Финн подвинулся на скамейке и поморщился. Его правое плечо до сих пор было забинтовано, а рука находилась на перевязи, чтобы оставаться неподвижной. — Как будто на меня напал бешеный скунс. Когда три дня назад Уиллоу очнулась в лазарете, Амелия рассказала ей, как Финн настоял на том, чтобы нести ее всю дорогу — не менее восемнадцати миль пешком, если не больше, — прежде чем их подобрали «Новые Патриоты». — Ты безмозглый идиот! — закричала она, когда нашла Финна в отдельной занавешенной кабинке в лазарете, такого огромного на больничной койке, что его ноги свисали с края матраса. Врач, женщина средних лет с короткими рыжими волосами, сканировала его плечо какой-то белой палочкой, а на голоэкране рядом с ней отображалась трехмерная реконструкция поврежденного пулей плеча Финна. — И тебе привет, — радостно сказал Финн, одарив ее своей самой очаровательной однобокой ухмылкой. — Не смей мне это говорить! — Она вихрем метнулась к доктору, ее желудок сжался в комок. Если он нанес своему телу необратимый вред, неся ее на руках, Уиллоу собиралась его убить. — Как его рука? — Мы провели небольшую операцию по извлечению пули, — ответила врач. — Но это не значит, что ему ничего не угрожает. Я обработала рану, удалила несколько фрагментов пули и ввела антибиотики, которые должны остановить инфекцию. Доктор поджала губы и посмотрела на голоэкран. — Повезло, что пуля не задела подключичную и плечевую артерии. Однако у тебя значительно повреждено плечевое сплетение — крупный нервный пучок, контролирующий функции руки. Неврологический дефицит, вызванный повреждением нерва, может уменьшиться через несколько месяцев. У Уиллоу свело живот. Она опустилась на край кровати рядом с Финном, стараясь не ударить его. — Он не сможет пользоваться рукой? Скажите нам правду. Мы справимся с этим. Доктор заколебалась, потом покачала головой. — Возможно, ты никогда не вернешь себе полную или даже частичную подвижность, Финн. Нужна процедура омоложения нервных клеток и пересадка плоти. К сожалению, наше оборудование немного… примитивно. Лучшее, что мы можем сейчас сделать, — это наблюдать за рукой. Держать ее обездвиженной минимум шести-восьми недель. — Повезло, что я левша, — пытаясь казаться бодрым, сказал Финн, но вместо этого выглядел больным. — Зачем ты поступил так глупо? — спросила Уиллоу, как только доктор ушла. Ей не нравилось, что Финну больно, и она бессильна что-либо сделать. Ей хотелось ударить его чем-нибудь. Финн поправил капельницу. И осторожно сел, выглядя смущенным. — Ты не знаешь, каким бесполезным я себя иногда чувствую. Все сражаются и рискуют жизнью, чтобы спасти нас. Все, кроме меня. Она смахнула челку с глаз. — Ты не бесполезен. Обычно. — Это то, что я мог сделать. — Он пожал плечами, как будто это была самая разумная вещь в мире. — Тебе было больно, и я пригодился. Вот и все. Уиллоу не знала, что на это ответить. Пробормотала что-то про Бенджи и сбежала оттуда так быстро, как только могла. Ее щеки снова раскраснелись при воспоминании о его словах. Она наклонила голову, чтобы свежевымытые и расчесанные волосы упали ей на лицо. — Земля — Уиллоу, — усмехаясь позвал Финн. — У меня есть кое-что, что поможет тебе почувствовать себя лучше. Левой рукой он поднял две плошки и поставил их на стол для пикника перед ними. Они доверху были наполнены тягучей темно-коричневой субстанцией, а в центре каждой из них горела одна-единственная свеча. — Ты же не думала, что я забуду отпраздновать твой день рождения? Уиллоу не знала, что ответить. Тепло разлилось по всему телу от пальцев ног до макушки головы. — Вообще, это тесто для брауни, а не торт. — Финн подтолкнул свечу, которая медленно погружалась в тесто. — Я пытался пробраться на кухню, чтобы приготовить настоящий торт, но я такой же ловкий, как бык в посудной лавке. Шеф-повар поймал меня. Он не дал мне масла, а яиц у них нет. Но позволил мне стащить коробку со смесью для брауни, которую я засунул под рубашку. Оказывается, если добавить немного воды, получается феноменально вкусно. Она взяла ложечку и закрыла глаза от удовольствия, когда сладкий, липкий шоколад растаял на ее языке. Ничего вкуснее Уиллоу в жизни не пробовала. Финн набрал немного теста на ложку и отправил его в рот. — Вкуснятина, правда? Она съела еще немного, каждый кусочек превращался в восхитительный взрыв сладости. — Бенджи понравится. — Не волнуйся. Я оставил немного для него. Низко пролетели несколько ворон, черные фигуры прорезали кобальтовое небо. Они клевали нитки попкорна, нанизанные на сосну, которую украшали дети, хлопая черными крыльями. Дюжина детей вскрикнула в тревоге и замахала руками, став похожими на маленьких птичек. Уиллоу подумала о деревянной фигурке Бенджи. Вспомнила Рейвен. Они договорились встретиться с ней. Неужели она все еще там, скрывается в лесу, Тень рядом с ней следит за шоссе и ждет их? Она отложила ложку. — Я думала о Рейвен. Финн вытер шоколад со рта тыльной стороной левой руки. — Я тоже. — Она сказала, что будет ждать нас на шоссе I-575. Городок Болл Граунд, 27-й