Кабинет мы покинули в спешке, и точно так же Хельга получала инструкции от, очевидно, Виктора Васильевича, которого тоже приятно удивила моя обучаемость. Удивила до того, что он возжелал лично взглянуть на мои успехи, и на крошечном полигоне мы втроём собрались уже через четверть часа. Право слово: проще было в моём случае не дёргать постоянно не последнего человека в Великой Академии, а пересмотреть методики тестирования и не упразднять обещанные проверки в пользу скорейшего начала обучения. Правда, ещё вчера я и знать не знал о том, какой возьму темп, но кто тут профессионально учит псионов Российской Империи — я или они⁈ — Прекрасно! Просто прекрасно! — Виктор Васильевич рассмеялся что есть мочи, и не думая скрывать своего удовлетворения. Премию ему, что ли, за меня выдадут? — Значит, ты изучил всю литературу, включённую в базовый список, за один вечер? — Прочитал — да. — Слукавил я. — Но понимание может помочь обрести только практика. Дайте мне доступ к какому-нибудь пустующему полигону — и через неделю я, скорее всего, легко сдам все положенные экзамены. Мужчина пару раз ударил в ладоши, демонстрируя при этом ряд идеально-белых зубов. Вот уж у кого тут превосходное настроение, так это у него. — Будут тебе доступы, Артур. Но помни о том, что любые манипуляции сверх базовых впервые проводить следует на других, специальным образом подготовленных и удалённых от других людей полигонах. — Лучше десять раз повторить, чем единожды не донести до инициативного студента эту непреложную истину. С трупами ведь не студенту этому придётся разбираться, а человеку, ответственному по меньшей мере за пару тысяч псионов, числящихся в этом учебном заведении. — Я не запрещаю тебе посещать полигоны в одиночку, но лучше будет, если ты станешь практиковаться в чём-то новом только под присмотром Хельги или Дмитрия. — Само собой, Виктор Васильевич. — Я кивнул, неявно кривя сердцем. Кое-что мне нужно будет сначала проверить в одиночестве, но это «кое-что» — манипуляции абсолютно безопасные. — И у меня есть ещё несколько вопросов, которые мне бы хотелось обсудить с вами лично. Хельга в ответ на это моё заявление вскинула бровь, но возникать не стала. Стоило только уважаемому ею Виктору Васильевичу переменить взгляд, как девушка чуть ли не испарилась, скрывшись за массивной бронированной дверью. Собственно, гулкий рокот автоматических замков последней и разделил разговор на «до» и «после». — Вчера я, возвращаясь в дом, столкнулся со здоровыми лбами с боевого направления, вшестером травящими другую студентку. Не знаю, слышали ли вы, но я их аккуратно вырубил и оставил отдыхать в парке среди деревьев. Обошлось без травм. — Я старался подбирать слова, но почему-то воспоминания о том вечере вызывали во мне явную, с трудом поддающуюся контролю злобу. И направлена она была на скотов, считающих, что издеваться над слабыми — это вполне себе норма. Такое в нормальном обществе даже детям не спускают, а тут псионы, обучающиеся в лучшей академии страны. — И эта девушка мне поведала о том, что руководство академии и преподаватели в частности не делают ничего для того, чтобы прекратить травлю. Уроки Синицына не прошли даром, и от Виктора Васильевича я уловил очень слабое, почти задавленное, но всё-таки эхо досады, тесно со мной связанной. — Ранее вы мне говорили, что силовые методы решения вопросов, в пределах разумного, естественно, распространены среди студентов боевых направлений, и я это принял. Вы также называли академию как бы не самым безопасным местом в стране, и в целом делали всё для того, чтобы у меня сложилось о ней самое лучшее впечатление. Но как можно несколько месяцев закрывать глаза на очевидные попытки загнобить человека, который в силу обстоятельств даже ответить неспособен? — Ты говоришь о Ксении Алексеевой. — Не спросил — сказал мужчина. — С ней сложилась очень непростая ситуация, Артур. Потомок ныне уничтоженного