– Своей сестре, – тихо сказал, отпустив ее руку. – Только она у меня и осталась! Но Ира даже не узнает меня! Не понимает ничего! Я одна, слышишь, одна! И это мой крест теперь по жизни и без тебя знаю! И точно не тебе меня попрекать! И она побежала к двери. – Настя, останься, – крикнул ей вдогонку. Она обернулась. – Зачем? Переспать с тобой? – брезгливо сморщила носик и окинула меня презрительным взглядом. – Хорошо! Давай деньги, я потерплю, переживу как-нибудь, глаза закрою, зубы сцеплю, чтобы не вырвало во время секса от твоей смазливой рожи. Девки-то, наверное, гурьбой вешаются? Так, что ты ко мне привязался, а? Я опять закипал. Ну, что за женщина? Совершенно не фильтрует свою речь. За секунду смогла меня вывести из себя, и от желания пожалеть ее ни осталось и следа. За пять лет совместной жизни с Лилей мы ни разу не поругались. Не били посуду, не кричали друг на друга, и я даже представить не мог, что за несколько дней превращусь в бешеного неврастеника. Челюсти от того, что я сжал их очень сильно, свело, а глаз задергался. А она не могла остановиться, подливала и подливала масла в огонь: – Вадим, у тебя же с нервишками проблемы! Так и до инсульта не далеко! Тебе бы валерьяночку пить, а не виски. Ты, вообще, осилишь со мной всю ночь кувыркаться? Все, достала. – Пошла вон! – тихо, со звериным оскалом произнес я. Еще чуть-чуть и дойдет до рукоприкладства, а я этого точно не хотел. Она улетит в стенку от одного моего толчка. Я был опасен. Она раскрыла еще больше свои итак огромные глаза и попятилась назад. «Да, беги, Настенька, беги без оглядки, потому что я за себя уже не ручаюсь!» В висках стучало, глаза наливались кровью, я знал это состояние, а она видела в первый раз, надеюсь, что и в последний. Настя, наконец, нащупала ручку двери, повернула ее и побежала в сторону лифта. Остановившись возле него, она стала жать на все кнопки сразу, при этом постоянно оборачиваясь на меня. Я не двигался, просто смотрел на нее безумным взглядом. Она даже не могла представить, чего мне стоило это показное спокойствие, когда в душе все клокотало. Когда Настя уехала, я уже пришел в себя. Закрыл входную дверь, подошел к бару, налил виски и выдохнул. Если бы не уроки учителя по контролированию гнева, то случилось бы непоправимое. Но даже теперь, когда я расслабился, в голове звучал ее последний монолог: «С нервишками проблемы! Так и до инсульта недалеко! Валерьяночку пить, а не виски. Осилишь со мной всю ночь кувыркаться? Осилишь, осилишь, осилишь….?» Схватил бутылку и швырнул в стену. Издал какой-то звериный рык и стал крушить мебель. Вот и извинился… Вышел на балкон, достал спрятанную пачку сигарет. Я давно не курил. С наслаждением затянулся. Выпустил дым колечками и набрал Ашота. – О-оо, Вадим, что-то ты стал часто вспоминать обо мне. Не пойму только хорошо это или плохо. – А сейчас узнаешь, Ашотик. Я покупаю у тебя Настю. Секундное молчание в трубке. – Как это покупаешь, не понял? – А так: сегодня собираешь мне все документы на нее и на ее сестру, а также делаешь финансовый анализ: сколько потратил на содержание Ирины в больнице, сколько на саму Настю. Я оплачиваю тебе эту сумму и накидываю сверху, а ты сжигаешь при мне ее контракт, и она больше тебе не принадлежит. Усек? – Нет, Вадим, не усек, – закудахтал Ашот. Голосок стал лилейным. Так было всегда, когда он предчувствовал выгодную сделку. – Не представляю, сколько ты должен будешь мне предложить сверху, чтобы я согласился! Это же золотая жила. Она могла бы мне принести кучу денег за пять лет работы. – Ты, наверное, забыл, кто тебя из дерьма вытащил? Напомнить? Ашот не играй со мной, не надо. Ты знаешь, если я обещаю, то условия тебе действительно понравятся! А потом уже другим тоном продолжил: – Они не могут не понравиться! Ты меня, надеюсь, понял? – Да, понял, понял босс, только… – Никаких: