Пока его руки не коснулись моих, и он не отступил назад. Я дернула руками — бесполезное усилие. Этот ублюдок привязал меня к креслу. Мой пульс участился, и от внезапного запаха цветов у меня скрутило живот. — Что ты… Он отодвинулся в сторону, открывая моему взгляду незваного гостя. Светлые волосы. Длинные ноги. Испуганные голубые глаза. Макария. Глава 30 — Очередная манипуляция? — я дернула за веревку, привязывающую меня к тяжелому креслу, и мое дыхание сделалось тяжелым и быстрым. — Ты бл*дский монстр. Пихать свою любовницу мне в лицо было низко, даже для него. Но эффективно. Из всех трюков, которые он перепробовал за последние пару недель, вид Макарии оказался молотом, который пробил мою драгоценную отстраненность, расколов мою грудь и заставив боль хлынуть наружу. Бледно-розовое платье обтягивало ее фигуру «песочные часы» и обнажало ноги длиной в милю — покрой, предназначенный для того, чтобы заставить мужчину фантазировать о том, что скрывается под тканью. Но демону не нужно было фантазировать. Он все это видел, и я тоже. Волны ее золотистых волос и большие оленьи глаза перенесли меня в ту ночь. Она, распростертая и обнаженная на кровати. Он, открывающий дверь с расстегнутой ширинкой. Пронзительный звук вырвался из моего рта, и его жестокий взгляд вцепился в меня. — Каждый раз, когда я произношу ее имя, ты отстраняешься. Больше никаких пряток за стенами, — его голос поднялся до громогласной громкости. — Мы сделаем это прямо здесь, прямо сейчас. Я отвернулась, мой желудок скрутило и вывернуло наизнанку. Он зашевелился у меня на периферии. Сдвиг воздуха. Скорость звука. Когда я подняла глаза, он стоял в нескольких футах от нее, вцепившись кулаком в ее волосы и приставив кинжал к горлу. — Салем? — ее лицо скривилось, и по щекам потекли слезы. — Зачем ты это делаешь? Трюки. Вранье. Манипуляции. Вот только решимость на его лице была такой же, как тогда, когда он убил детей-гибридов в особняке и нападавших в канадском лагере. Его немигающий взгляд обещал смерть. Я откинулась назад и успокоила свое дыхание, пока она извивалась и царапала шею лезвием. Он не церемонился с ней. И почему нож? Он никогда им не пользовался. Его клыки более эффективны. И более интимны. Он знал, что вид его рта на ее горле столкнет меня в полную темноту. Я попыталась отправиться туда прямо сейчас. Его член побывал внутри нее. Я старалась не смотреть на его тело, прижимавшееся к ее спине. Мне нужно отвести взгляд от его пальцев в ее волосах. Я не могла остановиться, не могла сдержать свое сердце, которое колотилось, умоляя меня сделать что-нибудь. Потому что ужас в ее глазах был неподдельным. Он стекал огромными каплями по ее лицу. Что бы это ни было, она в этом не участвовала. Она была человеческой женщиной, такой редкой и важной. Возможно, я и потерпела неудачу в своей предреченной роли, но я никогда не стала бы саботировать шанс человеческой расы на размножение. — Отпусти ее, — прошептала я, переводя взгляд на его лицо. Его глаза встретились с моими, пылая отчаянием. — Скажи мне, чтобы я убил ее, Доун. Я дам тебе ее кровь. Я дам тебе все, что ты попросишь. Я поверила, что он ее убьет. Она завыла и вцепилась ему в руку, но он никак не отреагировал. Плевать я хотела на нее. Это шоу затеяно только для меня. — Позволь. Ей. Уйти, — я стиснула зубы. Он отпустил ее, и она схватилась за горло, безудержно рыдая. Мои собственные глаза наполнились слезами. Обойдя ее вокруг, он не сводил с меня глаз. — Расскажи Доун, что случилось в ту ночь, когда я пришел к тебе в комнату. Тупой нож вонзился мне в сердце, открыв зияющую рану и вызвав агонию во всем теле. Вокруг не было ничего, во что можно было бы завернуться. Не осталось ничего, что могло бы защитить меня. Я чувствовала все, и мне было больно. Бл*дь, это чертовски больно. — Скажи ей! — он направил клинок на Макарию, кипя от нетерпения. — И не приукрашивай, мать твою. — О-он… постучал в мою дверь. Я… — она посмотрела на него слезящимися глазами, шмыгая носом. — Я тебя не ждала. — Скажи