рода предателей и единственная живая носительница крови Алексеевых — это красный флаг для быков, для разъярённых детей и дочерей тех мужчин и женщин, что погибли во время подавления так и не начавшегося восстания. Её доказанная невиновность не играет роли для тех, чей взор застлала боль потери. Не стоит и говорить о том, что я об этом уже знал. Что-то сказала сама Ксения, а что-то я восстановил из недр своей памяти, собрав воедино некое подобие цельной картины. — Я могу их понять. — Могу? — Но не принять. Можете считать меня идеалистом, но спокойно смотреть за травлей в отношении сломленного, неспособного за себя постоять человека я не стану. — Ты и представить себе не можешь, в какую грязь собираешься влезть, Артур. — Не телепатией, но неким человеческим чутьём я воспринял недовольство мужчины, сколь ни пытался тот его скрыть. — Я не буду скрывать: ты интересен многим, и тебе готовы делать послабления. Но у всего есть предел. Ты собираешься помочь дочери ПРЕДАТЕЛЯ ТРОНА, понимаешь? Человека, собиравшегося покуситься на жизнь всей императорской семьи! — Виктор Васильевич… — Я тяжко, словно древний старец, вздохнул. Хотя почему «словно»? Разумом я был древнее любого из когда-либо живших людей. А что до опыта, то за него можно считать и безумные видения, в которых я жил и умирал. — Когда убийца лишает кого-то жизни, никто не винит в этом его близких, которые и знать не знали о промысле своего родственника. И нескольких месяцев более, чем достаточно для того, чтобы потерявшие кого-то во время подавления восстания люди перегорели и перестали винить во всём невиновного. Тех же, кто продолжает заниматься травлей и издевательствами, я не могу считать людьми. — Думай, что и кому говоришь. — Серые глаза ответственного за работу со студентами вспыхнули холодной сталью, а он сам, казалось, избавился ото всего человеческого. Широкими шагами он приблизился ко двери и опустил ладонь на разблокирующий её рычаг, один из нескольких. — Я не могу ничего тебе запретить: ты не зелёный юнец, которого нужно учить жизни против его на то желания. Но и одобрить твоё стремление я тоже не в праве. Подумай о последствиях, Артур. Подумай, и только тогда действуй. Дверь с тяжёлым шелестом отъехала в сторону, а Виктор Васильевич, пребывая в непростом расположении духа, молча прошёл мимо Хельги, которую эта картина неслабо удивила. Именно эта эмоция преобладала в её ментальном фоне, так что сомневаться в сделанных выводах не приходилось: ничего девушка не слышала, хоть и очень хотела. — О чём вы говорили?.. — Дела житейские. — Желанием объяснять я не горел. Мне было, над чем подумать, ибо того, что мне «в лоб» заявят о нежелании вмешиваться в «межродовой» конфликт я никак не ожидал. И чёрт с ней, с конкретной ситуацией: в общем и целом получалось, что стоит кому-то стать изгоем и проштрафиться перед аристократией, как на него и на всех его близких может обрушиться такое давление, что атлантам мало не покажется. И законы с правилами будут этой самой аристократии побоку. Ещё одно подтверждение, что прав тот, кто сильней. — Не сказала бы, что в первый раз вижу Виктора Васильевича таким, но… — Хельга переступила порог и покачала головой. —… ты у него как будто дворец попросил. — Хуже. Но тебе я обо всём потом расскажу, если возникнет такая необходимость. — Я бросил взгляд на часы. — А пока не проконсультируешь меня по кое-каким практическим приёмам пирокинетики? Меня интересует, чем обычно атакуют, и чем от таких атак защищаются разные псионы… Мне очень легко удалось перевести разговор в рабочее русло, так что расспросов удалось избежать за «боевой практикой»: девушка демонстрировала мне разные манипуляции, а я повторял то, что получалось. А получалось многое, и в глазах аловласки я быстро стал разве что не воплощением пирокинетики. При том у меня самого складывалось неоднозначное ощущение, будто все вокруг — это инвалиды. Вроде и