Дальше можно припомнить бывшему мужу все те случаи, когда ребёнок болел после выходных с папой. Аллергия – «Зачем надо было тащить ребёнка в гости к родственникам в дом, где живут две кошки?» Диарея – «Какой разумный человек будет брать пирожки в придорожном кафе?» Тепловой удар – «Это ж надо было догадаться пойти на набережную, где ни единого деревца, в самый солнцепёк!» Выиграет ли ребёнок от того, что мама докажет папе, что он худший родитель? – Знаешь, – поделился со мной как-то знакомый, – каждый раз после нашего общения с сыном, бывшая звонит и орёт, что я что-то не так сделал и ребёнок из-за меня опять болеет. То понос, то насморк, то сыпь, то отит. Это психосоматика какая-то? Я уж думаю, может лучше вообще не брать его, пока не подрастёт? А то ребенок вечно болеет, а я вечно виноватый. – Наоборот. Бери чаще. Не только в воскресенье, а и на неделе несколько раз после садика. – Поможет? – Непременно. Во-первых, его ребёнку три года и у него период адаптации к садику. Дети в этот период склонны к частым заболеваниям. И то, что заболевание случается после общения с папой, может быть простым совпадением. Вне общения с папой ребёнок тоже болеет, но обвинять в этом некого. Увеличение количества встреч может привести к тому, что мамина статистика сломается. Станет очевидно, что частота заболеваний не особо зависит от частоты прогулок с папой. Во-вторых, если это психосоматика, значит, другими словами, имеет место снижение иммунитета в ответ на стрессовую ситуацию. Редкое общение с папой может восприниматься как стрессовое событие. Радостное, но стрессовое. Если есть возможность, то лучше общаться регулярно, несколько раз на неделе по 1,5–2 часа, чем раз в месяц забирать ребёнка сразу на два выходных дня. Частые, регулярные встречи не будут восприниматься как стрессовое событие. В-третьих, опыт сделает своё дело. Да, у ребёнка может ухудшиться самочувствие из-за какой-то ситуации. Перегрели, простудили, не знали, что будет такая реакция на продукт, не уследили, не удержали, упал, ударился – то, что можно условно отнести к «родительским ошибкам». Но с каждой ошибкой прирастает опыт. Родительский багаж наполняется новыми выводами. – Ты что, не знал, что его всегда рвёт после того, как он в кафе пиццу запивает молочным коктейлем?! Ну, справедливости ради, мама тоже об этом не сразу узнала, а только после того, как эта история при ней повторилась дважды. – Ты что, не знал, что у него аллергия на солнце? – Так мы в тени сидели. – В тени сидели. А купались тоже в тени? Или ты думал через воду солнечные лучи на кожу не попадают? Он у меня даже в море в футболке с длинным рукавом купается! Прежде, чем мама узнала про специфическую реакцию на солнце и придумала, что можно купаться в футболке (если очень-очень хочется купаться), она тоже столкнулась с непонятной красной сыпью на теле сына после пляжа. Было бы удобно, если бы к каждому ребёнку прилагалась с рождения индивидуальная инструкция, рассказывающая о его особенностях. И тогда можно было ставить в вину второму родителю, что он с ней не ознакомился. Но так как готовой инструкции нет, она создаётся в процессе роста ребёнка, то какие-то новые пункты в ней появляются постоянно. Если родители живут отдельно, то их инструкции могут отличаться. Более полной будет инструкция того родителя, с кем ребёнок находится рядом большее количество времени. В интересах ребёнка приводить папину и мамину инструкцию к общему виду. Но не обязательно делать это через упрёк. Упрёки, критика, обвинения – не столько делают полней инструкцию, сколько вредят отношениям. У родителя, который больше проводит времени с ребёнком, больше уже совершенных «ошибок» и больше опыта. Поэтому ему кажется, что другой не знает «очевидных» вещей. Мама учится быть родителем. Папа учится быть родителем. Но