— В изоляторе временного содержания. — У него есть адвокат? — Да, один из лучших. — Хорошо, — вздыхаю я и, помолчав, добавляю. — А я смогу с ним увидеться? — Думаю, да, — чуть помедлив, отзывается Костя. — Если у тебя есть такое желание. — Конечно, есть! Он же мой муж! — Да-да, разумеется, — спешно кивает он и после короткой паузы спрашивает. — Возможно, это не мое дело, но… Выходит, ваш конфликт, связанный с Викторией Меньшиковой, исчерпан? — Ах, если бы, — горько усмехаюсь. — Конфликт в самом разгаре. Но я все равно хочу его увидеть. Наверняка ему сейчас непросто. — Не то слово, — Костя поправляет очки и снова фокусируется на моем лице. — Ну а ты сама как? Справляешься? В его голосе столько неподдельного участия, что я не выдерживаю и снова громко всхлипываю: — С большим трудом, Кость. С очень большим трудом… — Бедняжка, — его рука вновь находит мое плечо. — Могу я тебе как-то помочь? — Сделай так, чтобы Эдгара не посадили, — я вонзаюсь в него молящим взглядом. — Бога ради, Костя, помоги ему. — Я сделаю все, что от меня зависит, — уголки его губ ободряюще взлетают вверх. — Обещаю. — Спасибо. — Как ты себя чувствуешь? Голова больше не кружится? Не тошнит? — Тошнит, — снова вздыхаю. — Но теперь это мое нормальное состояние. — В смысле? — хмурится. — Я беременна, Кость. Поэтому тошнота — мой верный друг в ближайшие недели. Свитинский вздрагивает. Его серые глаза изумленно расширяются, а уголки губ заламываются вниз. — Да ты что, Яся? Не шутишь? — ошарашенно уточняет он. — Таким не шутят. — Что ж, — его голос звучит очень сипло. — Поздравляю. Не дождавшись моего ответа, Свитинский отворачивается, пряча взор. Выглядит ошарашенным и каким-то потерянным. Что его так смутило? — Спасибо, — отзываюсь я. — Ты очень удивлен, не так ли? — Да, извини за реакцию, — он прокашливается. — Просто уж очень это неожиданно. — Понимаю. Я сама до сих пор в шоке. — А Чаров знает? — Свитинский снова поворачивается ко мне. — О чем? О беременности? Пока нет. Я не успела ему сообщить. — Ясно. Ну… Я, пожалуй, пойду, — Костя поднимается на ноги. — Как появятся какие-нибудь новости об Эдгаре, обязательно дам тебе знать. — Хорошо, Кость. Я буду ждать. — Не вставай, дверь я захлопну, — он делает предостерегающий жест, чтобы я не поднималась. — Тебе в твоем положении нужно больше покоя. — Да уж, — силюсь улыбнуться. — Это верно. — Ну пока. Будем на связи. — Пока, Кость, — машу ему рукой. — И спасибо, что ты есть. Без тебя мне было бы туго. — Я всегда буду рядом, Ясь, — на его губах вновь появляется улыбка. Непривычно дерзкая и решительная. — Даже не сомневайся. Глава 15 Ночь проходит паршиво. Я мечусь по подушке, ворочаюсь с боку на бок, силясь уснуть, но непроходящее волнение за Чарова мешает нервам успокоиться. В груди свинцовая тяжесть, а в голове ворох вопросов. Как он там? Что делает? Думает ли о нас с Миланой?.. Обидно, что мы так и не смогли нормально поговорить. Я сыпала обвинениями, а Эдгар отнекивался. Это совсем непохоже на конструктивный диалог. Хотя очевидно, что именно это нам и нужно: сесть друг напротив друга и, отринув эмоции, высказаться. Раньше у нас с Чаровым не было никаких проблем с откровенностью. Во что же мы превратились сейчас? Возможно, это глупо, но до тех пор, пока он открыто не признается в неверности, во мне будет теплиться надежда. Сотой долей души я буду верить в его невиновность. Буду надеяться, что его подставили и оболгали. Знаю-знаю, доказательства его измены практически неоспоримы, но я не могу запретить себе уповать на чудо. Я слишком сильно люблю Эдгара. И знаю, что, несмотря ни на что, он благородный человек. Если его связывают отношения с другой, рано или поздно он признается в этом. Он найдет в себе силы быть честным со мной. Когда первые рассветные лучи просачиваются сквозь шторы, я откидываю одеяло и иду в ванную. Принимаю душ, крашусь. Тщательно привожу себя в порядок. Затем бужу Милану, готовлю ей завтрак и собираю в школу. Дочка спрашивает об отце и мне приходится соврать, что он задержался на работе. Как только Милана уезжает вместе с водителем, я тут же хватаюсь за телефон. Для звонков еще слишком рано, но я больше не в силах ждать. Если прямо сейчас не узнаю подробности о делах Чарова, неминуемо взлечу на воздух от нетерпения. Набираю номер Кости и принимаюсь покусывать ноготь на большом пальце. К счастью, друг отвечает довольно быстро, и его голос совсем не кажется сонным. — Доброе утро! Не разбудила? — Нет, — отзывается Свитинский. — Я с пяти часов утра на ногах. — Есть новости? Он выдерживает небольшую паузу, а затем вздыхает: — Ничего хорошего, Ясь. Внутри меня надламывается еще один невидимый стержень, а перед глазами бликуют красные вспышки. До боли закусываю губу и хриплю: — Рассказывай. — Обвинения у прокуратуры серьезные, так просто не отмахнешься. Доказательства, как ни странно, тоже имеются. В общем, дело нешуточное. Будем разбираться, но я совсем уверен, что у Эдгара получится отвертеться. Слишком плотно за него взялись. — Думаешь, его подставили? — Может быть, — отвечает задумчиво. — Но даже если это так, то подставу состряпали грамотно. — Вот черт! — выругиваюсь я. — Как же это все некстати! — Такое никогда не бывает вовремя, Ясь, — философски замечает Костя. В течение нескольких секунд я пытаюсь примириться с суровой неизбежностью, а потом говорю: — Я хочу его увидеть, Кость. Сегодня. Это возможно? — Думаю, да, — после недолгого колебания отвечает он. — Ты ведь его законная супруга. — Вот именно. — Я уточню этот момент, но, скорее всего, проблем не возникнет. Адрес изолятора сброшу сообщением. — Хорошо, — удовлетворенно выдыхаю. — Спасибо, Кость. Будем на связи. Я уже хочу повесить трубку, но голос Свитинского вынуждает меня притормозить: — Ясь, погоди. А ты примерно в котором часу к Эдгару собираешься? Хочу адвоката предупредить. Ну, чтобы он тоже был там во избежание всяких казусов. — Да я, если честно, прямо сейчас выезжать собиралась... Или стоит подождать? — Дождись, пожалуйста, моей отмашки. Не хочется, чтобы что-нибудь пошло не так.