псионы, но ограниченные в манипуляциях, вынужденные реально напрягаться там, где я и предела-то не чувствовал. Ощущалось это не везде и не со всем, но слишком уж часто я ловил себя на похожих мыслях. Но была у этой медали и другая сторона: я ещё не видел «в деле» матёрых псионов вроде того же Виктора Васильевича с его пятым рангом. А на что способен шестой или вообще седьмой?.. Так или иначе, но расслабляться я не торопился, и на встречу с Синицыным, — а проходила она в местной столовой, — прибыл вовремя вопреки страстному желанию Хельги узнать, о чём мы всё-таки говорили с Виктором Васильевичем. Там мы с «наставником» отобедали вкуснейшими разносолами, да выдвинулись к ближайшему полигону… который оказался занят, и мы были вынуждены шагать к другому. И именно тогда я, улучив момент, решил поинтересоваться у «наставника» вопросами снабжения во время наличия запрета на выход в город. — Я тут обнаружил, что мой телефон где-то потерялся. Здесь вообще реально разжиться новым? За территорию меня, понятное дело, никто не отпустит… — Ну, есть три варианта решения такого рода проблемы. Первый — попросить родных, что б тебе этот телефон привезли. Второй — заплатить какому-нибудь… кому-нибудь, в общем, что б он вышел в город и купил тебе телефон. — Я стойко проигнорировал прозвучавшую оговорку. — И третий — наведаться к завхозу и взять то, что там выдают. Но это если быть совсем уж неприхотливым. — И что, номер тоже выдадут? Блондин пожал плечами: — Чёрт его знает, я не пользовался. Но среди простолюдинов этот вариант довольно популярен, особенно в первые дни. — Вот как его понять? То он сбивается, лишь бы не упоминать в разговоре со мной простой люд, то спокойно о нём говорит. Это я дурак и чего-то не понимаю?.. — Можем по дороге заскочить, если надо. — Будет очень даже к месту. Хочу позвонить, а не с чего… — Что, девчонку подцепить успел? — Рассмеялся Синицын, сам не подозревая, насколько точными оказались его слова. Я же не стал давать ему поводов для размышлений, заржав вместе с ним. Благо, курс мы таки скорректировали с учётом дополнительного пункта назначения. «Завхоз» оказался приятной женщиной лет сорока, которая без лишних вопросов выдала всё запрошенное, не потребовав даже расписаться или документы показать. Вместе с телефоном, — новым и вполне неплохим, — я обзавёлся также парой обуви взамен старой, от которой избавился здесь же, плюс вполне приличным комплектом летней одежды, которая была явно получше моей нынешней. Даже странно, что всё это мне не притараканили прямо домой, ибо такой шаг прямо напрашивался. Но чего нет — того нет, и я, подхватив телекинезом своё добро, поволок его за собой. — У меня есть ещё один вопрос. В какой момент разум псиона становится менее восприимчивым к ментальному давлению? — Дима посмотрел на меня с немым вопросом во взгляде, и я был вынужден пояснить проще и на примере: — Если я захочу вырубить кого-то, по потенциалу пси-способностей равного мне, сколько времени на это уйдёт? — Если речь только о телепатии в качестве оружия, то от пяти минут. Но за это время «обычного» ментала находят и размазывают ровным слоем, так что в лобовую они не ходят. Исключения — такие менталы как, например, я. Телекинез и криокинез открывают массу возможностей для выигрыша времени. В твоём случае всё ещё лучше, так как универсальность позволяет найти ответ на любой ход противника. — Я, если честно, надеялся на большее. Пять минут — это как-то слишком уж долго. — Но ты учитывай, что подобных тебе псионов во всей Москве наберётся сотни четыре, не больше. Это если считать не только студентов, но и первое-второе поколения. — А потенциал мой измеряли по тестированию первого дня. — Когда я не спал чёрт пойми сколько десятилетий, был слегка не в себе и не умел даже правильно дозировать силы. Подход к оценке студентов — десять из десяти. — Что ж, тогда я тем более попрошу тебя кое с чем помочь. — Если