кто-то из них учится этому быстрее. «Отстающий» родитель может «догнать», не тогда, когда его будут ещё больше ограничивать в общении с ребёнком, а когда ему предоставят ещё больше возможностей для «прокачивания» родительских компетенций. И что же? Спокойно смотреть как второй родитель «лажает»? Если это не угрожает жизни и здоровью – да. Потому что «лажает» – может быть субъективной оценкой. Другой подход, отличный от вашего, не обязательно хуже. В основе могут быть другие приоритеты. – Зачем ты ему разрешил пить сок на улице? Ты что, не знал, что он непременно обольётся? Теперь куртка грязная. В чём завтра в садик пойдет? Она же высохнуть не успеет! – Да ладно, мелочи. Ну, в грязной сходит. – Конечно, тебе легко так говорить! Не ты же куртку покупал! И стирать не тебе! – Ребёнок пить хотел. – А просто воду нельзя было дать? Жажду водой утоляют! – Так он сок просил. Вечно ты из-за пустяка заводишься. Зато он научился сам трубочку вставлять. В следующий раз будет аккуратнее. Без пятен невозможно научиться аккуратности. – Ага, ты вот к своим тридцати так и не научился! Как легко от пятна на детской куртке бывшие супруги переходят к генерализованным посланиям относительно личных характеристик. «Вечно ты!» «А ты к своим тридцати!» Это фразы – конфликтогены. Могут перерасти в громкую перепалку, с вытаскиванием из ячеек памяти событий дня свадьбы и последующих. В отношениях бывших супругов эти фразы вряд ли что-то изменят. Еще один рядовой конфликт после развода – от него взрослым ни жарко, ни холодно. Но он ударяет по ребёнку. Если считаете, что от действий второго родителя есть угроза для жизни и здоровья ребёнка, нужно вмешаться. Если же угрозы здоровью нет, а есть другие приоритеты и другой подход к воспитанию, то уговорить себя, что нет ничего критичного в том, что на другой территории могут быть другие правила. Меньше взаимной критики. Когда хочется обрушиться с обвинениями, можно снять белое пальто и напомнить себе: «У меня тоже было так, что ребёнок приходил с прогулки с мокрыми ногами. У меня тоже ребёнок падал и разбивал губу. У меня тоже ребёнок однажды терялся в магазине». Когда родители в браке, живут вместе, ситуации недовольства вторым родителем тоже бывают. Вопросы типа «Что делать, если муж срывается на ребёнка?» приходят в почту психолога достаточно часто. «Как объяснить мужу, что не стоит наказывать за слёзы?» «Хочу, чтобы муж перестал сравнивать детей. Может быть есть статья на эту тему?» То есть, если ошибки в воспитании совершает любимый муж, то обычно идет поиск варианта, как ему объяснить почему лучше делать по-другому. А если эту же ошибку совершил бывший муж, с которым острые конфликтные отношения, то хочется побольнее ткнуть носом и доказать, что быть отцом своим детям он тоже недостоин. Если спустя годы после официального развода все еще хочется доказывать бывшему мужу, что он недочеловек и мстить, то развод не прожит. Кризис затянулся. Как говорить с детьми о разводе Я не буду приводить конкретные фразы. Фразы могут быть любые, которые вам ближе, но донести нужно следующее: • дело не в детях, причина не в них; • мама и папа их любят и будут любить даже тогда, когда будут жить отдельно; • в жизни будут перемены, но к ним можно привыкнуть. Главный принцип: убрать детей с линии огня. Дети не должны быть свидетелем конфликта. Эмоций обычно много. Детей от них лучше оградить. На острый период операции «развод» можно увезти детей в гости к бабушке или тёте. К кому-то знакомому и родному, где детям будет спокойно и безопасно. Говорить с детьми нужно тогда, когда родители уже эмоционально успокоились и сами поняли, какой будет их жизнь в ближайшем будущем. Разговоры двух человек, готовившихся стать «бывшими», могут происходить на повышенных тонах. Для детей травматично быть