Со связанными руками и кляпом во рту, я должна была обдумывать всю серьезность ситуации, например, что если они убьют предсказанную дочь, чтобы уничтожить любую надежду на свободу человечества. Но я не могла сосредоточиться из-за пронизывающей боли от двуличия Салема против меня и отношений, которыми я так дорожила. Неужели я вообразила себе каждый страстный момент между нами? Неужели он обманом заставил меня влюбиться в него, чтобы использовать в своих гнусных целях? Я была уверена, что я ему не безразлична. Как я могла так ошибиться? Даже сейчас я отказывалась верить, что все это было фарсом. Он не мог сыграть ту связь между нами. Я просто не могла смириться с тем, что он ничего ко мне не чувствует. — Ты знаешь, как трудно было не ворваться в эту тюремную камеру и не разобраться с этим самому? — Эребус указал на меня и сердито посмотрел на Салема. — Почему она не мертва? Я перестала дышать, и мои глаза затуманились, пока я изучала жесткие линии лица Салема. Он должен был убить меня? — Я решил оставить ее себе, — он выпрямился, и его жестокое лицо словно было высечено из мрамора. — Оставить ее? — Эребус зарычал сквозь клыки и прищурил льдисто-голубые глаза. — Ты решил оставить себе дочь Ив? Это противоречит самой бл*дской цели, тебе так не кажется? Какой цели? Убить меня и покончить с предсказанной угрозой их виду? Я села и согнула колени, поставив ботинки на землю. Я никогда не смогу убежать от них, но если они выведут меня наружу, я должна попытаться. — Поговорим позже. Нам нужно двигаться дальше, — Салем поднял меня на ноги, положив руки мне на талию. — Не оставляй здесь ничего, — сказал он Эребусу. — В ее рюкзаке есть нож из углеродистой стали. Положи его в безопасное место. Слезы собирались на кончиках моих ресниц, и каждое моргание посылало каплю вниз по моему лицу. Какое ему дело до кинжала моей матери? И почему он гладил меня по спине, ведя связанную и с кляпом во рту к двери? Он морочил мне голову. Скручивал мне живот. Потрошил мое сердце. Мы вышли на улицу, и ледяной ветер мгновенно заморозил влагу на моих щеках. Если не считать веревки на моих запястьях за спиной, Салем не удерживал меня, даже не прикасался ко мне, как бы говоря: «Давай. Попытайся сбежать». Я осмотрела периметр и содрогнулась от количества глаз, смотрящих из темноты. Человеческие силуэты были высокими, мужественными и ощетинившимися клыками. По меньшей мере две дюжины гибридов. Но никто не двинулся, чтобы напасть на меня. Может быть, Салем имел над ними какую-то власть или влияние? Они сидели верхом на фыркающих лошадях. Другие стояли вокруг шести массивных грузовиков, выстроившихся в устрашающую линию перед сараем. Были ли это вообще грузовики? Здесь не было двух одинаковых машин, но все они выглядели совершенно угрожающе. Выкрашенные в черный цвет и покрытые листами брони, они были оснащены газифицированными топливными баками на задних и боковых креплениях, мрачными стальными решетками, которые могли пропахать здание, и самыми большими, самыми крутыми вездеходными шинами, которые я когда-либо видела. Чтобы произвести топливо, необходимое для перемещения такого большого веса, потребовался бы целый огромный лес. Но не виднелось никакого оружия, установленного на внешней части. Они, казалось, были обустроены для одной-единственной цели — для безопасной транспортировки. Салем подвел меня к машине, припаркованной чуть впереди колонны. Она напоминала танк на четырех колесах. Единственные окна располагались в передней кабине. Задняя часть представляла собой автономную бронированную капсулу. Он отпер заднюю дверь, открывая моему взгляду нечто из средневековой сказки. Толстые шелковые подушки покрывали пол. Внутренние стены были отделаны капитонированным бархатом (прим. обитый материалом таким образом, что обивка представляет собою четырёхугольники с пуговками между ними), ткани красовались насыщенными оттенками красного и черного. На встроенном столе были разложены блюда из мяса, фрукты, овощи и вино. Тусклые электрические лампочки горели на деревянных панелях ручной работы вдоль крыши. Это был дворец на колесах. Символ величия и власти. Современная королевская карета, подходящая для темного принца с отвращением к солнцу. Было ли это кусочком его утопии? Как можно позволить себе такую роскошь в этом мире? Мои руки сжались в кулаки поверх веревки. Я не хотела принимать в этом никакого участия. Аромат жареного мяса достиг моего носа, и слюна потекла по кляпу. Еда была свежеприготовленной и поданной на бл*дских серебряных блюдах. Если это предназначалось для Салема, то гибриды ждали его. Они знали, где его искать. Все это было спланировано заранее. Мой желудок скрутило и свело судорогой, когда я уставилась на него с таким количеством вопросов, что слезились глаза. «Кто ты такой? Что тебе от меня нужно? Я любила тебя, но я даже не знаю тебя». Салем смахнул грязь с моей щеки, его рука была теплой и болезненно нежной. — Какое-то время мы не будем останавливаться. Тебе нужно пописать перед отправлением в путь? Да, и учитывая скрученное, извращенное состояние моих внутренностей, я вполне могу обосраться. И извергнуть все на свои ботинки. Позади послышались шаги, и я оглянулась через плечо. Эребус вывел аппалузу из сарая (прим. чубарая порода лошади, выведенная и популярная в США). Он и лошадь были нагружены нашими пожитками, включая мой лук и стрелы. Я вывернула связанные запястья, дрожа от желания убежать. «Нах*й все это». Я побежала, проскакивая между автомобилями и огибая лошадей. Мои ноги горели, ботинки стучали и скользили по снегу, пока я бежала на север через открытую тундру. На север, к моим отцам. Подальше от Салема и его планов, его гибридов и его причудливой… бл*дь-я-даже-не-хочу-знать бронированной кареты. Порывистый ветер морозил мои легкие. Мой язык ходил по кляпу, запястья обжигала колючая веревка. Я пробежала, должно быть, с четверть мили, прежде чем осмелилась оглянуться через плечо. Амбар, повозки и лошади маячили на мрачном горизонте. Никто за мной не гнался. Ни гибриды. Ни Салем. Адреналин бурлил в моей крови и подпитывал мышцы. Я переключила свое внимание вперед и врезалась в стену из кожи и мускулов. Удар сбил меня с ног на задницу, и я моргнула, ошеломленная. Салем стоял надо мной, расставив ноги на ширине плеч, заложив руки за спину, и выражение его лица было зловеще спокойным. Полы его черного плаща развевались, как флаг на ветру, вены на шее затмевали лунный свет. Мой корсет ощущался как стальная лента вокруг моих ребер, пока я силилась втянуть воздух. Как, черт возьми, он подкрался ко мне? Почему он выглядит таким спокойным? «Он знает, что ты не сможешь убежать от него, идиотка». Как бы подчеркивая эту мысль, он повернулся ко мне спиной, отошел на несколько шагов и помочился в снег. — Если ты не пописаешь, Доун, это будет ужасное путешествие. Мы не будем останавливаться восемь часов. Потому что открытие задней двери убьет его. Это не моя проблема. Я с трудом поднялась на ноги и побежала в другую сторону. Топот моих сапог эхом отдавался в ледяной темноте. Только моих сапог. Он не погнался следом? Я оглянулась на заснеженный пейзаж. Никакого Салема. Даже с его превосходящей скоростью я должна была заметить его. Если только… Я мотнула головой вперед и резко остановилась. Слишком поздно. Я ударилась о его грудь и повалилась на спину. Он поймал меня за руки, останавливая мое падение. Я прикусила кляп. Он что, телепортировался? — Ты удивляешься, почему не замечаешь моих движений, — он встал передо мной на колени и потянулся к застежке на моих штанах. Я попятилась назад, моя грудь начала вздыматься от дерзости его прикосновений. — Иди сюда, — он щелкнул пальцами, указывая на место перед собой, и в его глазах сверкнула молния. — Я помогу тебе снять штаны, чтобы ты могла пописать. И я расскажу то, что ты хочешь знать, — он положил руки на бедра. — Я тебе все расскажу. Как будто я могла ему поверить. Но в данный момент мне нечего терять. Угрожающий взгляд, которым он наградил меня, говорил, что если я снова побегу, то штаны с меня стащат уже по-плохому. Судорожно вздохнув, я шагнула вперед. Салем стащил брюки к моим ботинкам и подождал, пока я присяду на корточки, прежде чем заговорить. — Я быстрее и сильнее, чем гибрид. Гораздо быстрее, чем может засечь человеческий глаз. Я опорожнила мочевой пузырь и встала, каждый мускул моего тела дрожал от ветра и его слов. — Ты не можешь убежать от меня, — он поднял мои штаны, его теплые и мягкие пальцы скользили по моим бедрам. — Ты не можешь укусить