажка подчинилась. Синица плюнула ей в рот. Потрясенная от возмущения, Блажка попыталась отпрянуть, но была слишком слаба, чтобы вырваться. Синица заставила ее закрыть рот, демонстративно сделала вид, будто сглатывает слюну. Блажка, нахмурившись, выполнила повеление. Только тогда Синица отпустила ее, отошла на несколько шагов и присела на корточки. Блажка громко сплюнула в сторону. – Какого хрена?