свидетелями родительской ссоры. В их упрощенном черно-белом мышлении кто-то в этом случае должен стать хорошим, а кто-то плохим. «Мама кричала на папу, и папа ушел. Мама плохая». «Папа кричал, а мама плакала. Папа плохой». У родителей в состоянии аффекта может возникнуть идея для манипуляции детскими чувствами. «Всё дети, папа нас бросает и уходит жить к другой тёте!» Дети ревут, цепляются за папу. Папа остается, но это кратковременная победа. Дети уснули – папа ушёл. У ребёнка чувство вины, что он уснул и упустил папу. Или ребёнок видел, как мама молча выставила папе чемодан. Мама не пустила папу домой. Ребёнок знает сказку про Заюшкину избушку и лису, которая Зайца в свой дом не пустила. Лиса там однозначно плохая. А тут мама себя ведёт как та лиса. Ребёнок не знает, что при этом чувствует мама, обнаружившая в незакрытом профиле социальной сети переписку мужа, указывающую на длительную интимную связь с коллегой. Никто же в здравом уме не будет раскрывать ребёнку эти подробности. Аргумент: «Сынок, так надо. Это потому что папа себя плохо вёл» – проясняет мамино поведение, но делает плохим папу. А ребёнку вообще-то одинаково травматично считать плохим любого из родителей. Потому что в нём есть и папина, и мамина часть. «Я похож на папу» и «Я похож на маму». Прекрасная картина «Я» может быть омрачена открытием «Я похож на ПЛОХОГО папу и ЗЛУЮ маму». Не надо так. Пусть по возможности все эмоциональные бури пройдут в отсутствие ребёнка. Лучше, если ему потом родители на холодную голову, успокоившиеся в принятии решения, сообщат о предстоящих изменениях. Это касается не только малышей. Подростков тоже желательно оградить. Да, они многое понимают, но от этого понимания не легче. Представьте, каково четырнадцатилетней девочке подростку, когда она становится свидетелем родительской ссоры, после чего её обожаемый папа уходит из дома с вещами, объявив, что любит другую женщину. Она трясущимися руками ищет в аптечке валерьянку для мамы. Не находит, звонит бабушке. Бабушка вызывает скорую, потому что на фоне стресса у женщины начинается приступ астмы. Девочка встречает скорую, пугается, что мама умрёт. А потом ещё несколько дней мама рыдает на плече подруги, приговаривая: «Я не хочу жить», – а девочка все это слышит и верит маме. Через два месяца отец возвращается. Он все осознал и хочет начать сначала. Жена простила мужа. Они даже съездили вдвоём в отпуск, устроив новый медовый месяц. А дочь отца простить не может. Девочку ведут к психологу с проблемой: «Она постоянно хамит отцу». Психолог диагностирует у подростка признаки депрессии. Ее стабильный мир рухнул. Отец в её глазах стал предателем. А она всегда была «папиной дочкой». Непринятие отца оборачивается аутоагрессией. Ненавистью к той части себя, которая «папина». На папу больше нельзя положиться. Недоумение, как мама смогла простить измену. Подростковый максимализм не даёт с этим мириться. Мама теперь воспринимается как слабая. Слабая духовно и физически. В представлении девочки, разовый вызов скорой на сильных эмоциях сформировал представление, что мама уязвима, у неё астма, она в любой момент может умереть. На маму теперь тоже нельзя опереться. Ещё совсем недавно у девочки был мощный тыл в виде сильных и любящих мамы и папы. А теперь слабая мама и ненадёжный папа. Не у кого искать поддержки. Маму надо беречь, ей нельзя нести свои проблемы. А папе тоже нельзя, нет доверия. И как дальше жить, а главное, зачем, если твой мир в любой момент может перевернуться? Ну, то есть, грубость по отношению к отцу была далеко не главной проблемой ребёнка, а только верхушкой айсберга. Я не буду маркировать ошибкой временный уход мужчины. Возможно, это было необходимо обоим супругам для переоценки своих отношений. Но сделать дочь, во-первых, свидетелем выяснения