Ольга заныла: — Женечка, расскажи! Женат он, или нет? Женька ей посочувствовала: — Конечно, женат! Да ты знаешь ее, она у экономистов работает, вредная — ужас! Он, кстати, тоже у нас работает, только в другом корпусе. Ольга помечтала молча, а потом спросила: — Интересно, чего он именно сегодня пришел? Вот никогда не приходил, а сегодня пришел? Мы с Женькой переглянулись, и пожали плечами. В этот момент дверь открылась, и на пороге возникли наш Михайлов и Кирилл Сергеевич. Оба улыбались. Михайлов протянул нам пачку фотографий: — Вот, Кирилл просил передать, но я решил, пусть сам вручит. Пока народ рассматривал снимки, пришлось включать кофеварку, угощать гостей. Воспользовавшись тем, что Михайлов объяснял любопытной Ольге, кто изображен на снимках, Платонов наклонился ко мне и тихо спросил: — Какие планы на вечер? Впервые я обрадовалась, что у меня много работы и объяснила, что у нас полный цейтнот, и вечера мы проводим на работе. — Ну, будем надеяться, что так будет не всегда… Он поднялся, кивнул всем, сдержано поблагодарил за кофе и ушел. Ольга и Михайлов посмотрели на меня и проводили его взглядом. Я уткнулась в бумаги. Поздно вечером я сидела в нашей кухне. Есть не хотелось, и я налила кефир в высокий стакан. Демидов оторвался от телевизора и пришел ко мне. — Знаешь, у нас говорят, что в лондонский филиал ищут руководителя. Михайлов вам ничего не рассказывал? Я пожала плечами: — Нет. — Отхлебнула кефир, спросила: — А кандидатуры уже есть? — Да в том-то и дело, что нет! Говорят, что наш главный инвестор, Колин Грей, сам приедет выбирать. Интересно, кто им нужен? — Почему тебя это интересует? Хочешь предложить свою кандидатуру на конкурс? Он посмотрел на меня и сказал: — Какая ты все-таки наивная! Неужели ты думаешь, что будут объявлять конкурс на такое место?! Конечно, возьмут своих. Я недоверчиво посмотрела на него: — Наш Киршнер свою собственную дочку после заграничного института посадил в лабораторию. А ведь мог бы пристроить Лору и получше. Он вздохнул: — Вот и я о том же! Лора с сегодняшнего дня уже работает у нас в отделе. Видно, мамочка настояла! — Слушай, вот чудно-то как: при живом муже и жена носит девичью фамилию, и дочь, кажется, тоже Крылова? Он кивнул, нехотя ответил: — Там старая семейная история. Елена Иосифовна — вторая жена нашего директора. Первая долго болела, и он не мог ее оставить. Так что Лору ему потом пришлось усыновлять, или удочерять, не знаю, как правильно. Кажется, у них с отцом неважные отношения. Нет, старик ее любит, а вот она… Я вздохнула: — Ну, надо же, а я и не знала. Если честно, всегда считала Лорку Крылову выскочкой и воображалой. Она ведь сначала училась в России, у нас в институте, на год или на два старше меня, и я ее хорошо помню. Вечно нос задирала! Сергей вяло возразил: — Да нет, обычная девица. Конечно, звезд с неба не хватает… Впрочем, поживем, увидим. Она у нас всего-то полдня проработала. Неожиданно я услышала звонок своего телефона. Пробравшись в холл, вынула его и удивилась: номер был незнакомый. Бархатный баритон с интимными интонациями спросил: — Уже освободилась? Вот, черт, это же Платонов! От неожиданности я выпалила: — Откуда вы узнали мой номер?! Он засмеялся. — Ты забыла, что у нас есть общие знакомые. — Ни за что не поверю, что Михайлов вам его сообщил! — Он и не давал, — хмыкнул Платонов. — Я попросил нашего секретаря узнать у милейшей Марины Николаевны номер телефона ее невестки, и она ему не отказала… Я перевела дыхание и попыталась сосредоточиться. — Значит, вы знали о том, что я замужем?! Он удивился: — И что из того? Я, например, тоже женат. Мне это совершенно не мешает. А тебе? Дурацкий вопрос! Попробуйте на него ответить, и вы меня поймете! Впрочем, ответа он не ждал, рассмеялся и сказал: — Извини, если напугал тебя. Мне просто страшно захотелось, чтобы в твоем телефоне остался мой номер. Это ведь не преступление, правда? Спокойной ночи, — насмешливо пропел он и отключился. Я вернулась в кухню. К счастью, Демидова там уже не было, он в гостиной смотрел какую-то спортивную передачу. Мне не пришлось объясняться с ним из-за неурочного звонка. Женька чувствовала себя виноватой из-за того, что вчера наговорила мне, а потом вечером бросила нас с Эдиком в одиночестве. К тому же настроение у нее было прекрасное. Она влетела в кабинет и бросилась ко мне с поцелуями. Я посмотрела на ее сияющие глаза, которые она безуспешно пыталась спрятать за пушистыми ресницами, и укоризненно сказала: — У-у-у, бесстыжая! Она покивала и сказала гордо: — Да, я — такая! Пришел Эдик с распечатками, и мы занялись работой. Часов в десять все и началось. Нам позвонили с проходной и предупредили, что к нам посыльный. Мы с любопытством уставились на дверь. Молодой человек в форме принес огромную корзину цветов. О том, от кого и кому цветы, он просто не знал. Женька расписалась в квитанции, где значился адрес института и номер нашего кабинета, и мы его выпроводили. Через час появился еще один посыльный, потом еще один. Нам с Женькой стало не смешно. Сообща мы решили, что это ее министр от скуки развлекается. Подруга ему позвонила, но через минуту опустила руку в растерянности: