– Хорошо, – покладисто согласился он, – где вы были в вечер убийства Малова? – Что?! – изумилась она. – Где вы были в вечер убийства Малова, – повторил Славин ровным голосом. – Я не глухая! – Вы переспросили… – Переспросила, потому что я не понимаю, какое это имеет значение. – Ответьте, пожалуйста, на вопрос. – А если не отвечу? – Тогда вас пригласят официально к следователю. – Но с какой стати? – С той, что вы могли иметь зуб на Малова. – Я? Зуб на Матвея? Вы шутите? – Нисколько, ведь это он уговорил Челдышева отправиться на вечеринку к Кружилиной, где ваш бывший жених не только познакомился со своей теперешней женой Мариной, но и переспал с ней. – Замолчите! – закричала она. – Молчу. И чем быстрее вы ответите на мои вопросы, тем быстрее избавитесь от моего невыносимого для вас присутствия. – В тот вечер я была здесь, – отчеканила она. – Одна? – Нет, Володя зашел… – Кто это может подтвердить? – Его жена Марина. – В смысле? – удивился оперативник. – Она сто раз звонила ему на сотовый, а потом позвонила на мой домашний. – Еще кто-то видел вас и его в тот вечер? – Да, тетя Зина заходила. – Кто это? – Соседка. – Зачем она приходила? – За солью, вестимо, – невесело усмехнулась Майя. – Она видела, как Челдышев пришел к вам? – Наверное. И явилась удостовериться. – Удостоверилась? Майя кивнула и проговорила: – Еще и соседям раззвонила. Вечером я шла домой как сквозь строй. – То есть? – Бабки же знают, когда я примерно возвращаюсь домой, вот и собрались возле подъезда поглазеть на меня и выразить свое осуждение. – Каким образом? – Презрительными взглядами. И поздоровались сквозь зубы. – И за что же они так немилосердны к вам? – А как же! Я же посягнула на ячейку общества. На мне теперь клеймо разорительницы гнезда. – Насколько я понимаю, именно Марина разрушила ваши отношения с Владимиром. – Но мы же не были женаты. Так что ее поступок под осуждение не попадает. – Хорошо, я ухожу. – Беседовать с тетей Зиной? – невесело усмехнулась она. – Нет, пока нет. А там дальше посмотрим. – Что ж, и на этом спасибо. – Она с такой силой захлопнула за ним дверь, что с потолка на лестничной площадке паук свалился вместе со всей паутиной. – Не повезло тебе, – пожалел паука оперативник, – столько работы коту под хвост… После ухода оперативника Майя невольно снова погрузилась в воспоминания о своих отношениях с Владимиром. Перед ее глазами как наяву вставали картины их знакомства, первого свидания наедине и последующие страстные ночи и сладкие его речи, на которые он был большой мастер. Он говорил, а она слушала как зачарованная. Майя бы не сказала, что он вешал ей лапшу на уши. Нет и нет! Если и сравнивать с чем-то Володины слова, то никак не с лапшой. Скорее, он лил ей в уши сладкий медовый сироп. Но дело в том, что он был искренен. Майя это чувствовала и знала, что он верит в то, что говорит. И свадьба их была не за горами, если бы… Если бы Матвей не уговорил его тогда пойти на вечеринку без нее, если бы он там как следует не выпил и если бы Марина сама не запрыгнула к нему в постель! Как много получалось этих «если бы»! Но началось все с приглашения Матвея. «Он! Он во всем виноват!» – твердила тогда себе Майя. И как она была зла на Малова! Но Вова его оправдывал и во всем винил только самого себя. Интуитивно Майя чувствовала, что он прав, но все равно никак не могла смириться с тем, что произошло. И в обрушившейся на нее печали винила Матвея и, встречая его, скрипела от злости зубами. Но убить Малова?! Бред какой-то. Как только такое могло прийти в голову полицейским. Майя встревожилась – неужели они всерьез ее подозревают? «Нет, – успокаивала она себя, – просто опрашивают всех, кто его знал». Кора сидела возле ног хозяйки, не сводя с нее преданных глаз, и старалась уловить каждое движение, каждый вздох. Майя наконец вернулась в реальность из