только! Все вопросы обсудим завтра при встрече, а пока, твоя красотка знать о развитии событий не должна, но и работать на тебя уже тоже. Дай ей два дня выходных. Придумай что-нибудь, чтобы ничего не заподозрила. А потом я заберу ее. – Хорошо. Можно только один-единственный малюсенький вопросик? – Валяй. – У тебя же свадьба на носу, слияние бизнесов. Зачем тебе все это? Отвечать не стал, повесил трубку. А, что я мог сказать? Что сам не знаю? Что умом тронулся? Адреналина на старости лет захотелось? Седина в бороду – бес в ребро? На самом деле я точно знал, чего хотел с первого дня нашей встречи с Настей. Я желал полностью обладать ей, контролировать, видеть рядом, чувствовать нежные руки на моем теле, слышать биение сердца. Она ворвалась в мою размеренную жизнь, как ураган, как торнадо, зарядила бешеной энергетикой, дала эмоции, которых не хватало. Да-да, я – гребаный адреналинщик, был, есть и останусь, видимо, им навсегда. Я действительно пытался жить, как все нормальные люди, но не получилось. Меня хватило ровно на пять спокойных, скучных до одури лет. И вот, наконец, броню прорвало: все бушующие чувства, которые так тщательно скрывал все эти годы, вырвались наружу, словно шампанское, которое изрядно потрясли перед открытием. Черты моего ужасного характера стали проявляться еще в подростковом возрасте. Я питался негативными эмоциями людей. Конфликты, ссоры, драки не обходились без моего участия. Меня наказывали, изолировали от общества, бывало даже, морили голодом, но ничего не помогало, и вскоре я снова оказывался в кабинете у директора. Переломным моментом в жизни стал день, когда нас с пацанами без предупреждения и тренировок отвезли на соревнования по боксу, как цирковых зверюшек, просто, потому что Марии Викторовне пришлось отчитаться за потраченные деньги перед администрацией. В приказном порядке, ей сообщили, что воспитанники должны принять участие. Позже, мы узнали, что нашему учреждению периодически оказывалась финансовая помощь, использовать которую нужно было по назначению, а именно: на творческие кружки и спортивные секции. Но денюшки утекали в другом направлении. Градус моей ненависти на тот момент зашкаливал. Я понимал, насколько глупо и нелепо мы будем выглядеть рядом с подготовленными бойцами, но готов был идти до конца, стиснув зубы и засунув гордость в одно место. Мы дрались, как могли, как умели: без правил, по-уличному, жестоко. Естественно, нас сняли с соревнований, директрисе влетело по первое число, но она быстренько замяла скандал. Что-что, а по части улаживания спорных вопросов Марии Викторовне не было равных, возможно, из-за ее привлекательной внешности и полной доступности к телу. Буквально через несколько дней конфликт был исчерпан следующим образом: старших воспитанников, в том числе и меня, отправили заниматься в лучшую секцию в городе, запечатлев столь знаменательное событие на полароид помощника руководителя, а наутро наши счастливые лица смотрели с первой страницы самой известной газеты города с заголовком: «Щедрый подарок Администрации детям-сиротам». В боксе, как никогда, пригодился мой бунтарский характер. Я отдался тренировкам полностью и всецело, жил соревнованиями, и вскоре стал одним из лучших. Я кайфовал от самого процесса и каждый раз, стоя напротив противника, ощущал что-то вроде эйфории и экстаза в одном флаконе. Ощущая страх оппонента и бешеный стук его сердца, чувствовал, как кровь начинает быстрей бежать по венам, вызывая дрожь предвкушения победы и драйва. Подпитанный этими эмоциями, я дрался словно безумно голодный зверь, готовый ради еды на все. Я не щадил себя, приезжал с тренировок и продолжал заниматься в комнате еще по несколько часов в подряд почти до потери сознания. На конфликты и террор у меня времени и сил не хватало, поэтому дети и воспитатели с облегчением