Дача почесала макушку под коротко остриженными волосами. – Насколько я понимаю, когда свины бегут, это очень громко. Стук копыт и все такое. Поэтому в копытах и используются жесты. – От жестов мало толку, когда стоишь в дозоре на стене, – сказала Блажка. – Нужно слышать, если кто крикнет, что приближаются тяжаки или кентавры. – Тогда надеюсь, вашему немому полукровке не придется поднимать этот крик, – парировала Дача. Блажка ударила женщину кулаком по умному порезанному лицу, сбив ее с ног. Она ожидала, что Инкус попытается отомстить, но трикратка стояла без движения. Аламра только опустила глаза. Дача приподнялась на локте и сплюнула кровью. Блажка походила перед ними, стиснув кулаки и негодуя от предвкушаемого неповиновения. Но когда никто не вызвался ей ответить, она крикнула через плечо Меду: – Выведите этих троих за мои стены. – Вождь? – Ты слышал, нахрен! Дача вскочила на ноги, от замешательства и тревоги сжав разбитую губу. – Это шутка? Такое испытание? – Нет. – Блажка покачала головой. – Вам нет места в моем копыте. Ни одной из вас. – А зачем выгонять? – спросила Аламра. – Мы вас обидели? – У меня свои причины. А обидели тем, что делаете вид, будто не знаете. Бегите отсюда и скажите своему хозяину, что ничего не вышло. – У меня нет хозяина, – сказала Инкус будто бы равнодушным тоном, но Блажка учуяла в нем обиду. Дача испытующе посмотрела на своих спутниц. Они плохо знали друг друга, поняла она теперь. – Похоже, у вас есть враги, – сказала Дача. – Мы не они. Мы не служим никому, кроме самих себя. И вас, если вы нам позволите. – Я не могу так рисковать, – ответила Блажка. – Три полукровки, которых я не знаю и которых привел тот, кто мне не слишком нравился, и за которыми гнались какие-то странные твари. – Она сделала шаг к Аламре и наклонилась над ней. – И у одной из вас имя вроде того, что у них. Имя, которое чертовски тяжело произнести. Как, ты говоришь, тебя зовут? Девушка вдохнула, чтобы ответить, но Блажка перебила ее. – Ухад Уль-Бадир Тарук Ультани. – Вы принимаете меня за кого-то, кем я не являюсь. – Это не произвело на Аламру никакого впечатления. – Это имя мне неизвестно. Блажка усмехнулась. – Подозреваю, это имя у него не единственное. – Я никому не служу. – Ага, а у меня две письки! – Блажка отступила. – Мед, посторонних нужно вывести из поселения. Сейчас же. – Прошу. Я могу себя проявить. Могу быть полезной, если дать шанс… Девушка осеклась, когда увидела, что Блажка снимает с плеча арбалет. – Никаких шансов, тирканианка. – Блажка вставила стрелу. – Но есть выбор. – Вождь, – предостерег Мед. Отказываясь его слушать, Блажка направила оружие. Аламра вздрогнула и отступила от тренчала, нацеленного ей в грудь. – И вот какой, – продолжила Блажка. – Покинуть мои стены и жить. Или остаться. Но я всажу эту стрелу в тебя здесь и сейчас. А твои спутницы смогут сделать выбор позже, когда увидят, что я не шучу. Дача выступила вперед, встав между Аламрой и тренчалом. – Я не думаю, что вы шутите, – сказала она. – Но я начинаю думать, что вы, нахрен, сумасшедшая. – И, как бы то ни было, тебе это ничего хорошего не предвещает, да? – Да. Это значит, что я скорее всего сегодня умру. Или вы меня убьете, или те смеющиеся псы, которые рыщут снаружи. И еще это значит, что мне не стоило приходить. Не стоило покидать Гиспарту, ждать в том траханом борделе, пока прибудет ездок и отведет нас сюда. И он прибыл. Не какой-нибудь кочевник, а Ублажка, сама вождь. Та, кого мы втроем хотели здесь найти, каждая своим путем. Но она приняла нас за шлюх и отказалась слушать, оставив стоять как стояли. Тогда у нас тоже был выбор. Сдаться или пойти дальше, нахрен! И… – Дача горько пожала плечами. – Щербе в борделе больше не были рады, поэтому мы предложили оставшиеся у Инкус монеты, а потом только выковыривали пыль из зубов, пока