— Я была немного занята. Сражениями. Защитой невинных. Убийством кровососов. Нет времени на… — Размножение? — Да. На это, — я уставилась на него, сопротивляясь притяжению его магнетических глаз, и быстро повернула голову. — Вот чем ты занимаешься? Размножаешь человеческих женщин? Я уставилась на трещины в стене и позволила своему фокусу сместиться на край моего поля зрения, пытаясь воссоздать косвенный вид его горла. Сухожилия туго натянулись на шее, кожа превратилась в непрозрачную белую оболочку. Никаких светящихся вен. Никаких извивающихся серебристых организмов. — Я не гибрид, — его точеные челюсти сжалась у меня на периферии. — Тогда кто же ты? — Я могу задать тебе тот же вопрос, — его бедро согнулось между моих ног. — Посмотри на меня. — Вот уж нет, черт возьми. — Ты боишься, мой маленький боец? — Не путай мое недоверие со страхом, — я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. — Я заключу с тобой сделку. Объясни мне фокус-покус, который ты делаешь своими глазами и прозрачной кожей, и я буду смотреть на тебя столько, сколько ты захочешь… пока мы не выберемся отсюда. Запах кожи и сосны исходил от него, когда он прижался еще ближе. — Это не я. — Что не ты? Ты хочешь сказать, что не контролируешь свое собственное тело? — Я говорю тебе, что не обманываю тебя своими глазами, своей кровью… или тем, что ты видишь. Поверила ли я ему? Я не должна была, но что-то в его голосе заставило меня подумать об альтернативных вариантах. — Нас накачали наркотиками. Может быть, это как-то повлияло на нашу… — Это все ты. — Что? — Твои золотистые глаза соблазняют меня, — он склонил голову набок. — Это ты видишь, что творится у меня в венах. Я немедленно отвергла это обвинение, и каждая часть моей натуры подобралась для защиты. Но слабое сомнение все же пробралось внутрь. Разве не это искали мои отцы и я? Идиосинкразия, бросающая вызов науке? Причуда в моей генетической структуре? — Ладно, допустим, ты прав, но это не так, — с тяжелым вздохом я посмотрела ему прямо в глаза. — Что ты видишь? — Желтые листья осенью, — его дыхание прошептало мне на губы. — Цветы на поле подсолнухов. Крылья бабочки-махаона. Золотистое… — Я не об этом… — Заткнись, — его зрачки расширились, поглощая металлические осколки радужек. — Золотистое небо на рассвете. Очарование. Красота. В самой первозданной, чистой и опасной форме. Соблазнительное тепло наэлектризовало мое сердце. Очевидно, я была падкой на красивые слова. — Но что ты чувствуешь, когда смотришь мне в глаза? — Ты уже знаешь. Дюйм пространства между нами наполнился ионизированным воздухом, потрескивающим статикой по моей коже. Как это могло быть делом моих рук, когда все, что я чувствовала, было реакцией на него? Прикосновение его бедра к моим ногам заставило меня задрожать. Жар его дыхания заставил мои ребра расшириться. Его член, твердый и пульсирующий возле моей киски, вызвал пульсацию, которая была такой острой и жадной, что я подумала, не порвала ли я внутреннюю мышцу. Я позволила своему взгляду блуждать по его мужественной челюсти, острым зубам, прямому носу и чертам лица, которое было таким же чистым, как прекрасный фарфор. Чернильно-черные волосы лежали сексуальными пучками, не слишком длинными и не слишком короткими. Когда он успел подстричься? Теперь, когда я подумала об этом, на его лице не было и намека на щетину. Это придавало ему мальчишеский и невинный вид. Пока я не посмотрела ему в глаза. Неудержимая сексуальность исходила из глубин. Темная. Прожорливая. Наглая. Я представила, как его пальцы тянут меня за волосы. Наши обнаженные тела. Трение. Чавкающие звуки бьющейся плоти. Стенки моей киски растягиваются вокруг него. Зубы впиваются мне в шею. Я моргнула, выдохнула и снова моргнула, но эротические ощущения остались, требовательные и ненасытные. Почему я вообще позволила своему разуму подумать об этом? Вместе с ним? Вот что он чувствовал, глядя мне в глаза? Если так, то почему он не попытался трахнуть меня? Я ни на секунду не поверила, что он защищает меня от самого себя. Если он думал, что моя кровь ядовита, то, вероятно, защищался от меня. — Ты