Они помолчали. У Эзры как-то не находилось слов для подобного, почти личного разговора. Хотя при всех расслабляющих мыслях о камине на самом деле ведьмак оставался серьезен. Ему нужно было как-то вытащить Милкота и не ударить в грязь лицом перед женщиной, которая ему, по-видимому, нравилась. «Кого ты обманываешь, ты уже раз двадцать перед ней ударил лицом не только в грязь», — подумал он. — Может, пора? — спросила Нея. — Да. — Эзра нехотя убрал руку и взял миску, чтобы перелить содержимое в пустой флакон. — Давайте сюда. Я сама все сделаю. — Нет. Во-первых, мне надо взглянуть на рану, а во-вторых, я быстро прихожу в себя. — Да что вы говорите, — усмехнулась она, растирая свои руки и ежась от мороза. — Да, я засекал. Не более семи минут. Точнее, я проводил опыты. — Эзра чуть улыбнулся. — Не всегда продолжительность обморока зависит от количества крови. И в среднем я прихожу в себя за три минуты. Так что мы откроем ногу, я упаду, и вы наложите жгут. Когда я приду в себя, смогу шепнуть заговор, а может быть, и вылить остатки зелья. — А потом? — уже зная ответ, поинтересовалась Нея. — Опять упаду. — Эзра подмигнул и пошел к Милкоту. Он влил зелье сержанту в рот и встал на крестик, который недавно прочертил. * * * В очередной раз ведьмак пришел в себя от громких проклятий в свой адрес. — Что за дерьмо ты мне дал? Я глаза закрыть не могу! У меня все горит! — орал Милкот. — О, ты жив! Хорошо. — Эзра кое-как поднялся, посмотрел на бледного матерящегося сержанта и глубоко вздохнул. Крови он не заметил. Нея предусмотрительно оттащила Милкота от лужи, как и самого ведьмака. Причем он был уверен, конкретно его тащили арканом за ноги. След от тела был уж больно явным. — Я расседлала вашу лошадь, поедете с Милкотом вдвоем, — послышался сбоку голос лейтенанта. Она выглядела замерзшей, но при этом довольной. И мат сержанта действовал на нее очень успокаивающе. Эзра не стал говорить, что виной всему зелье и сейчас организм Милкота тратит последние силы. Еще примерно час, и сержант уйдет в глубокий обморок. А дальше, как получится. Возможен и летальный исход. Особенно если они не приедут на заставу до завтрашнего вечера. Только там у ведьмака хранились зелья, возвращающие с того света. — Верхом?! Да вы спятили! — заорал Милкот и неожиданно встал. — Ты уже на ногах, а тут просто лошадь, — сказал Эзра, не опуская глаз к разорванной штанине сержанта. В темноте почти не было видно ног, но рисковать не стоило. — А чего это ничего не болит? — вдруг удивился Милкот, рассматривая свою ногу. — Сержант! Быстро на лошадь, все разговоры на следующем привале, — сказала Нея и следом обратилась к Эзре. — Надеюсь, в пути никто из вас не упадет. — Да, я тоже надеюсь, — пробормотал он и помог Милкоту влезть на лошадь. Без седла такие трюки выглядели жутко. Эзра отошел, чтобы перевести дыхание и постараться забыть вид окровавленной тряпки, которая мелькнула перед его носом. Лошадь с Милкотом сделала несколько шагов. Сержант громко выругался и дернул поводья в сторону. Одним движением он показал общее настроение. Все нервничали: сержант, у которого был шок, Нея, напряженно разглядывающая снег рядом с капканом, и сам Эзра, боровшийся с дурнотой. Слишком быстро и странно все происходило. Кобыла замотала головой и отступила еще на два шага. Послышался лязг и следом же истошное ржание. Милкот свалился с лошади и затих. Снова лязгнуло, и еще одно копыто угадило в капкан. Неестественный крик животного прошил насквозь. Эзра метнулся вперед к визжащей кобыле и крепко схватился за узду. Он сбросил варежку и впился пальцами в крутую шею, шепча заговор, снимающий боль. Кратковременный, в отличие от зелья, но действенный. Лошадь перестала орать, а ведьмак посмотрел на ее ноги. Неяркий свет магических огней почти ничего не показывал, но блики скользили по капкану, полностью подтверждая худшие мысли. Потоком силы ведьмак проверил состояние животного и отошел, чтобы не упасть. Он сделал все быстро, и это спасло от очередного обморока. — Две ноги в капканах. Может быть, есть перелом. Как только он это сказал, лошадь медленно осела на колени. Нея в это время проверяла бессознательного сержанта. — До этого вы смогли поставить на ноги еле живого Милкота, — сказала она и подняла голову. — Нам нужна эта кобыла. — Животные — нелюди. Нужны немного другие зелья, а на одних заговорах она сейчас не пойдет. Лошадь, тяжело дыша, опустила голову в снег, но