мира своих спутавшихся в клубок мыслей и переживаний. Она присела на корточки и ласково погладила собаку, а та лизнула ее в щеку. «Прав был, – грустно подумала Майя, – Генрих Гейне, сказавший: «Чем больше я узнаю людей, тем больше мне нравятся собаки». Только Кора, моя верная Кора, способна прочувствовать со мной всю глубину моей сердечной боли». И она прижалась к собаке всем телом. Тепло и прикосновение шерсти овчарки успокаивали девушку и уменьшали ее терзания. * * * Наполеонов просмотрел отчеты оперативников. – Кажется, ни одной зацепки, – вздохнул он. Собственно, он особо и не рассчитывал найти что-то в опросе двух этих девушек. Конечно, ни Майя, ни Ольга не убивали Матвея. У Ольги вообще не было для этого причин. А Майя… Скорее всего, она все-таки злилась на Малова, потерять любимого нелегко для любой девушки. Но мстить за это убийством может только сумасшедшая. Садовникова же таковой, по его мнению и мнению оперативников, не являлась. К тому же убийство Матвея Малова было точным повторением убийства Александра Косицына… и убийства следующего человека. Так что пришло время заняться окружением третьей жертвы. Это Воронков Геннадий Осипович. Мужчине 42 года. Холостяк. Проживал один в однокомнатной хрущевке. Работал в фирме добрых услуг «мужем на час». Такая вот интересная существует теперь профессия. Ничего предосудительного в ней нет. Муж на час ходит к одиноким пенсионерам, женщинам среднего возраста, впрочем, и ко всем другим гражданам, чтобы помочь по хозяйству: повесить полки, вставить замки, поставить дверь, отремонтировать розетку и оказать прочие подобные мелкие услуги. Хватились Воронкова в фирме на следующее утро после его убийства. Геннадий Осипович был человеком обязательным и дисциплинированным, поэтому никому не пришло в голову, что он мог прогулять. Решили, что заболел. Ни домашний, ни сотовый телефоны Воронкова не отвечали. Секретарь фирмы Света Котикова предположила, что Воронков попал в больницу. Решили подождать до завтрашнего утра и съездить к нему домой. Если он сам не откроет, то соседи-то должны знать, где он и что с ним. Поехали к Воронкову Света Котикова и Люда Сарафанова – бухгалтер. Дверь им Геннадий Осипович не открыл. Обзвон квартир соседей тоже ничего не дал. Те, кто был дома, уверяли, что Воронкова не видели. На вопрос, не приезжала ли «Скорая», все ответили отрицательно. Встревоженные женщины приехали на фирму и тотчас кинулись к начальнику. Тот вызвал своего заместителя, и было решено обратиться в полицию. Однако там заявление приняли не сразу, и, несмотря на протесты и клятвенные заверения, что их сотрудник Воронков Геннадий Осипович никакой не гулена, а человек серьезный и морально устойчивый, им заявили, что искать его начнут не ранее чем через три дня. Вывалившись всей гурьбой из отделения, сотрудники стали загружаться в автомобиль, и тут Света Котикова сказала: – Может быть, позвонить клиентке, к которой Геннадий Осипович должен был отправиться в последнюю очередь? – Звони! – велел начальник. – Я же не помню наизусть номера телефонов всех клиентов, – сказала Света, и автомобиль двинулся в сторону фирмы. Света отыскала телефон клиентки и позвонила. После того, как трубку на том конце сняли и Котикова задала свой вопрос, она поскучнела. Клиентка была довольна проделанной работой мастера, но о его дальнейшей судьбе ничего не знала. Посовещавшись еще немного, сотрудники собрались разойтись по своим местам, как зазвонил стационарный телефон. Секретарь машинально ответила, и ее лицо на глазах всех присутствующих вытянулось и стало белым как полотно. Потом она выронила из рук трубку и зарыдала. На вопросы сотрудников, что случилось, Котикова только мотала головой и всхлипывала. Люда Сарафанова взяла со стола графин с водой и весь без остатка вылила на голову Котиковой. Та вскочила с криками.