– Крысы? – Да. – Что еще? – Ченнинг плакала. – Вы видели ее? Элизабет моргнула, и воспоминания разом размылись во что-то мутное. – Она была во второй комнате. – Опишите это помещение. – Бетон. Низкие потолки. Матрас в углу. – Там было темно? – На ящике горела свечка. Красная. Элизабет прикрыла глаза и сразу как наяву увидела эту сцену: потеки воска и мерцающий свет, коридоры, двери и скрывающиеся во тьме углы. Все такое же реальное, как в ее снах, но в основном она слышала голос девушки, обрывки слов и молитвы – то, как та умоляла Господа помочь ей, ну пожалуйста! – Где находились в тот момент братья Монро? – Не знаю. – Элизабет откашлялась. – Там были и другие помещения. – А ребенок? – Марш подтолкнул вперед одну из фотографий. На ней был изображен матрас с брошенным на него мотком проволоки. Элизабет опять заморгала, но комната вокруг нее оставалась размытой. Только фотография была в фокусе. Матрас. Воспоминания. – В каком состоянии была Ченнинг? – В каком? Думаю, сами можете представить. – Испугана, естественно. – Он ткнул пальцем в матрас на фотографии. – Привязана к матрасу проволокой. Обнаженная. Одна. Марш убрал снимок, потом прикоснулся к двум другим, изображающим мертвых людей – тела причудливо изогнуты, изломаны, раскрошены пулями. – Вот эти интересуют меня больше всего. – Он придвинул снимки поближе к ней. – В особенности места попадания пуль. – Марш коснулся сначала одного изображенного на фото человека, а потом другого. – Оба колена прострелены. – Вперед двинулся увеличенный снимок раздробленных коленей. – Многочисленные попадания в пах. И опять-таки у обоих. Очередной увеличенный снимок ширкнул по столу – фото, сделанное в ходе вскрытия, жестокое и яркое. – Вы пытали этих людей, детектив Блэк? По лакированному дереву скользнула еще одна фотография. – Титус Монро. Прострелены оба колена и оба локтевых сустава. – Не намеренно. – Но весьма болезненно. Хотя и не смертельно. Элизабет сглотнула, ощущая, как кружится голова. Марш это заметил. – Прошу вас посмотреть на каждую из фотографий. – Я их уже видела. – Это не случайные повреждения, детектив. – Я думала, что они вооружены. – Колени. Пах. Локти. – Было темно. – Восемнадцать выстрелов. – Девочка плакала. – Восемнадцать выстрелов – нацеленных так, чтобы причинить максимальную боль. Элизабет отвернулась. Марш откинулся на спинку, глаза его были голубыми и холодными. – Убиты два человека, детектив. Элизабет медленно повернула голову; ее и без того пустые и лишенные эмоций глаза теперь казались просто мертвыми. – Два животных, – проговорила она. – Прошу прощения? Ее сердце выдало двойной удар. Она заговорила преувеличенно спокойным голосом. – Убиты два животных. – Лиз! Господи! Марш властно вытянул руку, когда Дайер дернулся в их сторону. – Все нормально, капитан. Стойте, где стоите. – Он опять переключил внимание на Лиз, раскинув руки по столу. – Вы пытали этих людей, детектив? Взял кровавый снимок, аккуратно положил перед ней. Элизабет отвернулась, так что он подсунул еще два. Увеличенные кадры, сделанные во время вскрытия. – Детектив Блэк? Элизабет встала. – С меня хватит. – Я не давал разрешения встать. Она оттолкнула стул назад. – Я еще не закончил, детектив. – Зато я закончила. Она развернулась на каблуках. Гамильтон начал было подниматься, но Марш вытянул руку. – Пусть уходит. Толкнув дверь, Элизабет оказалась снаружи, прежде чем Дайер успел коснуться ее руки или сказать хоть слово, чтобы ее остановить. Протолкалась сквозь толпу уставившихся на нее копов. Друзей, недругов – лиц, теперь казавшихся совершенно незнакомыми. Помещение вдруг словно потемнело, стало серым, пока люди в нем бормотали слова, на которые ей было плевать или которых она просто не понимала. Все превратилось в тот подвал. Бетон и полосатая ткань, крики и кровь. Она услышала собственное имя, но это было не по-настоящему. Мир стал пороховым дымом, перекрученной проволокой и переплетенными пальцами Ченнинг… – Лиз! Скользкой от пота кожей и болью… – Лиз, черт тебя побери! Это Бекетт, по-прежнему откуда-то страшно издалека. Она не обратила внимание на его скользнувшие по ней пальцы и только на свежем воздухе осознала, что он сбежал вслед за ней по лестнице. Машины, черный асфальт тротуара, пальцы Бекетта у нее на запястье. – Я не хочу про это говорить. – Лиз, посмотри на меня! Но она просто не могла. Из какой-то машины на асфальт накапало масло. Яркий солнечный свет превратил лужу в расплавленный чугун, и это было в точности то, как она себя сейчас чувствовала: словно все ее кости вдруг потеряли свою твердость, будто она сейчас сама расплавится и растечется по дороге. – Не зови меня, Чарли. Договорились? Не зови меня. Не иди за мной. – Куда ты собралась? – Не знаю, – ответила она; но эта была неправда. – Наверное, тебе надо поговорить с Уилкинсом. – К нему тоже не пойду. – Уилкинс был полицейским психологом. Упорно звонил ей каждый божий день. И каждый день она упорно отказывалась от его услуг. – Я в полном порядке. – Ты твердишь это, как заведенная, но вид у тебя такой, что подуй ветерок, и тебя просто снесет к чертовой матери!