И правда показал, не упустив, так сказать, ни одной детали. Это было волшебное утро. Целительное. Оно вселяло еще не уверенность, но уже надежду на разрешение всех проблем и счастливое будущее. Я обнимала Боннера, нежилась в его объятиях, едва не мурлыча от блаженства, и рассматривала странные рисунки на сильном теле. А еще позволяла себе мечтать. О нем. О нас. Тихонечко, про себя. Чтобы не спугнуть этого «одиночку», по губам которого блуждала таинственная непривычная улыбка без намека на насмешку. Адам напоминал матерого дикого кота, развалившегося на кровати в, казалось бы, беспечной неге, поглядывающего из-под светлых ресниц с веселым прищуром и поощряющего любые манипуляции с моей стороны. До тех пор, пока кто-то не вошел в дом. – Мы не одни, – вдруг сообщил Боннер, приподнимаясь на локтях и продолжая медленно поглаживать мою спину. С его пальцев послушно соскользнула тьма, обогнула меня и просочилась под двери спальни, оставляя легкую серую дымку. – Что? – Упоение словно рукой сняло. – Все в порядке. Это Донна, – проговорил Адам, продолжая напряженно всматриваться в стену напротив остекленевшими черными глазами. – Не переживай. – Твоя сестра? – Я заелозила, села на колени, прикрывая голую грудь одним из одеял и внезапно снова почувствовав смущение. – Нужно одеться и… – Она не войдет сюда, не спеши. Тем не менее Боннер первым поднялся и стал собирать вещи с пола, совершенно не стесняясь своей наготы. На кровать перекочевало мое белье и шорты, через пару мгновений рядом упала футболка. Он сам, даже не глядя в мою сторону, задумчиво прошелся к столу, открыл один из ящиков, вынул блокнот и что-то записал, убрав его назад. Отчего-то стало обидно. Не то чтобы я ожидала, будто теперь меня начнут носить на руках, холить и лелеять, сдувая на ходу пылинки… Но этот жест с вещами, брошенными на кровать… Не знаю. Еще бы пару кредитов мне перевел. – Будет хороший день, – тем временем заметил Адам, уже натянув нижнее белье. Перекочевав к окну в одних боксерах, теперь он глядел на небо. – В меру жаркий. – Шикарно, – бросила я, не в силах сдержать некоторое разочарование от его поступка. – А что с дресс-кодом в этом вашем «Гнезде»? Необходимо что-то особенное или и так сойдет? Я уже надела шорты и пыталась застегнуть бюстгальтер, отвернувшись от некроманта. Хотелось как можно быстрее одеться и сбежать, чтобы переварить обиду в одиночку и не испортить случившееся из-за глупости. Обнаружив два из трех крючочков, я почти справилась с поставленной задачей, когда сверху легли горячие руки Боннера. Он осторожно убрал мои пальцы с застежки и доделал все за меня, при этом целуя область над лопаткой. – Ты не хочешь, чтобы Донна что-то поняла? – спросил Адам, и его губы коснулись моей шеи. Моментально размякнув, я расслабилась и качнула головой, прислушиваясь к собственным ощущениям. Мурашки по телу, дыхание сбивается, ноги слабеют… – Тогда почему так торопишься? И глаза сверкают злостью. – Он развернул меня в кольце своих рук, приподнял пальцами подбородок. – Хочу знать правду, только правду и ничего кроме… Тебе стало хуже? – Хуже? – Я так влияю на людей… – Адам! – Я закатила глаза и отошла от него, хватая с кровати футболку. – Сколько можно? Мне хорошо… было. Пока ты не швырнул вещи, словно намекая, чтобы я убиралась поскорее. – Швырнул? – Он выгнул бровь и посмотрел на меня как на какую-то диковинку. Потом, видимо озаренный воспоминанием, чуть откинул голову и глубокомысленно хмыкнул. – Именно, – кивнула я, надевая футболку. – И вообще, с твоими комплексами нужно что-то делать. Он ошалело посмотрел на меня, закашлялся. Я заботливо постучала по спине, после чего снова была схвачена в крепкие