Маг висел на своем жеребце, безвольно свесив руки. Из спины торчало три болта. Они вошли почти наполовину. Ведьмак знал, что пробиты легкие, это бы понял любой. Но все же придержал лошадей и прижал пальцы к шее Бона. Боевик был мертв. ГЛАВА 12 Подвалы Северной заставы всегда удивляли Нею своими размерами. Под почтовой башней развернулся целый дом. Три просторных помещения, отделенные каменными стенами друг от друга. Для чего изначально хотели их использовать, никто не знал. С приходом коменданта в один подвал принесли все, что не уместилось в погребе под кухней и в сараях, два других не занимали. До этого момента. Теперь здесь сидели заключенные. Нея слышала, как за стеной то смеются, то бранятся солдаты. Вероятно, там сидели участники драки со скертанцами. На памяти Харт подвал всего второй раз использовали как тюрьму. Тогда, в первый раз, она лично засадила сюда Эрхена, когда тот перепил и полез приставать. Он сидел двое суток на воде и хлебе. Ныл, просил прощения и отделался лишь выговором от коменданта. Хотя его поведение можно было бы считать нападением на офицера. Но комендант решил иначе. Он долго уговаривал Харт не пороть горячку и простить пьяного мужика. Убеждал, что Эрхен может простудиться в сыром и холодном подвале, а им нужен здоровый солдат. Подвал не был ни сырым, ни слишком холодным, теперь Нея знала наверняка. В любой настоящей тюрьме камеры в десяток раз хуже. Там мокрый камень, капает вода, а для испражнений отведен угол. Здесь же стены лишь немного сырели, и даже не витал запах плесени. Холод почти ласкал, будто в подвале стояла ранняя весна, а не суровая зима, как наверху. В углу находилось ведро, и его выносили. Кормили нормальной едой. Это бы не походило на заключение вовсе, если бы сюда спустили кровать и зажгли огонь. Но то мечты. В действительности Нея сидела на кучке соломы у стены. В просторной комнате не было больше ничего. Только голые стены, дверь напротив и ведро. Поначалу она пыталась как-то просунуть под кандалы ткань рубашки, чтобы металл не соприкасался с запястьями, но не вышло. Только содрала кожу. К концу второго дня пальцы уже онемели и с трудом гнулись. Магия наручников полностью вытянула резерв и теперь потихоньку забирала силу жизни. Начиналось это с рук, а закончиться могло сердцем, но до этого якобы не доводили никогда. Почему ее не убили? Не просто так на нее переводят еду! В жалостливость коменданта она не верила. Смог ли он подкупить или убедить Олмера? Что ее ждет? Конечно, она примерно знала, чем все для нее закончится. Иссушенными руками и обвинением в кражах. Или смертью. Если Олмер ничего не предпримет, так и будет. Сама Нея для своего спасения не могла сделать ничего. Еще где-то там ехал ведьмак, но на заставе ему уготована худшая участь. Его уже пытались убить. Если парень вернется, они закончат начатое. В мечтах Эзра выпускал ее из подвала, и они вдвоем пробивались вперед, а затем скручивали коменданта. Почти романтика. В темноте на соломе только и размышлять о подобных глупостях. В действительности же ведьмаку лучше не возвращаться. Нея покрутила кистями. Так пальцы приходили в норму, правда, и содранная кожа от этого саднила. За дверью послышались шаги, и Харт насторожилась. Еду уже приносили. Ее, как всегда, оставил у двери хорошо знакомый солдат. Каждый раз он быстро сгружал тару на пол, тут же закрывал замок и почти убегал. Нея даже не знала, сторожит ли кто-то под дверью. Наверное, она могла бы попытаться выбраться из подвала. Стоило лишь подловить момент, когда ей заносят еду. Но даже если она оглушит одного, что потом? У нее руки в кандалах, кругом солдаты, а выход с заставы один. — Недолго, и чтоб ни-ни, — проговорил кто-то из гарнизона. Нея поморщилась. Это «ни-ни» она уже слышала и подозревала, что оно значило «ни звука». К ней вчера после этой фразы зашел Эрхен. Улыбнулся гаденько, присел на корточки и попросил не ломаться. Даже успел потрепать по щеке. Нея чуть не откусила ему палец и пинками подогнала к двери. На крик сразу вбежало двое, то ли ждали очереди, то ли охраняли. Но их почти испугал вид стоящей в полный рост Харт и лежащего плашмя Эрхена. Видно, они трусили даже перед закованным магом, потому быстро ушли. Сегодня у Неи уже не было тех сил. Кандалы ослабляли. Дверь без скрина отворилась. Сначала показалась масляная лампа, зажатая в крепкой руке. Присмотреться к пришедшему удалось, только когда глаза привыкли к свету, а мужчина подошел совсем близко. Скертанец. Харт сцепила зубы, чтоб не застонать от бессилия. Что он делает на заставе? Мужчина поставил лампу и присел рядом, неторопливо достал из-за пазухи сверток и развернул его на коленях. — Вытяни руки, — прошептал он. Нея ничего не понимала и сидела не шелохнувшись. Скертанец выдохнул и грубо взял ее за кандалы. Тонкой палочкой он начал просовывать под металл промасленную полоску ткани. Делал он это быстро, не замечая, как Нея кривит губы. Ее полузасохшие раны будто в один момент размокли и начали зудеть. Но она молчала. Потому что масло все же было каким-никаким барьером, способным немного сдержать магию наручников. — Зачем? — спросила она тихо. — Это тебе от Свена, — ответил скертанец, еще ниже наклоняясь к ее рукам. — Не любит, когда страдают ни за что. — Лучше совсем их снять, — с болезненной усмешкой сказала она, а мужчина в ответ назвал ее дурой на своем языке. Он вытер пальцы о тряпку, в которую были завернуты промасленные полоски ткани, подхватил лампу и вышел. Никаких больше слов, даже взгляда — ничего. Но рукам стало легче. Выходит, Свен все же заодно с комендантом? Но не настолько важная персона, чтобы освободить ее. Хотя, возможно, в его планы такое совсем не входило. Нея вздохнула. В темноте ей все время казалось, что на улице ночь, и, возможно, потому она много спала. Когда она открывала глаза, то чувствовала только слабость, а сознание куда-то моментами уплывало. Ее не тревожили ни шорохи, ни звуки из-за стенки. Если бы рядом стучали в барабаны, она бы могла не заметить. Во всяком случае, ей так казалось. Но когда за дверью раздались крики, она все четко слышала. — Держи! — Надевай! Звуки борьбы и отборный мат. — Комендант велел оставить в живых! Затем шум стих, слышалась только возня, и закончилось все чьим-то победным возгласом. Нея сосредоточилась на звуках, но ничего больше не разобрала. Она не надеялась на спасение, просто стало интересно, почему дерутся. Да еще в таком неудобном месте, как подвал. Неужели кто-то из запертых по соседству солдат? Дверь широко открылась, и проем заполнил желтый свет. Трое солдат втащили по ощущениям Неи какой-то мешок и бросили посередине. — Двое в одной клетке? — послышался деловой голос Олмера. — Больше некуда, — отрапортовал солдат. — Нет, пускать никого нельзя! Это приказ. Выйдите. Харт не видела чиновника, но поняла, что он сделал шаг внутрь, а потом его оттолкнули. — А хорошее место для раздумий, — проговорил вдруг Олмер. — Такой холодный земляной пол прочищает голову лучше, чем дубина. — Ага, идите уже, — опять сказал солдат. — Тут им и место, сволочам, — кто-то сплюнул. Дверь закрылась. Вокруг Неи опять была лишь чернота. И откуда такая злоба? Удивительно, как быстро люди начинали ненавидеть тех, кто сидел в кандалах. Наручники каким-то образом опускали заключенного до уровня грязи, а тюремщиков возвышали до лордов. А ведь Нея знала этих «тюремщиков» как облупленных. Солдаты родной заставы, чтоб их. Она слышала лишь голос того, кто не пустил Олмера, но в памяти тут же появился улыбчивый Паскет. Молодой мужчина, прошедший войну, не отличался особой силой или ловкостью. Но она считала его хорошим солдатом. Дисциплинированным. В первый ее день на заставе только Паскет не прятал глаз, когда она представилась. Солдаты морщились и хмурились, украдкой разглядывая магичку в кителе, а он смотрел спокойно. — Куда нести ваши вещи? — спросил он, когда все разошлись, а Нея осталась посреди двора с тяжелым сундуком у ног. Почему-то не приказала поднять его в комнату. — В дом, — и сама же взяла за ручку с одной стороны, а солдат тут же схватился с другой. — Вы дежурный? — Нет. Сегодня я должен быть в патруле. Но ждал, когда представят нового лейтенанта. — Вы сержант Милкот? — решила она. — Рядовой Паскет. Сержант пока занят, он еще не вернулся из деревни. Но я могу вам показать все, что нужно. Я тут уже два месяца служу. — Недолго, — заметила она. — Подольше остальных, — улыбнулся он. — Других перевели только две недели назад. Из третьего полка. Его расформировали и разбросали. А я как-то сам попросил перевода. Я из Южной крепости, надоело мне воевать. Вот и вышло, что раньше. — Значит, здесь в основном те, кто служил в третьем полку до того, как их перевели? — Вроде так. Сержант, я да еще рядовой Каспин, который приехал на днях, все мы из разных мест. А остальные, да, из третьего… Нея думала, если на заставе и остались люди, которым можно доверять, так это вот та самая троица: Милкот, Каспин и Паскет. Они ни с кем не враждовали на заставе, но чувствовалось, что существуют отдельно. Никто из них не нарушал ее приказов. И к ней все трое относились с уважением, хоть и побаивались. С другими солдатами особой дружбы у них не было. Это не значило, что все трое встанут на защиту какого-то лейтенанта Неи Харт. Но все же надежда, что они будут на ее стороне, не покидала. Оказалось, напрасно. Паскет лишний раз даже не открывал дверь, когда появлялся, и именно он пустил к ней Эрхена. Нея прислушалась. Она знала, что в мешке человек. Когда его бросили, мелькнули толстые сапоги, но большего рассмотреть не удалось. Дверь слишком быстро закрыли. Она боялась двинуться с места, как будто это могло что-то изменить или кого-то спугнуть. Еще когда тюремщики сказали: «Тут им и место», Нея оцепенела, да с тех пор и сидела деревянным истуканом. Так, со смесью страха и пренебрежения, обыватели говорили о магах. И сейчас Харт безо всякого колдовства знала: в шаге от нее лежит одаренный. Не Бон, потому что боевик — подручный Олмера, и пока чиновник свободно ходит по заставе, своего человека он точно не отдаст. По всему выходило, что там лежит ведьмак. Лежит и не шевелится.