кусаешься во время секса? — я прижалась плечами к бетону, чувствуя, как мои соски пытаются прорезать замшевую ленту на груди. Он ухмыльнулся. — Если тебе нужен мой член, все, что тебе нужно сделать, — это умолять. — Я хочу, чтобы ты дал мне немного передышки, чтобы я могла все обдумать. Его взгляд скользнул по нашим рукам над моей головой и вернулся к моему лицу. — Не двигайся с места. По моему кивку он отпустил мои запястья. Его пальцы едва ощутимо скользнули по моим рукам и легли на щеки. — До меня доходили кое-какие слухи, — он пытливо посмотрел мне в лицо с задумчивым выражением. — Когда твои отцы кусаются, это сексуальный опыт для них и для того, от кого они питаются? — Они кусают только друг друга. — Так это правда? — Да, — я опустила руки и вытянула их вдоль пола по бокам. — Они держат свои клыки при себе. Результат слишком интимный. Ребенком я слишком часто забредала в их спальню и находила их сплетенными, обнаженными, всегда с клыками, вонзенными друг в друга. Насколько я знала, они никогда не приводили женщину в свою постель, ни разу после моей матери. Они были исключительно упрямо верны ей и друг другу. — Когда гибриды кусаются, — сказал Салем, — они не испытывают возбуждения. Верно, потому что яд изменил эту часть их мозга, отделив жажду крови от сексуального вожделения. — Но они все равно что-то чувствуют, — сказала я, — потому что их тянет размножаться. Насиловать, — мои мышцы напряглись, инстинкты включились в работу. — А как насчет тебя? Если что-то выглядит как гибрид, ходит как гибрид, кусается как гибрид… — Я могу быть таким же, как твои отцы, — он приподнялся всего на дюйм, и между нашими телами просочился холодок. — Я никогда не принуждал женщину. Я также никогда не встречал никого, кто пытался бы околдовать меня своими глазами. — Я этого не делаю. — И я не очаровываю тебя. Мы смотрели друг на друга, наши дыхания сталкивались в пьянящем облаке подозрительности и желания. Так много всего происходило в его взгляде, его зрачки мерцали в центре пластичных серебряных дисков, которые, казалось, изгибались от света. А еще глубже, под отражающим металлом его глаз, маячила буря эмоций. Он был так же бессилен, как и я — не мог игнорировать пьянящую энергию, окутывающую нас. Эта энергия овладела моими чувствами, прижала мои руки к его скульптурным грудным мышцам и приподняла мой рот, чтобы мои губы очутились на волоске от его губ. — Ты не гибрид, — я никогда не хотела быть так близко, так интимно близко с кем-то, у кого есть клыки. — Я — отклонение от нормы, — на его лбу пролегла складка. — Как и ты. — Но это притяжение… — я потрясла головой, пытаясь прояснить мысли. — Это должен быть дротик. Что бы нам ни вкололи, это играет с нашими чувствами. Он скользнул рукой вниз по моему горлу, и пальцы его слегка дрожали — Или это нечто совсем другое. Нечто органическое? Какая-то бестелесная сила, исходящая изнутри нас, от того, что делает нас другими? Это заставляло меня нервничать, уклоняться. Мне нужно было пространство. Я толкнула его в грудь. — Я тебе не доверяю. Он кивнул, но вспышка в его глазах сказала, что он только что принял вызов. — А что происходит с людьми, которых ты кусаешь? — спросила я. — У них отрастают клыки? — Никогда, — его взгляд стал жестким. — Когда я укушу тебя, ты испытаешь самый сильный оргазм в твоей жизни, но у тебя не вырастут клыки. — Нам нужно найти выход отсюда, — я взглянула на стальную дверь — единственное, что должно было владеть моим вниманием в этой спартанской комнате. Его ноздри раздулись. — У тебя кровь идет. Моя нога? У меня не было слов, чтобы описать, как быстро он двигался. В одну секунду он находился у меня перед носом, а в следующую очутился на моем бедре, сорвал повязку, и его рот прижался к моей ране. — Пожалуйста, не кусай меня, — мое дыхание вырвалось наружу, все мое тело замерло под ним. Его взгляд поднялся к моим глазам, сияя, как яркие кусочки цветного стекла, когда он провел языком по моей ране. Мой разум взбунтовался при виде того, как он облизывает меня, но мое тело притянулось ближе, в бурю его взгляда, прижимаясь к его окровавленным губам.