речь об устранении конкурента за девичью попку, то я пас. Ты с этим и сам справишься, если захочешь… — Шутка, конечно, но насколько же точно в цель он бьёт! — Я хочу опробовать продвинутый метод защиты, базирующийся на стыке телекинеза и телепатии. — Поспешил я остановить словесный понос «наставника», который сегодня был готов говорить о чём угодно, но не о деле. — Не рановато ли? — Я уже продемонстрировал почти всю «базу» перед Виктором Васильевичем и Хельгой. За прошлый день я изучил и более-менее сносно понял почти всю теорию… — Понял-то я её всю и полностью, но знать об этом всем точно не надо. Не хочу в лабораторию к вивисекторам, носящим белые халаты. — Но это не принесло мне чувства защищённости. — Я тебе так скажу: ты, выбирая способ защиты, выбрал как раз то, что надо. Лучше варианта просто нет. — А то я из книг, в которых об этом не раз говорилось прямым текстом, не понял. Телекинез в принципе позволял противостоять практически всем воздействиям, где напрямую, а где опосредованно. Только со светом были некоторые проблемы, но тут на помощь придут мои собственные способности в этом направлении пси. — А обучить тебя лучше того, кто сам практикует такой способ не сможет никто. Так что сегодня ты дважды сорвал банк! — Всё бы ничего, да только на это я и рассчитывал. Чай, телепаты — ребята не самые тупые… И мы снова рассмеялись, разблокировав верхние бронедвери полигона и ступив на ведущую вниз лестницу. Сейчас мне предстояло оценить свои перспективы в защите, которая мне может понадобиться уже очень скоро, а после набрать один отпечатавшийся в памяти номерок. Раз уж что-то начал, то надо это что-то доводить до конца… Глава 9 Первый кирпич в фундаменте известности(?) — Ты прекрасно понимаешь суть метода, но кое-что нуждается в корректировке. Стоит учитывать, что объять все свои десять метров ты не сможешь, и уж тем более тебе не удастся расширить «зону перехвата» ещё дальше по мере того, как ты будешь развивать свои способности. Начни с двух-трёх метров, а после, когда твоя защита станет абсолютной, начни расширять получившуюся сферу. — Комментарии Синицына не мешали, но настраивали на нужный лад, подталкивая в правильном направлении. По крайней мере, он считал, что в правильном, ведь сейчас сходу добиться идеального результата у меня не получилось. Что-то мешало, и вместо желаемой сферы в десять метров радиусом у меня получалось создать только трёхметровую. И то, местами сквозь неё спокойно проходили воздействия «наставника», которому, казалось, очень нравилось ввергать меня в уныние. Но я старался изо всех сил, напрягался как мог… и не слишком злоупотреблял ускорением сознания, разумно полагая, что если у других псионов защита работает без «замедления времени», то и я должен сначала научиться так же. — Даже три метра — это слишком мало. Полностью погасить ту же плазму или остановить снаряды любой природы будет проще, если сфера будет больше. А начинать с малого, чтобы потом переучиваться… — Я резко расширил «сферу контроля» до пяти с половиной метров, перехватив и нейтрализовав все кинетические толчки, которые должны были пройти через мою территорию. Это далось непросто, но я справился. — Это вообще стоит того? — Замахиваясь на большее ты остаёшься ни с чем в моменте, понимаешь? — Дима задумался на секунду, явно вспомнив, как я только что изменил размеры своей сферы и всё равно справился. — По крайней мере, у большинства это так. Я буду только рад, если ты сможешь свободно манипулировать «областью контроля», но не перегибай палку. И на сегодня лучше закончить. Я кивнул, обратной стороной ладони размазав по лбу пот. Наконец-то пришло понимание того, что крошечные душевые у полигонов в стенах академии — не блажь, а необходимость. Да и новая одёжка сразу в дело пойдёт. Удачно получилось, но в следующий раз лучше озаботиться сменкой. — Нет, с моей физической формой надо что-то делать. Если