больше не кричала, только подрагивала, напрягая мышцы. — Легче добить, чем ее мучить, — сказал Эзра. Он и рад был ее спасти, но как довести до заставы кобылу со сломанной ногой? Да и там без хорошего лекаря такое не исправить. Неплохое настроение, которое ведьмак старался сохранить вопреки всему, окончательно растворилось. Он держался до последнего, не позволяя злости взять верх, но теперь выругался. У его ног хрипло дышало животное, которое надо было усыпить. Он непроизвольно закрыл глаза, чтобы не видеть тяжело поднимавшиеся бока. Существовали ли в мире ведьмы или ведьмаки, способные без содрогания лишить ни в чем не повинное существо жизни? Вряд ли. Но он задался этим вопросом, чтобы оттянуть решающий момент. — Отойдите, я сама, — сказала Нея, вынимая шпагу. — Нет. Эзра уверенно шагнул вперед и сел на корточки. Он шепнул несколько добрых слов, проводя рукой по крутой шее замученной лошади. Теплая шкура под пальцами ведьмака уже не вздрагивала. Под его рукой дыхание животного замедлялось. Он гладил между ушами, по шелковой шее и по носу, пока она не затихла. В этом не было ничего необычного. Эзре уже приходилось усыплять животных, у них даже был зачет поэтому разделу. Ведьмы и ведьмаки, бывало, даже специализировались на работе со зверьем. Правда, это были слабые одаренные. Но факт в том, что основы знали все. Усыпление не должно было быть чем-то сложным, но на Эзру всегда накатывала тягучая грусть, если он не мог спасти собаку, кролика, лошадь. Люди обычно сами лезли неизвестно куда, за что и страдали, а вот животные наоборот. Они от природы были осторожны, но за человеком шли туда, где могли покалечиться. И, по мнению ведьмака, это было в десятки раз хуже. Сбоку послышался шепот, а потом по снегу прокатился магический таран, вспахивая наст. За хрустом последовал громкий лязг, и еще один капкан закрылся. — Да их тут тьма, — пробормотала Нея, освещая впереди другую железяку. — И все капканы стоят в линию. — Могу поспорить, что охотники обычно не ставят их так кучно. Они долго смотрели на блики и синхронно хмурились. — Надо отсюда убираться, — сказала Нея и пошла к своей лошади. — Будем ехать по очереди. — Я могу… — Я сказала по очереди, — отрезала Харт. — Закинем Милкота и уйдем отсюда. — Вам не кажется, что это все сделано как-то нарочно? — Кажется. Но разбираться я в этом не хочу. Для таких дел к нам прислали чиновника, — сказала Нея, воюя с подпругой. Эзра все мысли оставил при себе и шепнул заговор для сержанта. Вместе с Неей они закинули его на лошадь, выпили немного зелья и сразу тронулись. Эзра шел, взявшись за стремя, и проваливался в снег. Он то и дело шептал заговоры. И когда они выползли из снега на тракт, с трудом шевелил губами. Нея приказала поменяться местами, и снова вперед. Шли долго. Останавливались, только чтобы передохнула лошадь. Сами после зелий чувствовали себя почти бодрыми. В сумке у Эзры теперь болтался лишь один пригодный флакон, но он его берег. Мощное средство, которое позволяло без сна и отдыха работать сутки, могло пригодиться позже. Правда, принимать его могли только здоровые люди, и после окончания действия даже очень крепкий человек спал часов двенадцать подряд. Но на такие мелочи никто не обращал внимания. — Вы бы не усердствовали с заговорами, не хотелось бы и вас тащить, — сказала при следующей смене всадников Нея. — Не переживайте. Благодаря одному ритуалу у меня есть как бы особый запас от побратима. — Эзра откашлялся, от мороза у него саднило горло. — Я могу черпать часть силы из братского резерва. — Тогда, может, у вас есть какой-то особый заговор, который позволит нам быстрее бежать? — Увы… Но у Милкота есть самогон. Я проверил. — У вас для всего одно средство, — привычно сказала Нея. — Почему же? Еще есть поцелуи, — проговорил ведьмак. — Но их я бы приберег до лучших времен. К деревне они добрались, когда уже начался новый день. К тому моменту лошадь изрядно выдохлась и везла лишь одного Милкота. Вероятно, по распоряжению Олмера на подходе их встречали несколько деревенских мужиков. Не очень-то радостных, но тем не менее предложивших пройти в тепло. Но у дома старосты Нея и Эзра остановились, не в силах даже сказать «здрасте». Одновременно они положили руки друг другу на плечи, уперлись лбами и долго не могли отдышаться. — Милкот плох. Совсем, — с трудом переводя дыхание, прошептал Эзра. — Нужно на заставу, там есть зелье, которое поможет.