Я рассмеялась, но испытывала притом сильную досаду – не от его слов, а от подтекста, который без труда читался. – Тогда зачем пришел сегодня? Андрея я хотя бы побеждаю. – Заблудился. – Заблуждайся почаще. – Не обещаю. Тренер не выдержал – он вообще не любил смотреть, как ученики отлынивают: – Эй, голубки, вы сюда миловаться пришли после долгой разлуки или работать?! Лиза, руки выше! И не забывай, что Руслан резче бьет с левой. И мне тут же полетело именно с левой, Геннадий Петрович – провидец. Зато Коша пропустил пинок справа. Вера вошла в зал и с улыбкой наблюдала за нами со стороны. А я надеялась, что часы замрут навсегда. Или хотя бы так надолго, чтобы Коша еще тысячу раз ударил левой, а я пробила его защиту справа. Ему эти занятия для новичков не нужны, он нашел мне телохранителя, ему некогда, но он зачем-то пришел. Пусть один раз за две недели, но кажется мне, что пройдет еще две недели или больше – и он снова придет. Потому что только здесь мы не можем пройти мимо друг друга, просто поздоровавшись. Потому что только здесь имеем право касаться друг друга кулаками в перчатках. И на выходе из зала мы должны были разойтись – опять на вечность. Но настроение мое неожиданно спасла Вера: – Руслан Владимирович, мы сейчас в тир. Может, вы с нами? Устроим турнир, если хотите. Он посмотрел на нее внимательно – и уже этот взгляд мог бы меня насторожить, но я лишь, затаив дыхание, ждала ответа. – Давай на ты, Вера. Кстати, как тебе работа? Вера предсказуемо отчеканила: – Лиза – поразительно спокойная и адекватная клиентка! Да еще и сама тренируется. Я еще ни разу не видела такой ответственности! – Вполне вероятно, она действительно так считала и ответила бы то же самое, не стой я рядом. – Надо же, – протянул Коша. – А я считал ее не самой адекватной. Можно и в тир. Я за вами поеду. И придумай ставки на турнир, раз уж сама предложила. Стреляла я уже неплохо, но, конечно, в сравнении с профи проигрывала. А потом вообще отвлеклась – все внимательнее поглядывая на них. Вера широко улыбалась, а Коша… черт его дери, он специально промахивался. Наверное, зачем-то хотел проиграть бутылку коньяка, которую они объявили ставкой. Мне ли не знать, что Коша не мажет, если не хочет? Отошла, села на скамью, наблюдая за ними. И вдруг Вера мне показалась очень похожей на Анфису, с которой Коша когда-то спал. Она ему, наверное, нравится или потенциально может понравиться. Тем более что она такая… подходящая ему. Равная. Прилива ревности я не ожидала и не смогла сразу его унять – потому прижала ладони к лицу и попыталась обуздать дыхание. Коша – не мой и никогда моим не был. А Вера – замечательная. Почему он не может посмотреть на нее? Не потому же, что и я здесь! – Лиза, с вами все в порядке? – Вера тут же забыла об азарте и подбежала ко мне. Я сначала выдавила улыбку в ладони, а только потом убрала их от лица. – Да. Устала просто. Вы продолжайте – интересно, кто победит. Коша на меня вообще не смотрел – он и не заметил этого короткого прилива слабости. И хорошо! Я по самые уши, как с цементом на ногах в пруду, замужем. Я не имею права на эту ревность. Да и нет между ними ничего такого! А если с кем-то у Коши и будет, я должна настроиться даже глазом не моргнуть. Улыбка все-таки стала немного натуральнее. И голос зазвенел весельем: – Руслан, ты специально решил поддаваться? – А вы разве на меня ставили, Елизавета Андреевна? – Теперь уже нет! Ставлю на Веру. Вижу, что у тебя сегодня настроение такое, что лучше на тебя не ставить. – Вот и правильно. Никогда не ставьте на меня, Елизавета Андреевна. Стараюсь не ставить, Коша. Душу рву, но стараюсь ничего не ставить на тебя. Быть женой моего мужа – та еще судьба, но она грозит стать адом, если я вдруг случайно сделаю ставку на тебя. Глава 19 Я выносила невыносимое. В некоторых вопросах Иван был тактичен – да что там, почти во всех вопросах, пока я делала над собой усилие и оставалась его супругой без страха и упрека. Я всеми силами старалась заниматься чем угодно, лишь бы не думать о Ване плохо, а о Коше – вообще не думать. Но небольшой толчок показал, насколько шатким было мое равновесие, словно я его себе вообразила. Как если бы все это внутреннее спокойствие было лишь галлюцинацией, за которую я отчаянно цеплялась. Предстоящие новогодние праздники были плохи хотя бы тем, что отложили на время все занятия и выезды из дома. Но я радовалась, что некоторые ребята продолжают торчать здесь – отметить праздники с ними совсем не одно и то же, что остаться на несколько дней с Иваном наедине. Я нутром чувствовала, что у его тактичности есть пределы, а вся внимательность – временная, настороженная и взрывоопасная. И потому его звонок вмиг выбил из почти достигнутой