в реальном бою мне придётся скакать так же… — Скакать придётся ещё активнее. — Блондин оскалился во все тридцать два. — Завтра в двенадцать часов на полигоне «Гамма-2» будут проводиться учебные бои. Хоть там никто и не сражается по-настоящему, но кое-что почерпнуть сможешь. Может, поймёшь, к чему стремиться и чего ожидать от потенциального недруга, бросившего тебе вызов на учебную дуэль. Я кивнул, разблокировав дверь и застыв на пороге одной из трёх душевых. — Может, есть что-то, что ты можешь мне посоветовать? — Не занимайся хернёй, вкладывайся в учёбу и всё будет. Не сразу, но со временем точно. И поменьше бегай за девками! — Синицын хохотнул, обошёл меня по широкой дуге, махнул рукой и скрылся на лестнице. Ему мыться было не надо: в отличии от вашего покорного слуги, он не скакал четыре часа как ужаленная в зад белка, а просто стоял на месте, всячески надо мной издеваясь. Телекинез на самом деле оказался очень многогранным оружием, и способы его применения варьировались от банального кинетического толчка до формирования натуральных вихрей и безвоздушных областей безо всякой аэрокинетики. Последнее я честным способом так и не «законтрил», нагнав себе атмосферы напрямую. Что тут скажешь? Только то, что я могу себе такое позволить, в отличии от всех остальных не-универсальных псионов. На душ у меня ушло с десяток минут, и половину этого времени я медитировал, глядя на встроенный в стену шкафчик с одноразовыми принадлежностями и пузырьками. Раздумывал о том, насколько, оказывается, всё может быть продумано в учебных заведениях наивысшего уровня. Тут даже раздолбай, похоже, никогда не окажется в ситуации, где ему чего-то недостаёт. Разве что следующей по пятам прислуги не хватает, но это был бы откровенный перебор. Совсем скоро я, посвежевший в обоих смыслах, уже вышагивал по академии, параллельно по памяти набирая номер своей новой знакомой… и до сих пор не определившись с тем, что именно я хочу получить от этой встречи. Проводить и проследить, чтобы до неё никто не докопался? Если не заниматься этим ежедневно, то смысла будет хрен да маленько, простите за мой французский. А репутации, способной одним только моим появлением рядом с Алексеевой отвадить от неё всех скотов у меня пока как бы и нет. Но она нужна, и она появится, стоит только первым конфликтам завершиться в мою пользу. Главное что б противниками не оказались детишки, которых тут полно, да девушки, наказывать которых будет как-то некрасиво. Псионика псионикой, но слабый пол останется слабым независимо ни от чего. Ну а со всеми остальными я или совладаю, или огребу и получу дополнительную мотивацию к самосовершенствованию. И второй вариант я, если быть честным, считал крайне маловероятным. Не потому, что я птица о-го-го какого высокого полёта, нет. Просто по-настоящему сильный псион не будет заниматься такой фигнёй. Делать сильнейшим больше нечего, что ли? Вот и я думал, что очень даже есть, и гоняться за опасающейся им ответить девушкой они не будут. А с остальными можно и поговорить, пользуясь превосходством в голой силе. Цинично? Так и мы не в сказке, где главный герой обязан быть слабее тех, на кого он лезет ради торжества добра и справедливости… — Ксения? Привет, это Артур. Не отвлекаю? — Забавно было бы, дай мне девушка прошлым вечером чужой номер. Но вот из динамика раздался знакомый голос, и вся интрига смылась в унитаз. — Привет, Артур. Не отвлекаешь, я как раз закончила с занятиями… — Где встретимся? — Я окончательно уверился в том, что хочу её просто проводить, проследив за тем, что вчерашние дегенераты не решатся на повторение своего подвига. Не к чему сейчас городить что-то сверх того. — Как насчёт главного холла?.. — Идёт. Пять минут, и я буду на месте. Тебя когда ждать? — Я почти там. — Этот ответ уже прозвучал чуточку увереннее, чем прошлый. Прогресс! — Наверное, буду там даже раньше тебя. — Только не потеряйся, скоро буду.