выдохнули, и мой последний год прошел относительно мирно. После детдома отслужил в армии, вернулся и стал искать работу. Но не так-то просто было найти ее в девяностые годы. На первое время, устроился грузчиком, но понимал, что это не предел моих мечтаний. Амбициозный, бесстрашный, импульсивный, эгоистичный, я хотел всего и сразу. Встреча с детдомовским другом Серегой в клубе стала судьбоносной. «Голова», как мы его прозвали еще в детстве, давно вынашивал одну идейку, в реализации которой я мог ему помочь. Простую схему он накидал мне там же на салфетке. Сложностью она не отличалась. У него имелся компромат на одного богатого человечка. От меня требовалось только собрать команду и с точностью выполнять указания Сереги. С этой задачей я справился безукоризненно, в своих армейских друзьях не сомневался ни секунды. Первый куш срубили легко и быстро, а потом затянуло: шантаж, рэкет, контрабанда, подпольные казино, в общем, ничем не гнушались. Наша группировка росла в геометрической прогрессии. А, как еще было выжить в девяностые? В двухтысячных пришлось перестраиваться. Империя рушилась, каждый тянул одеяло на себя, мечтая отхватить самый большой кусок пирога. В итоге, поделив деньги, разошлись, как в море корабли, без претензий друг к другу. Только мы с Серегой остались вместе. Так и пошли рука об руку в охранный бизнес. Взлет был стремительным, но с нашими связями это и неудивительно. Позже открыли пару фитнес-клубов, которые мгновенно окупили затраты. К делу подошли серьезно и ответственно, поэтому быстро приобрели хорошую репутацию в городе. Но от старых привычек полностью не смогли отказаться. Соглашались крышевать своих старых товарищей, таких, например, как Ашот. Но этого мне уже было мало. В молодости жил, как на вулкане: стрелки, разборки, погони, менты, девочки, казино, марихуана. И мне стало не хватать того адреналина, накала страстей. Будни проходили одинаково серо и уныло, от меня требовались только подписи. Бизнесом управляли обученные люди, и от скуки я ушел с головой в экстремальный туризм. Это, конечно, дорогое удовольствие, но денег мне на него хватало с лихвой. Выбирал маршруты, щекочущие нервы: джунгли, горы, пустыни, каньоны. Но через пару лет странствий и скитаний, выдохся, попробовал уже все, что только можно, и по совету одного знакомого, решил обосноваться в одном из Тибетских монастырей. И в итоге, остался там надолго. Благодаря учителю, я смог обрести долгожданное душевное равновесие и был несказанно рад этому. Вернулся умиротворенным человеком, готовым к семье и отношениям. И вот на одном из благотворительных вечеров встретил Лилю и зажил обычной семейной жизнью. Все эти годы я пребывал в твердой уверенности, что обрел свое тихое счастье, но, видимо, душа требовала чего-то такого, как Настя: странного, непонятного, будоражащего воображение и разум. Когда она находилась рядом, то заполняла собой все пространство. Я растворялся в ней и больше ни о ком не мог думать. Оказывается, именно такой девушки, как она мне не хватало все эти годы. Сегодня я четко осознал это. Глава 4 И плакала скрипка, Секрет их храня. Его неземная улыбка: Она ответила: «Да!» Она. Я проснулась, открыла глаза и вскрикнула. Натянула сползшее с груди одеяло по самые глаза и, тыкая пальцем в Ашота, пропищала: – Ты, что тут делаешь? Он сидел и слишком уж сладенько улыбался. «Не к добру» – подумала я. – Ну, что ты, солнышко, проснулась? «Солнышко?! Он, что, серьезно? Не рыба моя, не Ева, а солнышко! Точно все плохо. Наверное, приготовил для меня какого-нибудь толстосума, о-о-очень богатого, но очень страшного волосатого дядечку преклонных лет! А, может, извращенца? А еще хуже, если и первое, и второе вместе: страшного, уродливого маньяка со странными наклонностями!» Из размышлений вывел голос работодателя: – Как себя чувствуешь, милая?