объятия. – Значит, швырнул? – Он так смотрел на меня, что я уже и сама не понимала, с чего вдруг начала злиться. – Ну, может, и нет… – пошла на попятный, чувствуя сильную неловкость от того, что заострила внимание на подобной глупости. – Почему же? Ты права. – Адам был серьезен, но глаза его смеялись. – Я не очень привык к… эмм… долговременному общению. Точнее, совсем не привык. Мне вспомнились его откровения. Дар проснулся в семь лет… – Давай представим, Кэти, что я сломанная вещь, – тем временем продолжал говорить Боннер. – Нет… Вещь с дефектом. Я работаю, но что-то во мне неправильно, и для всех это очевидно. Все понимают, что однажды эта маленькая несущественная поломка остановит весь механизм. Но помочь может далеко не каждый. – Я знаю одного артефактора, – проговорила задумчиво, силясь скрыть улыбку, – она как раз специализируется на подобных проблемах. Только практики давно не было, поэтому с ней нужно быть терпеливым. – Звучит неплохо. – Его губы слегка коснулись моих, прочертили линию вдоль щеки и поцеловали в висок, а после приблизились к ушку и шепнули: – Передай ей, что я согласен работать. Над собой. С ней. – Хорошо. – Все-таки губы предали и растянулись в широченной улыбке. Боннер еще раз поцеловал меня, на этот раз – в кончик носа, снова отстранился, взял за руку и повел к окну. Я хотела напомнить, что не совсем правильно любоваться пейзажами, когда в доме его сестра, приехавшая специально для встречи с нами. Но захлопнула рот, проследив за взглядом некроманта. Часы и фонарик так и лежали на подоконнике, забытые мною, но не моим прагматично-циничным адвокатом. – Я хочу, чтобы ты убрала их обратно в сумочку и не доставала, пока мы не окажемся в этом доме наедине. Вечером. Тогда и будем смотреть, что они собой представляют. А насчет вчерашнего поговорим по пути в «Гнездо». Расскажешь все с самого начала, Кэти. С момента первой встречи. Во всех красках. Адам говорил спокойно, смотрел без обвинительного приговора во взгляде, но я кожей чувствовала его напряжение. – Да, хорошо, – легко согласилась я. И, заметив скептическую усмешку на его губах, добавила: – Обещаю, правду и только правду. Фонарик, кстати, вполне обычный, он не фонит магией. Сам возьми включи. Боннер присмотрелся, поводил длинными пальцами над фонариком. Потом поднял и включил его, снова прислушиваясь к себе и, видимо, понимая, что я говорила правду. – Хорошая мощность, далеко берет. – Адам направил луч света в угол комнаты, находящийся в тени, а потом посветил им в окно. – Но ничего сверхъестественного. – Возможно. Но больше не доставай его без моего присутствия. Для твоего же блага. – Ага. – Я протянула руку и взяла часы. Они тут же отозвались. Не так, как раньше, а как-то сильнее и навязчивей. Мне захотелось их надеть или хотя бы приложить к запястью. Хоть на секунду. Желание было настолько сильным, что… Фонарик все еще светил в окно, тиканье прекратилось, и вокруг вновь повисла тягучая тьма. И только там, внизу, куда бил свет, виднелся сад и стояли три ведра, полные яблок. Я увидела задний вход, у которого стоял, задрав голову, мой супруг. Живой и невредимый. Роджер Поук смотрел на меня, а я на него всего несколько секунд, но хватило и этого. Гамма чувств на его лице сменялась стремительно: с удивления на страх, а затем на торжество. Я отшатнулась, и свет погас. И снова затикали ненавистные часы, излучающие теплое голубоватое сияние. А внизу, у входа, не было совсем никого. И ведер с яблоками не было. – Кэтрин. – Адам подхватил меня на руки и перенес на кровать, присев на корточки рядом и обеспокоенно сжимая руку, в которой был зажат артефакт. – Отпусти их. Отложи. Вот так. Посмотри на