– Уверен, что так. Ничего, в наших краях скоро поправишься. Стаканами будешь спирт глушить. – Я и от сериалов стал воздерживаться, – сказал Елисей. – Там в кадре постоянно мелькает алкоголь. Герои смачно осушают бокалы с виски по поводу и без, в одиночестве и в компании, затыкая паузы и поддерживая диалог. Если бы при просмотре «Ада на колесах» я накатывал по стопке бурбона каждый раз, когда мне в глаза изящно и будто невзначай тычут выпивкой, то к шестой серии я бы заговорил с персонажами, а к десятой – помчался бы в магазин за револьвером и ковбойской шляпой. Гриша понимающе убрал текилу в шкаф. – Кстати, о выпивке, – продолжил Елисей. – Где у вас самый крутой крафтовый бар? – Сожжешь его, чтобы не соблазнял? – Ни в коем случае. Я бы сходил туда. Гриша озадаченно почесал затылок. – Блог сам себя не напишет, – объяснил Елисей. – А пить я там не собираюсь. – Подписчики не поймут, – согласился Гриша. * * * Елисея мучило чувство вины. Он нагло заснул в грязной толстовке, сбил Грише и Владу режим питания, вторгся в их устоявшийся быт. Пускай они проведут вечер без хворого постояльца и рассудят, как с ним поступить. Если оставят без пяти минут иждивенца у себя, то славно. Если выпнут, тоже не беда. Можно податься в Саратов. Либо вернуться в Петербург. Либо махнуть на все и осесть в Трехгорном. Это не лучший исход, но и не катастрофа. Елисей шагал по широким тротуарам и скользил взглядом по вывескам. «Неврологический центр лечения боли», «Вейпер из виртуальной галактики», «Санта Барбер», творческая студия для детей «Рандеву Кидс», квест-пространство «Ризома», магазин инструментов «Синьор Гвоздодер», продуктовый «Анчар». Елисей поостерегся бы обедать снедью оттуда. Город ухмылялся и интриговал. Бар «Рекурсия» располагался в самом конце центральной улицы Нарайна, названной, согласно «Википедии», в честь местного большевика-революционера. Обилие света и воодушевленных лиц за стеклянным фасадом притягивало, а в воздухе витал легкий хмельной запах куража, раскрепощенности и скрепленного выпивкой студенческого братства и сестринства. Елисей набрал в грудь воздуха, настраиваясь стоять насмерть в битве с искушением, и толкнул дверь. Сорок кранов с самыми разными сортами – от пацифистского цветочного сидра до ячменного вина с воинственным нравом, от консервативного лагера для олдфагов до экспериментального имперского стаута с замахом на революцию в истории пивоварения, от бельгийских ламбиков до челябинских портеров, от норвежцев до голландцев, от американцев до эстонцев – способны были удовлетворить самого взыскательного пивного брюзгу, привыкшего принижать плюсы и раздувать минусы. Прямоугольные столы для компаний от двух до десяти человек тянулись вдоль иссиня-черной стены с ликбезом по пивной теории. Рядом с холодильниками, забитыми сверху донизу бутылочным крафтом, разместился большой стол в форме полукруга, а над ним нависала помпезная трехъярусная люстра с пустыми бутылками, перевернутыми вверх дном. Их пестрые этикетки хотелось коллекционировать и коллекционировать. В баре восседали вчерашние подростки с оголенными щиколотками и симпатичные бунтарки с синими и зелеными волосами, принарядившиеся для выхода в свет давние подруги и робкие парочки на втором или третьем свидании, псевдонордические самцы с ухоженными бородами и выбритые до синевы канцелярские служаки. Наметанный глаз Елисея вмиг различал прожженных бир-гиков и настороженных неофитов. Экраны беззвучно транслировали футбол, а из колонок лился приятный фолк. Елисей попал в свою стихию. Он приметил двух одиноких посетителей. Первый, моложавый субъект в малость помятом синем костюме, усердно поглощал креветки. Вторая, отрешенная девушка с каре, облаченная в свободную блузку и джинсы, задумчиво вертела перед собой картонную подставку для пива то по часовой стрелке, то против нее. Девушка словно сбежала с посредственного концерта и теперь размышляла, правильно поступила или нет. Бокал ее был пуст, если не считать крохотных клочков пены на дне. – Здравствуйте, – обратился Елисей. – Вы решите, что я к вам клеюсь, однако это не так. Она медленно подняла на него взгляд. Далекий от ласкового. – Штука в том, что я делаю обзоры пива, а из-за фарингита мне пить запрещено. Бытие устроило мне засаду. – Не вам жаловаться на бытие, – сказала девушка. – Вы, например, сегодня третий, кто ко мне подкатывает. Первый интересовался моими музыкальными пристрастиями. Второй вспоминал отца, который пас лошадей. Вы же давите на жалость. – Вы неверно поняли, – возразил Елисей. – Я пивной блогер и собираю материал для обзора. Вот. Он показал незнакомке свой профиль в «Инстаграме». Лицо ее посветлело. – Ого! – Что «ого»? – Вы тот самый обзорщик, который пишет об ураганах, лавинах и прочей стихийной жути? – Смотрю, вы в теме. – Читала ваши публикации на «Крафт депо». Значит, про фарингит это правда? – Сущая правда. Девушка прикрыла лицо рукой. – Простите, я вам нагрубила. – Ерунда, обычное недоразумение. Так вот. Я отчаянно нуждаюсь в помощи. Давайте я возьму вам пиво, вы его протестируете, а я приду домой и по горячим следам набросаю заметку. Идет? – И вы не увяжетесь за мной до дома? – Даже не умоляйте. Она кивнула. – Есть уточнение. Позвольте мне побыть эмансипированной женщиной и самой купить себе пиво. – Это лишнее. Я никогда не покупаю пиво. Меня им угощают. Елисей достал из кармана пластиковую карточку. – Пожизненный абонемент на бесплатное пиво от Крафтовой ассоциации России. – Ого! – Какой сорт вам принести? – Любой, только не сладкий. И без молока. – Непереносимость лактозы? – Вроде того. Пряча ликование, Елисей подошел к барной стойке и помахал абонементом перед барменом с пышными усами, подровненными ножницами по последней моде. Бармен, узнав блогера, настоял на совместном селфи, а затем принялся вдохновенно перечислять новинки. Крафтовый рынок определенно переживал взлет. У Елисея все скрутило внутри от недоступного ему изобилия, пока он выбирал. – Извините за задержку, – сказал он, возвращаясь за столик с пивом для девушки и апельсиновым соком для себя. – К вашим услугам сухой стаут «Испытание пеплом». В основе ячменный солод, копченный на торфе. – Звучит как название ядерной боеголовки. – Угу. Кстати, я вспомнил киношный штамп. По логике сценаристов, я мимоходом, как бы ненароком, должен спросить: «Извините, я забыл ваше имя». – А я должна ответить: «Я его не называла». И заподозрить вас в тайных намерениях. – Именно! Елисей на мгновение откинул голову и опустил веки. Ему нравилась его собеседница. Его завораживали ее сдержанный голос, непокорные волосы соломенного цвета и милая щербинка между передними зубами. – У меня эксцентричное имя, – сказала она. – Жизель? – Близко. – Жанна. – Побойтесь бога. – Жозефина? – И я всю жизнь обречена искать Наполеона с имперскими амбициями. Елисей хмыкнул. – Я запутался. – В общем, это шутка. Я Ира. Оригинально, правда? – Головоломно. – Елисей поскреб в затылке. – А как зовут вас? – Как и героя из «Сказки о мертвой царевне» Пушкина.