отношений, во-вторых, спасителем мамы? А в-третьих, никак с девочкой не поговорить? Вот это ошибки и очень серьёзные. Отец ушёл, не объяснив дочери мотивы своего поведения. А потом вернулся назад и тоже без объяснений. Поссорился с женой, помирился с женой. А с дочерью – как будто ничего не произошло. Ушёл, не сказав, что по-прежнему сильно ее любит и всегда останется для неё отцом. Не сказав, что у неё прекрасная мама, которую он уважает, но прямо сейчас не может с ней жить. Не сказав, какими видит их дальнейшие отношения, как они будут общаться, живя в разных домах. Ушёл и два месяца не выходил с дочерью на связь. Да, ему нужно было разобраться в своих чувствах, в своей жизни. Но отношения с детьми нельзя ставить на паузу. Он пришёл – и опять ничего не сказал. Как будто не заметил, что дочь за это время стала совсем другая, и с ней после перерыва нужно по-новому выстраивать отношения. Она четырнадцать лет отца любила, потом два месяца ненавидела, а теперь любит и ненавидит одновременно. Хочет простить – и не может: а как простить, если он лично у нее даже не просил прощения? Хочет снова доверять – и боится: а вдруг опять уйдет? Он же не сказал, что больше такого не повторится. И выдерживать эту амбивалентность очень тяжело. И рассказать о ней ни папе, ни маме не может. Как же рассказать, если с ней об этом не разговаривают? С детьми надо разговаривать. Но сначала приведите в порядок свое эмоциональное состояние. Вы взрослые. У вас для этого возможности. В крайнем случае есть телефоны доверия, куда можно позвонить в критической ситуации. Заботьтесь о себе. А при детях старайтесь проявлять стойкость. Оставаясь для них надежным взрослым. Заключение Я здесь ничего не писала про возможность сохранения брака. Про это есть другие книги. Много книг про то, как улучшить отношения в паре и про то, как спасти брак. Но, к сожалению, спасти не всегда получается. Ты можешь сколько угодно менять себя и работать над отношениями, но какой в этом толк, если другой видит только один вариант развития событий – развод, потому что вся его энергия уже в новых отношениях. И я пишу именно «сохранение брака», а не «сохранение семьи». Потому что в моём понимании семья проходит через существенные перемены, но остаётся семьёй даже после развода, если есть дети. Может быть, семья станет меньше. Может быть, она станет большой и разветвлённой. Если попросить ребёнка разведённых родителей нарисовать свою семью – он нарисует. Нарисует себя и маму. Себя, маму, кошку. Себя, маму, бабушку, дедушку. Себя и папу. Или себя, маму и папу. Маму и папу, даже если их брак распался, и они больше не живут вместе. В наилучшем варианте у детей должно сохраниться ощущение полной семьи. Должны сохраниться хорошие отношения с обоими родителями. Проходя через сложный период развода, постарайтесь убрать детей из зоны конфликта, не выясняя при них отношения. Постарайтесь сделать так, чтобы ваши эмоции не затопили ребёнка. Эмоций поднимается много, отреагировать их необходимо, но находите возможность рыдать, выражать злость, обиду и другие поднимающиеся эмоции не при детях, чтобы не напугать их. Ищите поддержку. Ищите тех близких людей, кому можно поплакать и выговорить всё, что есть на душе. Тех, кто обнимет, заварит чай, выслушает, позовёт гулять, скажет, что всё будет хорошо. Ищите психологическую помощь. С психологом легче проживать этот непростой этап. Если финансовые условия не позволяют оплачивать услуги психолога, можно поискать кризисные центры с бесплатной помощью, можно звонить на телефоны доверия. Ищите ресурсные примеры людей, которые уже прошли этот опыт раньше вас, уже пережили и наладили свою жизнь. Они смогли, они справились. Вы тоже справитесь. Ищите новые опоры. Шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком выстраивая новую жизнь. * * *