– Не-е… – протянул я. Какие солдатики у детей плейстейшна, Воркрафта и Сайбирии?! – Вот и молодцы! Вот и слава богу! – почему-то похвалила нас не склонная к похвалам тетя Люся… и снова ушла в себя. Я решил, что надо еще поерзать пару-тройку минут для приличия и отчаливать… Я теперь думал только о том, работают ли органы опеки круглосуточно и куда полиция может пристроить Аришку на ночь, если Аришка уже не устроила полицейский апокалипсис за всякие вкусности, которыми добрые дяди в форме могли ее угостить, чтобы она их не боялась… Думая, я медленно разворачивал конфету батончик. Вдруг наверху послышался негромкий, но звонкий треск и цокот, как будто кто-то длинным ногтем стал мелко-мелко стучать по доскам. – Вот ведь зараза какая! – не по чину выругалась бывшая директор школы и практически наша с Санькой воспитательница, от которой нам за ругательства всегда доставалось. – Распустил же! Она выскочила из-за стола и необыкновенно шустро помчалась по крутой и узкой деревянной лестнице, что вела с террасы на верхний этаж. И спустя полминуты весь дом задрожал от ее голоса – поставленного голоса директора школы: – Аркаша! Сюда твои головастики пробрались! Забери скорей! Я не могу – колются! – Вот черт, как не вовремя! – донесся из комнаты голос дяди Аркадия. И он выскочил на террасу – весь какой-то взлохмаченный и очумевший. Выскочил, стрельнул в меня жгучим, безумным взглядом, дико поздоровался: «Здоров! Сиди на месте! Ничего страшного!» – и тоже помчался наверх, авансом крикнув супруге и вовсе что-то несусветное: – Да это разведотряд не туда сунулся! Сейчас соберу! Дверью комнаты он так хлопнул, что она чуток снова отворилась… И на месте усидеть я не смог – какой там! До двери два шага, и я к ней бесшумно рванулся, как порыв легкого ветерка. Приотворять шире не стал – и так все было видно. Такое всё, что упасть можно! В комнате дяди Аркадия начиналась битва. Самая настоящая битва! Только не из древних времен, а из века какого-нибудь Фридриха Великого. Или – Наполеона. Я не спец, не мог разобрать – все солдатики были величиной не больше мелких головастиков. Поди разгляди их мундиры без микроскопа. Но они были не оловянными и не пластиковыми, а явно самыми настоящими. Живыми! Они шли друг на друга, выстроенные в каре. И еще конница скакала, напоминавшая, если не приглядываться, стайки тараканов… Тут вдруг возникли полоски дымков – и донесся звук, похожий на тот, что издает пенящееся шампанское, когда его наливают в бокал… Солдатики стреляли друг в друга! Прямо вот по-настоящему палили из микроскопических ружей, таких вот наноружей! И я отшатнулся. И очень вовремя: на лестнице уже раздался топот, и появились большие человеческие ноги дяди Аркадия. Я метнулся за стол за несколько мгновений до того, как сам дядя Аркадий метнулся от лестницы в свою комнату, что-то прижимая к груди большими своими руками – прижимая крепко, но бережно. В башке у меня шумело, и я не услышал, как следом неторопливо спустилась тетя Люся. Осознал ее присутствие, только когда села за стол напротив меня. Вонзив свой опытный учительский взор в мою, видимо, бледную и просто никакую рожу, она спросила, спросила очень просто и деловито, без всякого допросного садизма: – Видел, да? – Ага! – кивнул я. Тетя Люся, закинув голову назад, сделала глубокий, обреченный вздох, а потом ее голова с кичкой крашенных под жгучую брюнетку волос на макушке снова как бы перекатилась по плечам вперед. И вот что сказала тетя Люся: – Вот все вы такие… Мужчины. Странное дело: в первых словах послышалась полная безнадега, а вот в слове «мужчины» послышалось необъяснимое уважение и даже гордость. Не так проста и предсказуема оказалась бывшая директор школы. На мое счастье, обстоятельства не дали мне придумать какой-нибудь достойный ответ, который в эту минуту и придумать-то было невозможно. Раздался деликатный стук во входную дверь. – Ну, вот кого еще черти несут? – проворчала тетя Люся, подалась к крыльцу, что оставалось у меня в тылу вместе с дверью, и я услыхал радостное восклицание: – А, Слава! Это ты! Легок на помине. Не помнил я, чтобы тетя Люся при мне поминала Славку, но потом догадался, что и вправду поминала – только пока мысленно, про себя! Мне и самому полегчало от этого явления Славки народу! – Теть Люсь, здрасьте! – послышался голос моего друга. – А Груздь у вас? Тетя Люся даже хохотнула: – Назвал груздем – забирай в кузов. В этот момент я уже был на ногах и стоял за широкой спиной тети Люси, полностью закрывшей собой выход из дома. – Здесь он. Зайди, чайку с нами выпей, – пригласила Славку хозяйка. – Не, теть Люсь, времени нет, – слышался голос Славки. – Мне только забрать его. Вон он, вижу! Тетя Люся все еще не давала мне прохода, будто страшилась, что я вдруг сбегу. – Так и я про то же, Славочка, – дико любезно говорила тетя Люся с моим дружбаном. – А ты можешь забрать его к себе домой сегодня? – И вдруг понизила голос: – Чтоб он у тебя переночевал сегодня. Такое дело: домой ему сегодня лучше не соваться. Глядя в спину тети Люси, я только сейчас, наконец, отметил, что тетя Люся одета вовсе не по-домашнему, а как будто к кому-то в гости собралась или по какому-нибудь важному делу… По сумме того, что я увидел и услышал только что, полагалось испугаться до смерти. Что я и сделал. – Теть Люсь! – завопил я ей в затылок так, что она вздрогнула, как ударенная. – Что с Павлинами?! Тетя Люся обернулась и пробормотала с феерически безумным спокойствием: – Павлины в зоопарке. Спят. У них тихий час. Я сообразил, что она то ли не знает, то ли забыла, что Павлины – это наши с Санькой родаки: папа Павел и мама Лина. – Да нет же! – вопил я, будто тетя Люся на другом конце Загривок стояла. – Что с нашими родителями?! Тут тетя Люся повернулась вся. И стала улыбаться. У нее по губам как-то немного наискось текла такая улыбочка, что догадка напрашивалась сразу: Павлины живы и здоровы, но, типа, спятили и там из каких-нибудь фотонов и мю-мезонов пытаются яичницу сделать. Ариша в своей апокалиптической прогулочке явно зацепила и наш дом. – Успокойся, – сказала тетя Люся. – Ваши родители живы и здоровы. Только… только у них там небольшой беспорядок… шурум-бурум… Наши Павлины никогда друг с другом не ссорились. – Они что, поссорились?! – вопросил я, кажется, не сбавляя громкость… так вот невольно оттягивал знание о том, что же такого жуткого намечтали в своем детстве Павлины, что мне лучше домой не показываться. Тут случилось еще одно чудо: тетя Люся погладила меня по голове. – Нет, не поссорились, – сказала она. – Ничего страшного не случилось. Но тебе лучше подождать. Может, полиция найдет родителей этой… этого ребенка термоядерного, и все к утру наладится и станет, как раньше. – Тетя Люся, все нормально, он у нас сегодня переночует, – раздался голос Славки, которому уже надоело торчать на крыльце. – Выпускайте уже его. – Договорились? – спросила меня тетя Люся. – Договорились, – кивнул я. И у меня живот поджался от опаски, что она с меня слово возьмет не ходить домой. Меня туда уже тянуло беспощадно. Через полминуты мы со Славкой оказались в сумеречном саду. – Ты заходил к Павлинам? – едва дотерпев до мгновения, когда тетя Люся закрыла дверь террасы и осталась в своем доме вдвоем с мужем и армиями Наполеона или другого исторического полководца, спросил я Славку шепотом. Славка ответил через паузу. Пошмыгав носом и выбирая слова. – Заходил, тебя искал… Короче, не открыли мне дверь. У твоего отца голос был немного странный… как будто не он… ну, не совсем он. У меня дыхание сперло от таких слов. – Ну, ты погоди напрягаться, – сказал Славка с интонацией совершенно безнадежной, но твердой. – Там еще какие-то голоса были. Вроде мамы твоей. Только как будто вот хором… с эхом, что ли. Может, гости у них. Короче, они меня тоже попросили взять тебя сегодня к нам домой. Так вот, через закрытую дверь, и просили. – Слав, ты нужен, – сказал я еще более безнадежно и еще более твердо. – Без проблем, – ответил друг. Расшифровка этого короткого диалога была простой: я обязан узнать, что случилось в доме Большегруздевых, но мне дико страшно и нужна поддержка друга. Пока мы делали крюк к крыльцу нашего дома, Славка и рассказал мне, как они с дедом Герой морковкой увели кроликозавра к лесу. – Морковка перед носом – и правда очень крутой магнит! – утверждал Славка, стараясь не прерывать свой рассказ и балаболить весело и непринужденно, как об удачной рыбалке. И вот мы встали у нашего крыльца. Свет был в доме, но не на террасе, что уже напрягало. – Ну… кто первый? – тихо спросил мой друг. – Ты или я? Мне не открыли. Я, не ответив, поднялся не четыре ступеньки и решительно толкнул дверь… Она была заперта! И меня сорвало. Я забарабанил в дверь кулаком и ногой: