Она ни о чем не думала, все мысли растворились. Даже не заметила, когда Эзра перестал шептать. Чужие пальцы скользнули по шрамам на щеке и исчезли. Затем вернулись, опять погладили и втерли что-то прохладное в рубцы. Нея лежала, никак не реагируя, позволяя ведьмаку делать все, что ему вздумается. Мягкие губы коснулись ее губ и исчезли. Харт открыла глаза. — Либо целуй нормально, либо не целуй вовсе, — без особых эмоций сказала она. Ведьмак улыбнулся. Самый медленный и сумасшедший поцелуй накрыл ее с головой. Настойчивый, но не яростный. Тягучий. Она растворилась в нем и как будто стала легкой. Нея отвечала как во сне. Неторопливо зарылась мокрыми пальцами в мягкие волосы и притянула его ближе. Но Эзра вдруг прижался к ее губам и сразу отстранился. Зрачки затопили всю зелень его глаз. Он глубоко вздохнул, постоял, облокотившись на бортик, и все же отвел взгляд от ее груди, которая виднелась в мыльной воде. — Нея, ты очень строгая, — вдруг сказал он и выпрямился. — Моим сестрам ты бы понравилась. — Вряд ли. Я обычно не нравлюсь людям. — С ними ты бы нашла общий язык, они тоже исповедуют религию кнута и пряника. — И много их? — Четыре. Нея шире открыла глаза. — И все старшие, — добавил Эзра. — Можнр идти спать. Он довел ее до комнаты и остался. Они уснули сразу, как только легли. «И даже никаких приставаний», — мелькнула мысль в голове Неи то ли с сожалением, то ли с удовольствием. А о том, мог ли их кто-то увидеть, когда амулет отвода глаз разрядился, она не думала. * * * Утро было ленивым и жарким. Ведьмак целовал, покусывал и не выпускал ее из постели. Если бы каждый рассвет был таким, Нея смирилась бы даже с морозами… Правда, в итоге они не обменялись и двумя словами. Одевались на скорость. Мешались друг другу, застегивали пуговицы через одну. И разошлись по делам. День вроде бы был насыщенным, но к вечеру Нея осознала, что ничего толком не помнит. Она почти поругалась с Олмером и комендантом, но не придала этому значения. И никого не наказала, хотя двое солдат пили самогон из фляжки у нее под носом. Вообще, пока светило солнце, в голове Неи звучали весенние птичьи трели. А сама она ходила по заставе, насвистывая, как бы вторя тем, кто пел у нее в мозгу. С наступлением сумерек Харт посчитала это опасными симптомами и нахмурилась. Сразу же отметила, что солдаты как-то выдохнули. Будто до этого они опасались, что лейтенант заставит и их изображать синиц с соловьями. «Или решили, что я совсем съехала с катушек», — подумала она и помянула ведьмака недобрым словом. В двенадцатом часу ночи Нея поднялась к себе и, слыша уверенные шаги за спиной, оставила дверь приоткрытой. — Ну рассказывай, — сказала она и посмотрела на улыбающегося ведьмака. — Сказку на ночь? — Почему вместо головной боли у меня в ушах теперь птичий гомон? Эзра прекратил развязывать шейный платок и опустил руки. Подошел, ощупал ее голову, прижался губами ко лбу, поцеловал в висок, потом в ушко, спустился к шее… — Странный у тебя способ лечения. — Действенный. — Нет. У меня в ушах все еще орут птицы. Ведьмак отстранился. Теперь уже серьезно взял ее за руку и зашептал какой-то длинный заговор. Его пальцы в это время щекотали запястье. — Лучше? «Хуже. Появились еще бабочки в животе». — Пойдет на первое время. — Я тебе уже говорил, что ты строгая? — Кажется, ты говорил, что я понравлюсь твоим сестрам, — усмехнулась Нея, снимая китель. — Возможно, только старшим, — заметил Эзра и притянул ее к себе. Она усмехнулась шутке человека, у которого не было ни одной младшей сестры. Они еще обменивались какими-то словами, но каждый из них плохо понимал, о чем говорит. Нея была почти уверена, что раньше не теряла голову от поцелуев. Да и не восемнадцать ей уже, чтобы млеть и насвистывать без причины. Но странность заключалась в том, что даже злость на себя ушла, когда Эзра прижал ее к себе. * * * — Значит, рос среди женщин? — спросила Нея. Они лежали в темноте и отчего-то не могли уснуть. Ведьмак медленно водил пальцами по ее плечу, то и дело задевая грудь. А сама Харт, подперев голову кулаком, разглядывала Эзру. — Да, и поэтому я знаю о вас все, — усмехнулся он. — Ну-ну. — Не веришь? — Женщины сами о себе многого не знают. — Мне кажется, женщины знают, но скрывают, — улыбнулся Эзра. — А еще вы очень осторожны. И прежде чем что-то решить, тысячу раз скажете «нет», подразумевая «да». — Лихо завернул, — усмехнулась она и положила голову ему на грудь. — Но все проще. Если женщина говорит «нет» — это значит «нет». — А если «да»? — Могут быть варианты. Нея и не подозревала, что умеет так легко заполнять паузы и даже улыбаться, говоря ни о чем. — Значит, когда ты говорила, чтобы я ушел, это значило больше не приходи? — Я такого не говорила. — Нея задумчиво провела ладонью по плоскому животу ведьмака. — Но по факту я пользуюсь служебным положением. Комендант или Олмер при желании могут меня за это разжаловать. Эзра пошевелился и заглянул ей в глаза. — Лейтенант, пожалуйста, пользуйтесь своим положением чаще. Нея усмехнулась, а ведьмак легко поцеловал. — Знаете, лейтенант, я бы даже мог вам написать инструкцию, как именно мной пользоваться. Смешки смешались с новыми поцелуями, но дальше дело не зашло. Оба были уставшими и расслабленными. — Знаешь, о чем я подумал? Я же правда постоянно среди женщин, — вдруг сказал ведьмак. — И рос среди сестер, и учился с ведьмами. Даже мой побратим — девушка!