Мы пьем зеленый чай. Угощаемся стеклянными камушками наввата. Этот сахар хорошо утоляет жажду, как почему-то любят отмечать седобородые старцы. — Вода родниковая, — подмигивает Нигматулла. Чай особенно душист. И пахнет какими-то травами. Хозяин добавляет в него горную траву-душицу, догадался я. Светло, приятно. Мы выпили три чайника чая. И снова почувствовали себя сильными, бодрыми. «Чай не пьешь, где сила берешь?» — усмехнулся я поговорке Али-бабы. А ведь в ней есть здравый смысл. Не прощай, а до свидания, чайхана над облаками! Тополя Тополя в горах похожи на огромные метлы. Целый день верхушками они скребут небо: шу-шу, шу-шу… Выглянет солнышко — тополя отдыхают. А налетят облака или тучи, они снова за работу: шу-шу, шу-шу… И так до глубокой осени, пока не выпадет снег. Сколько лет ворону? Когда-то я написал рассказ о вороне. О том, как он прятал про запас орехи под деревом. И всеобщее предположение выразил, будто ворон живет около трехсот лет. Сколько ему посчастливилось повидать за это время! Рассказ опубликовали в журнале «Юный натуралист». А недавно с удивлением узнал от авторитетного ученого-орнитолога, что продолжительность жизни этой птицы не более двух десятков лет… И погасла в сердце какая-то сказка. Отчего это людям испокон веку хочется верить в некое бессмертие, в живую воду и в другие чудеса?.. Козлята Козлятам от роду было месяц или два. Белые, точно снег на вершине, ножки точеные, а на лбах по два наперстка — пробиваются рожки. Утром, потолкавшись у материнского вымени, убегают по камням вверх в горы. Да так споро, что голыми кузнечиками разлетаются в стороны. Забираются на высокую гранитную нишу и там играют, бодаются, смешно взбрыкивая задними ножками. Будто удобнее нет места для забав! И что интересно — ни один никогда не свалится. А высота — будь здоров! Внизу же острые камни, ледяной ручей… Игра на грани риска. С некоторых пор чабан Нигматулла заметил, что за козлятами с любопытством наблюдает не только он, но и парочка тэке с отдаленной вершины. Диких животных от домашних сородичей отделяли какой-нибудь километр — и тысячелетия… Флейтовая песнь Эта птица часто встречается в стихах древних китайских поэтов. Ее флейтовый голос очаровывал знаменитого купца и путешественника Марко Поло, а ярко-желтое нежное оперение заставляло художников брать самые тонкие кисти… Иволга! Кто не заслушивался на рассвете или золотистым летним вечером ее песней? У глинобитного домика Нигматуллы струился листвою в небо пирамидальный тополь. В его кроне свистела иволга. Ее голос, казалось, был неотделим от поплескивания льдистого ручейка, дыхания знойного ветра и звездного мерцания далеких ледников… Невольно заслушаешься такой песней, уносясь мыслями в босоногое детство, крылатую юность, невесть куда… Вечером на айване мы пили чай. И вдруг в листьях тополя раздался кошачий визг. Откуда там взяться кошке? Я недоуменно посмотрел на Нигматуллу. — Это иволга, — улыбнулся он. — Птица-клоун, — пошутил я. — Иволга всегда кричит по-кошачьи, если что-либо ее раздражает, — пояснил здравомыслящий Нигматулла. — Но кто ее сейчас может тревожить? — Надо посмотреть… — чабан соскочил с айвана. Вскоре возле тополя послышался его голос: — Прочь отсюда, паршивец! Вдоль помидорных грядок мелькнул пегий песик. — Угадал. Соседский пес улегся под тополем, — сказал Нигматулла, вернувшись. Иволга замолкла. Минут через пять ее трепетная песнь вместе с воспрянувшей серебристой листвой поднялась ввысь, туда, к вечерним всполохам над обветренными скалами… Сип В одном кишлаке я увидел ватагу босоногих мальчишек. Кто с прутиком, кто просто размахивая руками, с улюлюканьем и свистом, они весело бежали за огромной птицей. Это был белоголовый сип. Вместо того, чтобы взлететь, тот огромными скачками — с камня на камень — уходил в горы. — Что с ним? Ранили? — спросил я Нигматуллу. — Нет, — вздохнул он. — Вчера у соседа пала лошадь. Отволокли ее с глаз долой. Налетели вороны, шакалы, лисы… Почуял пир и крылатый великан — сип. Отогнал хищников, сам принялся за пищу. Так обрадовался, бедняга, дармовщине, что объелся… Вот и не может взлететь. Грустно и смешно было смотреть за убегающей птицей. Бессмертники Почему их назвали бессмертниками, обыкновенные цветы с желто-песочными соцветиями? Убегают небольшими стайками высоко в горы. В догонялки, что ли, играют, кто кого опередит?.. И все-таки самую «смелую» стайку цветов мы с Нигматуллой увидели на вершине Туя-боба — Верблюд-горы. Раскачиваются слева-направо под струями ледяного ветра, похожие на яркие зонтики. Разлетаются семена веером — на ступеньку выше, еще чуть-чуть выше. Так и берут год за годом трудную вершину. Словно альпинисты. А как же старые цветы? Они остаются под снегом… Но все-таки, почему бессмертники? — Из этих цветов в аптеке приготовляют лекарства, — напомнил Нигматулла. — Видно, в них действительно есть чудодейственная сила… Музыкальный медведь