она не осела. Он должен был подвести нас поближе и ускакать, потому что думал, вы его убьете, так же, как я думаю, что вы убьете нас сейчас. Но потом на нас напали псы, и тогда пришла его очередь сделать выбор. Он мог бросить нас. Но не бросил. Если бы можно было спросить его сейчас, думаю, он сказал бы, что выбор был неверный. Таким же мне кажется сейчас мой, если сказать честно. Так что жмите на крючок, вождь, если думаете, что я лгу. Я поклялась, уходя в Уделье, что буду ездить с Ублюдками или умру на пути к этой цели. Так что, если у меня есть выбор, то я лучше приму быструю стрелу, чем дам чудовищам разорвать себя на куски. – Ободряющая речь, – сказала Блажка. – Но у Ублюдков уже есть опыт со странными полукровками, которые появляются откуда ни возьмись. И у которых тоже язык подвешен. И тех, кто помыкают своими приспешниками, делая вид, что они в опасности, тогда как это просто такая манера вершить свои дела. Ваша история ничего не меняет. – Тогда делайте, что должны, – сказала Аламра. Медленным, грациозным движением она обошла стоявшую в защитной позе Дачу и опустилась на колени. – Я не служу тому, кого вы назвали. А если бы служила, то не боялась бы джинна в образе дибы. А я боюсь. Поэтому я умру здесь, сразу и быстро, и, поскольку вы не примете меня, свободной от чьих угодно приказов. Дача тяжело сглотнула комок в горле и опустилась на колени рядом с ней. Лицо трикратки было скрыто за волосами, но и она преклонилась на пыльную землю. – Довольно этого дерьма, – сказала Блажка. – Поднимайтесь все, нахрен. Никто не двинулся с места. – Я сказала, поднимайтесь, нахрен, соплячки! Глухие, жердины, со шрамами – это не значит, что я должна повторять! Встать! Дача поняла первой и вскочила. На распухших губах у нее расцветала улыбка. Инкус поднялась следом, спружинив слева от полуорка. Затем наконец – Аламра, все так же глядя в землю. Блажка подманила Петро и Абрила. – Устройте их в казарме для сопляков. – Да, вождь. – Петро дал женщинам знак идти за ним. Абрил выбежал перед Инкус, чтобы пойти спиной вперед. – Повезло тебе, что не слышишь. Большинство ребят храпят. Я Абрил. Помогу тебе занять нижнюю полку. Или, может, верхнюю, если над Уйдалом. Он храпит громче всех. В таком случае даже если ты сломаешь койку и упадешь, то раздавишь его, и нам всем станет легче спать… как только уснем после падения… Блажка ухватила Аламру за руку, когда та проходила мимо, притянула к себе и прошипела: – Поймаю тебя, если будешь трахаться с парнями за услуги или послабления, – вернешься в пустоши, и неважно, будут там демоны-псы или нет. Поняла? – Поняла. – Надо отвечать: «Да, вождь». – Да, вождь. Отпустив ее, Блажка подавила нарастающий кашель. Мед встал рядом. – Я на минуту подумал, ты всех троих убьешь. Крутой прием, вождь. – Никакой не прием. Я бы и убила, но… – Нутро подсказало, что не надо. Блажка кивнула. – Они либо говорят правду, либо чертовски хорошо фиглярят. Надо, наверное, попросить Лодыря оценить их выступление. – А ему ты уже, значит, доверяешь? Он попытался это скрыть, но Блажка уловила в его голосе упрек. Это заставило ее задуматься. – Доверю ли я ему свою жизнь? Нет. Этого достойны только посвященные братья. Но я не думаю, что он желает нам зла. Он не появился с набухшим стручком на наше копыто. Думаю, такое будет вызывать у меня подозрения до самой смерти. Мед медленно кивнул, соглашаясь. По тому, как его взгляд дрогнул и сжался рот, было видно: он что-то замалчивает. – Что? – Ну… – Мед провел рукой по своему эльфийскому гребню. – Он появился с набухшим стручком не на копыто. Блажка пожалела, что подстегнула его, и заставила его пожалеть, что подстегнула, одним своим взглядом. – У меня опять непреодолимое желание всадить в кого-нибудь стрелу. Мед начал пятиться в сторону. – Пойду-ка лучше соберу ребят.