меня. Что ты видела? – Роджа, – прошелестела, едва двигая пересохшими губами. – Он стоял там, у заднего входа, и смотрел на меня. – Видел тебя или просто дом? – уточнил Адам, деловито заворачивая часы в лоскуток. – Меня. Я точно знаю. Он так смотрел… – Не ожидал тебя увидеть? Или что? – Сначала испугался, а потом обрадовался. – Меня передернуло. – Но как это возможно? Как он мог видеть меня, если ты его не заметил? – Мы со всем разберемся, – пообещал Адам. – Нужно только понять… Поедем, и ты все мне расскажешь. А часы я пока заберу. И чертов «не магический» фонарик – тоже. Ты не возражаешь? – Нет. – Я с силой тряхнула головой и уставилась на лоскуток в его руках как на споры опасной болезни, вот-вот грозившей вымиранием всему человечеству. Ну хорошо, не всему, а только мне. Но я-то у себя самая любимая, так что… Ну их, эти загадки, отмеряющие время. – У меня в сумочке еще кольцо. Его тоже забери. Адам ухмыльнулся и кивнул в сторону двери. – Моя сестра не отличается терпением и не очень любит этот дом. Давай не будем заставлять ее ждать. – Подумав пару секунд, он сдержанно добавил: – Если не возражаешь. Я едва сдержалась, чтобы не засмеяться, настолько умилительно смотрелся некромант, старавшийся быть вежливым и корректным. – Как я могу возражать, когда меня так просят? – ответила, покидая его спальню. – Буду ждать тебя в той комнате, что вчера была мне предоставлена. Когда поговорите с сестрой, зови. – Кэти, – он показался в дверном проеме, – не говори с ней о своей проблеме. Пока что. С Донной. – Но разве она не знает о ней? – удивилась я. – Знает. – Он помялся, явно желая на этом закончить разговор. Боннер не привык разжевывать кому-либо свои мысли и планы, но для меня очень старался сделать исключение. Нахмурив лоб, потер его ладонью и, тяжело вздохнув, все-таки договорил: – Донна была в типичной ситуации и очень тяжело справилась с последствиями. Не знаю, захочет ли она вообще обсуждать это. Я просил ее лишь договориться со специалистом по психотравмам. – Хорошо, – кивнув, я вдруг вернулась на пару шагов назад и, обхватив сильно заросшие щеки, поцеловала Адама в губы, после чего отправилась прочь, очень довольная собой. И только оказавшись в коридоре, я задумалась над словами Боннера. Значит, Донна тоже пострадала от какого-то урода? Удивительно, что Адам ее не уберег, с его-то нравом. И дом она почему-то не любит, хотя я себя здесь чувствую как рыба в воде, постоянно питаясь теплом и делясь им в ответ. Загадки, загадки… Когда же они кончатся? Я уже открывала дверь в свою комнату, когда сзади послышался уверенный стук каблуков по ступенькам. Мой план скрыться и не появляться, пока Адам сам не позовет, провалился в зародыше. – Доброе утро, – поприветствовал меня красивый женский голос, в котором не было ни капли удивления или осуждения. Пришлось обернуться, натянуть на губы приветливую улыбку и… удивленно промолчать, проявляя верх невоспитанности. Передо мной стояла высокая блондинка с короткой стрижкой «под мальчика», с большими ярко-голубыми глазами, сияющими из-за стекол очков, с точеными чертами лица и ироничной ухмылкой на губах. Она была одета в широкие шорты с накладными карманами, из которых торчали самые настоящие разводные ключи, и рубашку с коротким рукавом. На ногах красовались кожаные сандалии. Совсем не так я представляла сестру Адама, увиденную на фотографиях внизу и на портрете над камином. Там была девочка – истинная леди с севера. А передо мной стояла женщина, бросающая вызов всем мужчинам. – Вы, должно быть, Кэтрин? – улыбнулась женщина, и я осознала, насколько они с братом похожи. – Да, – опомнилась, делая шаг навстречу. – Простите, немного растерялась.