гармонии. Едва отключив вызов, я понеслась вниз. Спросила у Славки, проходящего мимо: – Коша где? – Приехал вроде недавно. – Громила почесал висок. – Должен быть в кабинете или у себя. Что-то случилось, Елизавета Андреевна? Вид у меня наверняка был бледным и взвинченным. Да и интонация соответствовала: – Ничего! С наступающим, Слав. Кабинет был заперт, потому я еще быстрее понеслась в нужный коридор – очень боялась, что Коша заехал ненадолго и снова укатит по делам. Строго говоря, тревожило меня не совсем это, но в Коше я видела свое призрачное спасение – опрометчиво, без какого-либо повода назначила его единственным, кто каким-то образом может меня выручить, за неимением других людей, могущих потянуть эту роль. Спальня, к счастью, оказалась открыта. Я влетела, пытаясь обуздать голос и не сорваться в истерику раньше времени: – Коша! Мне нужна твоя помощь! Он стоял возле двери в ванную, я уставилась на него, сцепив пальцы. И потому не сразу заметила, что в комнате он не один. Вера сидела в кресле, но сразу поднялась и улыбнулась. – Коша? – ее больше всего удивило обращение. К ней я постаралась обратиться как можно мягче, хотя ее присутствие очень удивило: – Вера, оставь нас, пожалуйста, ненадолго. Мне с Русланом нужно поговорить. Телохранительница, конечно же, кивнула и быстро вышла, еще и извиниться не забыла непонятно за что. Я села на край постели, дождалась, пока он застынет возле окна, и за это время успела немного взять себя в руки. – Вы уже спите вместе? – Кивнула на закрывшуюся за Верой дверь. – Вас это касается, Елизавета Андреевна? – Не груби. – Я выбрал самый негрубый из возможных ответов. Так что опять случилось? Опять. Но случилось не «опять», а продолжается пребывание в чистилище. И оно меня меняло – я уже физической боли не так боялась, как некоторых вещей. Поймала его взгляд и начала со спокойного вопроса – если придется умолять со слезами на глазах, то к этому перейду позже: – Иван тебе звонил? – Да, только что. Сказал, что я остаюсь за главного до девятого числа. А вы с ним летите на горнолыжный курорт. Медленно кивнула. Иван сначала набрал меня, а сразу затем Кошу. Мне сообщил, чтобы быстро собиралась в аэропорт – это его романтический сюрприз любимой жене. Сам муж пока занят, подъедет уже туда, а за мной отправил своего водителя. Вылет через три часа. Час – на то, чтобы впасть в восторг, еще полчаса – чтобы покидать вещи в чемодан. А не хочу кидать – так не проблема, у меня муж богатый, купит все на месте. И водитель, конечно, явится заранее – не можем же мы из-за какой-нибудь пробки такую романтику пропустить… – Коша, – я говорила осторожно, но не из-за его возможной реакции, а сама боялась сорваться на крик, – я не хочу лететь. Знаешь, зачем Иван это делает? – Потому что давно вам обещал? Мотнула головой. Говорить о некоторых вещах было стыдно, но уж точно не хуже, чем в них оказаться. – Он хочет отпуск – я и он, только вдвоем. Дело в том, что после больницы мы ни разу не были… близки. Удавалось избежать, а он терпеливо ждал, когда я оклемаюсь. – А вот это не касается уже меня. – Коша! – я резко встала, пытаясь поймать его взгляд. – Я не могу… не хочу лететь! Знаешь, что есть вещи похуже, чем выстрел в затылок? Это, например, спать с человеком, из-за которого погиб друг! Иван хочет вернуть нас в то состояние, которое было раньше. И если я только покажу, что это невозможно, то выстрел мне еще благом покажется! Коша, это не касается тебя, знаю, но не изображай, что тебе все равно! Не изображай, что тебе плевать! – я все-таки начала кричать. Он не изменился в лице, но перевел взгляд с меня на стену. У него поразительное самообладание, но некоторые события уже не забудешь, из памяти не сотрешь, а значит, я могу взывать хотя бы к его ревности – пусть ее найдется хоть капля. Видимо, не нашлось, поскольку он задал безразличный вопрос: – Даже интересно, и что я могу сделать в этом случае? – У меня мало времени. – Я шагнула к нему и тронула за плечо, чтобы снова посмотрел на меня. – И пожалуйста, только не смейся! Я дошла до желания лезть в петлю, а это пока не петля. Коша, сломай мне ногу. Скажу, что с лестницы упала. Если повезет, то Иван без меня улетит, билеты уже куплены. А даже если вернется – не потащит же он меня в горы со сломанной ногой? Похожу в гипсе пару месяцев, красота какая! Коша отличается ото всех людей хотя бы тем, что на такие вопросы отвечает вопросом: – Правую или левую? – Любую! – я почти обрадовалась. – Ты серьезно? – В принципе, я спрошу о том же – вы серьезно? – Абсолютно. Он все-таки посмотрел мне в глаза. Ни тени улыбки во взгляде. Взял за плечи, чуть отодвинул от себя, но наклонился, чтобы смотреть еще пристальнее. – Это больно, – зачем-то предупредил.