Доун, — прорычал он, тыча пальцем в мою сторону. — Скажи ей, почему ты не ждала меня. Мои коренные зубы щелкнули друг о друга, когда я уставилась на него с тем, что могло быть только ужасающей болью в моих глазах. Я его не боялась. Я боялась слов, которые он заставит меня услышать. — Я не ожидала его п-потому, что… — она заломила руки перед собой. — Он больше не приходил ко мне, — ее дыхание сорвалось на всхлип. — С тех пор как ты приехала, он не имел ничего общего ни с кем из нас. — Ложь, — выдохнула я, и воздух вокруг меня сгустился. Демон перестал рыскать, и его лицо было жестким и бесплодным, когда он уставился в пол. — У меня нет причин лгать, — ее подбородок задрожал. — Я была его любимицей. А потом я стала никем. Мои руки сжались в кулаки. Я ненавидела ее. Ненавидела за то, что она знала его так близко. Ненавидела за то, что чувствовала ее боль, сливалась с ее страданием. Она красивая женщина, а он превратил ее в жалкое существо с разбитым сердцем. Как и меня. Он был раком для любви. Я могла бы сразиться с ним, убить его, но ущерб уже нанесен. Лекарства не существовало. Я никогда не смогу освободиться от него. — Расскажи ей о сексе, — хрипло сказал он и швырнул клинок в дальнюю стену. Ледяные мурашки пробежали по моим щекам. — Нет… — Я не могу, — покачала она головой. — Расскажи ей! — крикнул он. Она вздрогнула, и на ее заплаканном лице вспыхнул гнев. — Он вошел. Потребовал, чтобы я разделась, — она тупо уставилась на стену с разгромленными шкафчиками. — Он был такой… холодный. Незаинтересованный. Даже не прикасался ко мне, — она быстро заморгала и смахнула упавшие слезы. — Но я скучала по нему. Хотела его. Поэтому я прикоснулась к себе. Ему нравилось, когда я так делала. Мои собственные слезы хлынули, опаленные горечью и ревностью. Эти чувства вызывали у меня отвращение. Я не должна была испытывать к нему никаких чувств. Я даже смотреть на него не могла. — Продолжай, — тихо сказал он. — Я не могла… — она вытерла шмыгающий нос тыльной стороной ладони. — Ничто из того, что я делала, не возбуждало его, и он не позволял мне прикасаться к нему, — она взглянула на него и, опустив глаза в пол, прошептала: — У него не встал. Ему двадцать лет, и он не смог добиться эрекции. Как неловко. Я должна была хохотать до упада. Должна была смеяться так сильно, чтобы мое лицо покраснело, а внутренности скрутило. Но все, что я чувствовала, — это отчаяние, и оно лилось рекой по моим щекам. Он не интересовался ею, не хотел ее, так почему же, во имя всего святого, он трахал ее? Она откашлялась и склонила голову в его сторону. — Ты хочешь, чтобы я сказала ей… — Да, — он стиснул зубы. Я не думала, что колющее давление в моей груди может стать еще хуже. Но оно усилилось, угрожая согнуть меня пополам под невероятной болью. Из носа у меня текло, глаза жгло, а горло горело огнем. Я просто хотела, чтобы это закончилось. Она вытерла ладони о платье. — Он погладил себя, чтобы стать твердым, но как только он оказался внутри меня… — ее дыхание прервалось. — Он не смог… он потерял эрекцию. Стоя в нескольких футах от меня, он опустил голову и сцепил руки за шеей. Эта удрученная поза была столь же нехарактерна для него, как и то, что он становился мягким во время секса. Он был воплощением мужественности, силы и сверхчеловеческой выносливости. Так что же произошло? Какие-то эмоциональные или умственные нарушения? Я не знала, что с этим делать. Мне было все равно, но я не могла перестать плакать. — Я вызвала у него отвращение, — ее лицо осунулось. — Он даже не взглянет на меня. Не прикоснется ко мне или… — Прекрати, — я обратила свой влажный взгляд на него. — Ты и так причинил ей достаточно боли. Отпусти ее. Вместо того чтобы положить конец этому кошмару, он в течение пугающего момента всматривался в меня. По какой причине? Чтобы посмотреть, как я сломаюсь столь эффектно, что наконец-то его прощу? Этого никогда не случится. Я сдержала слезы, и он отвернулся. Шагнув к двери, он жестом пригласил ее следовать за ним. — Твои вещи собраны?