– Привет! – сказала она. – Ты как? – Привет! – то ли сказал, то ли подумал я. – Не знаю. – Ну, ты даешь! – Не знаю, – повторил я, кажется, начиная злиться. Вика немного распрямилась и подала мне руку: – Вставай. Земля уже холодная. Я протянул ей свою руку. Тепло от ее пальцев, от ее ладони заструилось в меня по моим жилам, в груди запылало так приятно и так пугающе… Вика потянула меня вверх… и я невесомо взлетел на ноги. Вот теперь Вика Ковылина действительно выглядела как генерал неизвестной небесной армии. Плотный комбинезон со стоячим воротничком. Только когда она смотрела на меня, растянувшегося на земле, комбинезон казался мне ярко-алым… а теперь он сделался нежно-бирюзовым. А на стоячем воротничке с двух сторон – по серебряному крылышку. И еще такие же… ну, конечно же, ангельские крылышки расходились веером против ее сердца. И такой же курящийся туманчик ниже колен, так что не поймешь, во что обута. Такой же, как у… – Круто! – пробубнил я. – Нет, это у тебя круто! – улыбнулась Вика, продолжая держать меня за руку. – Ты же не мог меня вспомнить! И тут меня накрыло обидой: – А почему ты стерла мне память?! В улыбке Вики появилась тоненькая, тончайшая черточка вины: – Я не стирала тебе память. Просто мы… Просто есть многое на свете, друг мой Александр, что и не снилось вашим мудрецам. Многое вы видите, но не запоминаете совсем. Есть такая сторона мира, которая вам не доступна, но близка. Ангелов все видят, но запоминают их единицы и… Тут вдруг она запнулась и прикусила губу, как будто спохватившись, что сболтнула лишнее. – В общем, ты вспомнил, – сказала Вика как-то очень твердо и серьезно… помолчала, словно думая, продолжать ли двигаться прямо или свернуть куда-то в сторону от опасной темы, и… – А вспомнить ангела… и вспомнить нас может только… И тут откуда ни возьмись – Аришка! Она повисла на Викиной руке, державшей мою руку, и как зазвенит: – А вот и нет! Это не потому, что он в тебя влюбился, а потому, что ты в него влюбилась! Тили-тили-тесто – жених и невеста! Аль и… И она издала прямо-таки птичий звук, похожий на короткую соловьиную трель. Я догадался – так по-ихнему звучит имя Вики… И Аришка прижалась к старшей сестре. – Ну вот! Уже нахваталась тут у вас, – невозмутимо констатировала Вика… отпустила мою руку и обняла ею младшую сестренку. Ясное дело, я невольно заозирался – не слышал ли кто такое ужасное разоблачение, не поднимут ли меня на смех… Пацан же был! Щеки у меня загорелись, но, в общем, я это списал на аномальные тепловые эффекты. Вокруг нас не было никого! И больше не было никакого ковчега. Пустое осеннее поле оттенка хлебной корочки. И лес на месте! И ясное небо от края до края! Я осматривался, а Вика отвечала на мои немые вопросы: – Мы все вернули на место. Потенциальный мир, который тут стал проявляться, мы вернули в потенциальное состояние, чтобы хаоса не было. Это трудно объяснить… Нет! Никакого дяди Аббаса тут не было. Попроси потом маму позвонить сестре. Настоящий дядя Аббас не покидал Марокко… Кто? Ну, таких у вас тут раньше «бесами» называли. Этот не совсем бес, как вы его представляете, но тоже негативный феномен. Не беспокойся… Как говорится, ситуация взята под контроль. Тебе не понять, как мы с ним поступили, извини. Мой взгляд вернулся к двум сестричкам… – Ну, я, я ей этот комбинезон отсюда привезла! – весело повинилась Вика. – И да, такие вот у нас детишки. Могут в некоторых мирах творить такое, на что наши взрослые уже не способны… Но и у вас маленькие дети видят гораздо больше, чем взрослые. Только ваши не могут с мечтами такое творить, и со своими, и с чужими. И слава богу… Да не упустили мы ее! Упустили мы другое – то, что еще могла остаться одна лампа… Так она ж у деды Геры осталась, а деда Гера – особый феномен. Аномалия вселенского масштаба. В точке его нахождения никому ничего не видно, как в черной дыре. И это ты, а не кто-нибудь другой, мою сестру вызвал, а ты тоже еще тот фрукт… то есть феномен, – очень вредно, по-девчачьи, тут