съезд, помнишь? Но мы туда не попали. Она подумает, что мы не смогли добраться. Или что мы ее бросили. Ни то, ни другое неверно. — Уверен, она справится сама. — Я знаю. Но все же… — Рейвен казалась вполне способной выжить в лесной глуши со своим волком. Она умела выживать. Но Уиллоу все равно испытывала досаду, словно нарушила свое слово. Кроме того, с Рейвен ей намного комфортнее, чем с этими загадочными «Новыми Патриотами». — Уиллоу, я хотел поговорить с тобой кое о чем. — Финн отодвинул свою тарелку в сторону. Он посмотрел на стол, затем поднял глаза и встретился с ней взглядом, его лицо вдруг приобрело неловкое, даже смущенное выражение. — У меня было много времени подумать, и… Наступила полная тишина. Вдруг она осознала, что его большая мужская рука лежит на деревянном столе для пикника в нескольких дюймах от ее собственной. Уиллоу охватила паника. Она вскочила со скамейки и ожесточенно смахнула снег с брюк. — Я забыла, что должна встретиться с Сайласом, чтобы обсудить удушающие приемы и удары по шее. — Уиллоу… — Увидимся за ужином! — Она усилием придала голосу легкость, хотя ей хотелось прикусить язык. Дура, дура, дура. Финн, наверное, решил, что она идиотка. Она зашагала через двор, подняв голову и расправив плечи. Ее кожа покрылась мурашками, Уиллоу была уверена, что он смотрит на нее, оценивает. Она только что повела себя как полная тупица. И зачем? Это был Финн. Большой, чудаковатый Финн. Ее постоянный товарищ. Ее опора. Почему она так боялась, что он скажет? А может, хотела, чтобы он это сказал. Но опасалась, что он никогда этого не сделает. В мире, где можно считать, что тебе повезло, если ты вообще дышишь, разве это не высокомерие — желать чего-то большего? Она изо всех сил старалась не допускать таких мыслей в свою голову. Уиллоу не думала об очаровательной щели между передними зубами Финна. Она не думала о том, как распирает ее грудь, когда видит его с Бенджи. Она не думала о том, как тепло и надежно чувствует себя, свернувшись калачиком рядом с ним каждую ночь. И где бы они ни спали, он всегда оказывался рядом. И уж точно она не думала каково это — оказаться в его крепких объятиях, прижаться к мощной груди, когда его сердце ровно бьется у уха, уверяя, что все будет хорошо. Уиллоу не могла думать об этом, потому что это не имело значения. Это не могло иметь значения. Мир приближался к концу, и даже если бы это было не так, она все равно оставалась всего лишь бедной филиппинской девочкой из трущоб. Обычная, пухленькая Уиллоу. Не красивая и пленительная, как Амелия или Селеста. Финн думал о ней как о младшей сестре или, в лучшем случае, хорошем друге. Как и все остальные. Все, в чем она по-настоящему хороша, так это в причинении вреда людям. Не очень-то романтично. В драке Уиллоу хотела, чтобы люди недооценивали ее, игнорировали, даже не замечали. В реальной жизни это полный отстой. Глава 35 Мика — Мы сделаем это, — хмуро проговорила Клео. — Но вы не завели друзей своими необоснованными требованиями. «Новые Патриоты» заставили их ждать три дня, прежде чем согласиться на спасательную операцию, возможно, надеясь, что они отступят. Но они не отступили. Мика поправил очки. — Нам не нужны друзья. Нам нужны союзники. — И их тоже. — Она положила руку на приклад своего импульсного пистолета в кобуре, пока они шли. Клео проводила экскурсию по территории для Мики и Габриэля. Она хотела взять только Габриэля, но его брат настоял на том, чтобы Мика присоединился к ним. День был морозный, небо — насыщенного кобальтово-синего цвета. Ветерок шелестел гигантскими соснами, возвышавшимися вокруг. Сучья деревьев поникли, обросшие тяжелым мокрым снегом. Несколько детей, ровесников Бенджи, играли в пятнашки между зданиями, топая по рыхлым сугробам. Взрослые сновали по территории, одни управляли тележками с овощами, собранными на гидропонной ферме, другие работали над ремонтом металлической крыши одного из бараков. Некоторые из них прогуливались семьями на свежем воздухе, другие выглядели закаленными солдатами или, может быть, преступниками — суровыми, вооруженными и мускулистыми. Позади стояла гора Уайлдвуд, отбрасывая длинную тень. Северная часть комплекса прижималась к отвесной скале, возвышавшейся на шестьдесят футов над одноэтажными зданиями. Вдоль восточного фланга протекала река Шугар-Спринг. Комплекс окружали тысячи акров густого леса, составляющего Национальный лес Чаттахоучи-Окони. — Мы отправляемся в рождественское утро, еще до рассвета, — сообщила Клео. — Через два дня. Мика кивнул. Он совсем забыл о Рождестве. Был слишком занят, пытаясь остаться в живых. Он шел за Клео и Габриэлем по бетонным дорожкам, проложенным по территории старой тюрьмы. Большая часть комплекса состояла из приземистых бетонных зданий, выкрашенных в тускло-коричневый и бледно-зеленый цвета, чтобы слиться с окружающей природой. Здания выходили на большой, утоптанный снегом плац в центре. Поскольку это тюрьма с пониженным уровнем охраны, построенная на принципах реабилитации и сообщества, внутри почти не имелось заборов.