меня. Ты не можешь бороться со мной. Я всегда буду побеждать. Правда его заявления высосала воздух из моих легких. Он больше, смертоноснее и быстрее. Я беспомощна против него, и это самое страшное чувство в мире. Салем наклонил голову, чтобы завязать мне пояс, и из-за воротника показалась полоска кожи, сверкающая венами. «Сделай это!» Я открыла рот и вонзила клыки ему в шею. Но вместо ожидаемого контакта из меня вышибло воздух. Видение исчезло, и ощущение падения пересилило все мои чувства. Резкое падение. Полет. Это произошло в мгновение ока, и когда мир перестал вращаться, я сидела в его бронированной колеснице, окруженная роскошными тканями, поступающим через вентиляцию теплом и Салемом. Он уселся на подушку напротив меня, и глаза цвета жидкой стали пригвоздили меня к месту. Мое сердце бешено колотилось. Неужели я потеряла сознание? Он прочел вопрос на моем лице. — Я принес тебя сюда, но ты не почувствовала этого, не так ли? Я быстр, Доун. Слишком быстро для твоего сознания. Как такое возможно? И что мне теперь делать с этой информацией? Я огляделась по сторонам, но никакого оружия не заметила. Ни его дубины. Никаких столовых приборов. Ничего, что я могла бы использовать, чтобы выколоть ему глаза. Не то чтобы я могла владеть каким-то оружием со связанными за спиной руками. Задняя дверь была заперта изнутри на стальной засов. Он не только протащил меня через четверть мили за долю секунды, но и запер дверь на засов. Засов, который у меня не было шансов убрать, если он так чертовски быстр. Была ли я вообще способна убить его? Если я открою эту дверь днем, то смогу поджарить его. Но эта мысль сдавила мне грудь невыносимой болью. Может быть, я могла бы сделать это от отчаяния или страха. Я только что пыталась укусить его. Если бы я превратила его в пепел, то пожалела бы об этом? Я все еще чувствовала к нему что-то, нечто запутанное и сложное, вплетенное в мое сердце. Я не знала, как это распутать. Я глупая, влюбленная девчонка. Возможно, слишком глупая, чтобы жить. Я должна быть пророчеством. Предсказание, должно быть, ошибочно или неверно истолковано. Хотя его вбили мне в голову с самого рождения, у меня всегда были сомнения. Но я никогда не сомневалась в этом так сильно, как сейчас, сидя рядом с мужчиной, который заключил меня в тюрьму не один раз, а дважды. Как я могу спасти целую расу, если не могу спасти даже себя? Двигатель с рокотом ожил, и транспорт пришел в движение. Салем наклонился ко мне и медленно, осторожно стащил с меня сапоги, удерживая мой взгляд. Я не могла отвести взгляд, не могла пошевелиться, все мое тело застыло в сердечной боли и недоумении, когда он массировал мои ноги. Почему он заботился обо мне? Мне нужно ненавидеть его. Он солгал мне. Меня связали и заткнули рот кляпом. Черт знает, что еще ждало на горизонте. Шлюзы снова открылись, и по моим щекам потекли следы моего смятения. — Не плачь, — Салем подвинулся, чтобы сесть рядом со мной, и вытер слезы с моего лица. — Я расскажу тебе, что происходит, и отвечу на все твои вопросы. Тебе это не понравится, но Доун… — он взял меня за подбородок и заглянул в глаза. — Ничего не меняется. Это… — он сделал жест между нами. — Вот что важно. Все остальное — просто логистика. Что это вообще значит? Я уставилась на него, кипя от злости под кляпом. Салем снял сапоги. Его пальто было следующим. Затем его рубашка, оставляя грудь обнаженной и покрытой блестящими венами поверх жилистых мышц. — Я собираюсь убрать веревку, — он повернул меня на сиденье и наклонился к моим связанным рукам. Я напряглась, но не стала сопротивляться, когда он перекусил веревку. Как только она упала, я подняла руку, чтобы вытащить кляп. — Подожди, — Салем сжал мои запястья, опустил их на колени и потер красные отметины на моей коже. — У тебя много вопросов и чертовски много враждебных вещей, которые тебе хочется сказать, — он усмехнулся. — Я вижу все это в золотом огне твоих глаз. Дай мне сначала договорить. Мне нужно кое-что объяснить. Мой желудок скрутило в узел, но я прижала язык к кляпу и отрывисто кивнула. Он развязал кляп, и я пошевелила челюстью, мое внимание было приковано к его венам. Желание укусить его покалывало мои десны, но я продышалась сквозь него, поджав губы, и ждала, когда он заговорит.