– Гидеон с револьвером в руке. – Роберт помотал головой, черные волосы блеснули в тусклом свете подсобки. – Он взялся откуда-то из-за телевизора. Но такое ведь могло только присниться? Револьвер, появляющийся из телевизора… Это не могло быть по-настоящему. – Это был ваш револьвер, Роберт? Его рот оставался плотно закрытым, так что она нажала посильней. – Вы знали, что Эдриен Уолл сегодня выходит из заключения? – Стрэндж поднял взгляд, а глаза его так внезапно порозовели и выражали такое потрясение, что Элизабет уже заранее знала ответ. – Господи, ну конечно же знали. – Это был просто сон. Так ведь? Как это могло быть на самом деле? Он зарылся лицом в ладони, и Элизабет, уже все понимая, выпрямилась. «Он и впрямь думал, что это просто сон?» «Или какая-то часть его все-таки знала?» Та часть его души, которая сейчас и заставила его пролить слезы. Та часть, которая считала, что все это происходило на самом деле, и решила не звонить копам, та часть, что желала смерти Эдриену Уоллу и предпочла предоставить сыну проделать всю грязную работу. – Мой мальчик жив? – Стрэндж поднял на нее покрасневшие глаза. – Прошу вас, скажите, что это так! – Да, – произнесла она. – Двадцать минут назад он был еще жив. Тут Стрэндж окончательно сломался и начал всхлипывать в голос. – Я хочу, чтобы вы поехали со мной, Роберт. – Зачем? – Потому что, как бы это ни было мне ненавистно, Гидеон вас любит. Вы должны быть там, когда он придет в себя. – Вы отвезете меня? – Да, – сказала Элизабет, и он поднялся, беспомощно моргающий и испуганный, словно заведомо обреченный на что-то ужасное. 6 Доставив Роберта Стрэнджа в больницу, Элизабет пристроила его в комнате для посетителей в том же коридоре, где находились операционные. Коротко переговорив с одной из медсестер, вернулась туда, где оставила его. – Гидеон по-прежнему в операционной. Хотя вроде все пока ничего. – Это точно? – Точнее не бывает. – Выудив из кармана двадцать долларов, Элизабет бросила их на стол. – Это на еду. Не на спиртное. Ирония ситуации заключалась в том, что ей самой жутко хотелось выпить. Она страшно устала и чувствовала себя высосанной до последней капли, и впервые за всю свою взрослую жизнь вдруг ощутила, что не хочет быть копом. Но что взамен? Какая-то другая работа? Тюрьма? Сидя за рулем, Элизабет чувствовала, что это вполне реально. Полиция штата. Взятие под стражу. Может, как раз по этой причине она и поехала в управление самой длинной дорогой. Может, как раз потому и опоздала. – Да где тебя черти носили? Бекетт поджидал у входа – галстук ослаблен, лицо краснее обычного. Заперев машину и двинувшись к дверям, Элизабет машинально бросила взгляд на окна на втором этаже. – Что с Эдриеном? – Свободен, как птица. Бекетт пристроился за ней, заметно сдувшись от ее уверенного спокойствия. – Где он? – Когда я последний раз его видел, шел пешком по дороге. Как Гидеон? – Все еще в операционной. – Ты нашла его папашу? – Он уже в больнице. – Бухой? – Угу. Оба избегали очевидного. Бекетт подобрался к нему первым. – Они тебя ждут. – Те же самые? – Другие. – Где? – В конференц-зале. – О господи… – Ну да, знаю. Конференц-зал располагался рядом с помещением для инструктажа и имел стеклянную стену. А значит, сотрудники полиции штата хотели, чтобы она оставалась у всех на виду. Хотели, чтобы все коллеги ее хорошо видели. – Похоже, что за нас решили взяться всерьез. Поднявшись по лестнице на второй этаж, они вошли в помещение для инструктажа. Разговоры тут сразу же стихли, и все уставились на них. Элизабет явственно ощущала недоверие и осуждение, но постаралась отключиться. Да, отдел поджаривали по полной программе. Газеты словно с цепи сорвались, и множество народу затаили злобу. Элизабет прекрасно все это понимала, но не всем приходилось входить во тьму и делать трудный выбор. Она знала, кто она такая, и в себе не сомневалась. Хотя копы в конференц-зале были полными чужаками. Элизабет увидела их через стекло – оба значительно старше ее, суровые и неприступные. Оба при оружии, со значками штата, они пристально смотрели на нее, пока она лавировала между письменными столами. – Капитан! – Остановилась возле Дайера, застывшего в ожидании у самых дверей. – Это ведь не те же самые следователи. – Гамильтон и Марш, – подтвердил Дайер. – Слыхала про них? – А должна была? – Это натуральные головорезы, Лиз, политизированные и результативные. Не советую с ними расслабляться. – Не буду. – И все же ты без адвоката… – Верно. – Он говорит, что ты с ним так до сих пор и не встретилась, на звонки не отвечаешь, не перезваниваешь… – Да все нормально, Фрэнсис. – Давай все перенесем и вызовем адвоката. Скандал беру на себя. – Я уже сказала: все нормально. Элизабет прикоснулась ладонью к его щеке, после чего открыла дверь и вошла внутрь. Оба следователя стояли у другого конца длинного стола. Один легонько барабанил пальцами по полированному дереву; другой скрестил руки на груди. – Детектив Блэк, – начал тот, что повыше ростом. – Я специальный агент Марш. А это специальный агент Гамильтон. – Да мне все равно, кто вы такие. – Выдвинув стул, Элизабет решительно уселась. – Очень хорошо. – Тот, которого звали Марш, тоже сел. Другой слегка выждал и последовал его примеру. Ни единого доброго взгляда, оба не смягчились ни на миг. – Вы понимаете, почему у вас есть право на адвоката? – Давайте просто перейдем к делу.