хихикнула Вика. – Ну, и небольшой временной сдвиг был, за которым не сразу поспеешь. Мы бы в любом случае получили сигнал, когда трансформации поднялись бы до критического уровня. Потопа бы не случилось… Да она умная у меня, Аришка. Она понимает границы дозволенного. – И Вика поцеловала сестренку в ее заячью макушку. – Ведь ты понимаешь, да? Аришка закивала, заболтала ушами. – Если два-инфаркта-полтора-инсульта считать границами дозволенного, мало все равно не показалось, – и сокрушенно, и сокрушительно прокомментировал я. – Получается, что я во всем и виноват. Я вызвал, я все устроил… Вика немного сощурилась, и мне стало не по себе. – Этот псевдо-дядя псевдо-Аббас, между прочим, насчет найденного автомата Калашникова верно заметил, – проговорила она без укора, но назидательно. – Вам с сестренкой вообще поосторожней надо теперь быть в этом вашем мире. И вдруг сразу: – Нам пора! У меня сердце защемило. Вика улыбнулась понимающе… И что-то еще искринкой сверкнуло в ее взгляде. Как будто тоже грусть расставания. Мне ужасно не хотелось вот так расставаться, и я невольно пожал плечами, не в силах слово к месту произнести. – Не грусти, – сказала Вика, она же межгалактический генерал Трава. – Я тоже буду скучать. – И произнесла слова прекрасные и грандиозно-эпические: – Мы еще увидимся. Просто тебе надо немного подрасти. У меня дух захватило, и в глазах помутилось. А Вика шагнула ко мне – и тихо поцеловала в щеку… Так касается щеки утренний ветерок… Так касается щеки крыло пролетевшей мимо бабочки. – А мне можно? А мне можно? – запрыгала рядом Аришка. – Можно, – обреченно смилостивился я и присел. И девчонка чмокнула меня в щеку изо всех сил за двоих! От ее чмока у меня в ухе аж зазвенело. И вообще заложило ухо от ее крика: – Увидимся! Увидимся! – Только в следующий раз без превращения землян в животных! – строго наказала старшая сестра, взяла младшую за руку и подняла глаза на меня: – Ты еще в школу успеешь сегодня. Только переоденься и быстренько позавтракай. А сейчас отойди, пожалуйста, на шаг… Я отступил. – Пока! – сказала Вика и помахала мне рукой. – Пока! – подпрыгнула Аришка и тоже помахала. – Пока! – тихо выдохнул я… и помахал обеими руками. Сестер окутал кокон тумана… Через несколько секунд туман развеялся… И всё… Фокус удался. Я остался в исправленном, солнечном мире… И такое на меня навалилось одиночество, такой необъятной пустотой и тоской накрыло! Мне хотелось крикнуть во вселенную: «Да я уже тут подрос!» Я достал смартфон, удивился, что он цел, и глянул, который час. Было ровно 08.00. И правда, еще можно было успеть на первый урок. Если очень постараться… Эпилог. Бабочки на ананасах После школы мы сразу двинулись навестить Саньку. Славка ничего не помнил в исправленном мире, и это меня даже порадовало: значит, и сестренка скорее всего не должна помнить, как к ней приходил султан орхидей и как потом увозил на «скорой» к своему ковчегу. Ей лишних стрессов сейчас не надо. …Мы проходили мимо знакомого киоска «Мороженое», то есть я собрал всю свою волю, чтобы не обойти его за полквартала, а вот так беззаботно идти мимо вместе с друзьями. – Может, пломбирчику возьмем Сане? – намекнул Артурчик. Меня в холодный пот бросило, но я справился: – Никто не против. Все за. Артурчик подошел к киоску: – Тетя Алла, пломбир в судочке. Шоколадный. – Будет и шоколадный, – раздался в ответ красивый голос. Я пригляделся: в киоске сидела молодая женщина, которой бы на подиуме моделью выступать. С прической «боб» только что из салона красоты. Я вцепился в плечо Славки. – Ты что? – вздрогнул он. – Ничего, – пробубнил я. – Потом расскажу. На второй этаж горбольницы я поднимался, затаив дыхание… И да! Да! Да! Палата, в которой лежала моя сестренка, казалась выставкой живых экзотических бабочек. Бабочки вились стайкой над головой Саньки. Бабочки сидели на одеяле. Бабочки сидели на изголовье кровати. Рядом стоял врач. Он держал в руке снимки компьютерной томографии. Синяя бабочка сидела у него на плече.