Просто заснуть и никогда не возвращаться в этот жестокий и уродливый мир? Кристофер в конце концов поймет, что я жива. Через неделю. Месяц. Менее вероятно, что это будут годы. Но он все равно узнает. И тогда я умру. Лучше сейчас, с тем покоем, который у меня остался. Моя дрожащая рука зависла над циферблатом. «Жалко» Холодный, ровный и глубокий мужской голос прозвучал так отчетливо, что я подпрыгнула, думая, что он стоит позади меня. В зале было пусто и одиноко. Как всегда. Но недавно он был здесь, пока я спала. Он смотрел, как я сплю. Как долго? Он принес смерть в этот дом. Хотя вдруг она уже была здесь? Я и была тем призраком, который прячется в доме, чтобы дожить свои дни. Прыгая от теней и воспоминаний, ограниченная не четырьмя стенами, а тем, что было у нее в голове. А потом я зажгла камин. Приготовила себе горячий сладкий чай с сухими тостами. Потом ванна. Которую я трижды наполняла. Кожа сморщилась, как чернослив, когда я вышла. Но я была жива. Если это можно так назвать. ГЛАВА 3 На седьмой день он пришел. На этот раз не ночью. И без маски. Я ждала почтальона, кажется, его зовут Карл, поэтому открыла дверь, когда раздался стук. Мои руки даже не дрожали на дверной ручке, сердце не колотилось, а дыхание не было глубоким. Чудо, что я вообще смогла открыть дверь. Но мне это было необходимо. Припасы истощались, и погода обещала, что в ближайшие дни будет холодно, а это означало, что я окажусь здесь в изоляции на несколько недель. Никто не станет меня искать. Никого не волнует. Ледяные голубые глаза встретили мой дрожащий взгляд. Я не закричала, не захлопнула дверь перед его носом и не убежала. Не кричала, потому что в этом не было бы никакого смысла. Мой ближайший сосед примерно в семи милях отсюда и, вероятно, даже не знал о моем существовании. К тому же, крики не помогут. Никогда не помогали. Не захлопнула дверь перед его носом по той же причине, по которой не убежала. Я застыла на месте. От страха или шока, я не знала. Куда мне бежать? Дом приковал меня к себе, мне некуда было идти. Он знал это. Я знала это. Поэтому я осталась стоять как вкопанная. Он моргнул, как будто ожидал моего страха. Ресницы у него были длинные, темные, обрамляющие пронзительные глаза. Без маски он был неотразимо красив, как я и ожидала. Челюсть у него была выбритая, угловатая, жесткая. Его нос был идеально симметричен, либо он не дрался, либо не проигрывал ни разу. Его заделанные в пучок волосы были почти такими же белыми, как снег позади него. Он был одет в дорогой костюм и шерстяное пальто, его мускулистое тело занимало весь мой дверной проем. Он сделал шаг. Я отпрянула назад, когда его запах снова атаковал мои ноздри своим очарованием. Он вежливо стряхнул снег с ботинок, прежде чем войти в дом, и тихо прикрыл за собой дверь, все время наблюдая за мной. — Ты вернулся, чтобы убить меня? — спросила я ровным, но дрожащим голосом. Он посмотрел на меня еще немного, а затем прошел мимо меня в спальню. Я последовала за ним на деревянных ногах, мои шлепанцы шаркали вслед за его итальянскими мокасинами. Он обошел мою кровать и направился прямо к шкафу, почти пустому. Когда целыми днями сидишь дома, не нужны коктейльные платья. Мой стиль - это толстые черные леггинсы, теплый и мягкий шерстяной кардиган и угги. Такая одежда не только для тепла, но и для защиты. Даже в середине лета их носила. Шкаф был почти пустой, но мужчина - мой убийца - нашел единственную сумку, которая у меня была, и бросил на кровать. Я посмотрела на сумку. Как и он. Потом я посмотрела на него. — Собирай вещи, — приказал он. Я моргнула. Не двигаясь. И он тоже, пока не прошла почти минута. Я считала. Сорок восемь секунд тишины, зевающей по всей комнате. — Собирай вещи, — повторил он твердым голосом. Я словно проглотила наждачную бумагу. — О чем ты говоришь? Он вздохнул, долго и целеустремленно. — Я говорю: собери сумку. — Зачем? — Съеденные молью свитера и обвисшие леггинсы, — огрызнулся он. — Похоже, это все, что у тебя есть, — он взглянул на жалкое подобие шкафа. — Мы исправим это, как только выберемся отсюда, — он посмотрел на сумку. — Собирайся. Я снова моргнула, на этот раз быстро. — Как только мы выберемся отсюда? — повторила я. Он кивнул один раз. — Быстро. Я сглотнула и скрестила руки на груди. — Я вообще не выхожу отсюда, если ты не заметил, — тихо сказала я. — Тем более с человеком, который, уверена, может меня убить. — Лучше быть сильной, чем уверенной, — сказал он. — А я уверен, что люди, которые придут сюда, должны знать о твоей смерти. Вот этому можно поверить, solnyshko. Этот комплимент на мгновение потряс меня. Но не звучало так, как будто комплимент принадлежал этому человеку, смотревшему на меня со слегка враждебным безразличием. Он сказал по-русски, если не ошибаюсь. В старших классах я кое-что учила. Родители позаботились о том, чтобы я свободно владела несколькими иностранными языками - мандаринским и испанским, и еще три более-менее знаю. Но у него ни намека на акцент. Он был либо американцем в первом поколении, либо преуспел в избавлении от каких-либо определяющих черт своего голоса. Я сделала ставку на последнее. В нем было что-то темное, чужое, странное. Он не отсюда. Мой желудок скрутило от уверенности в том, что произошло до комплимента. — Ну, они все равно придут, — сказала я тихим голосом. Гнев, настоящий горячий гнев, вспыхнул в глубине его ледников.